Серебряная равнина

Стрельба за лесом усиливалась. Где-то гудело, грохотало. Становилось тревожно, жутко.

— Сюда приближаются. Я чувствую.

Подошли к месту стыковки кабеля. Калаш подал сигнал надпоручику. Станек, закончив свою операцию, бежал к ним помочь соединить концы кабелей. Леош, обвешанный оружием, спотыкаясь, не отставал от Станека.

Вдруг все замерли, прислушались. Грохот орудий раздавался теперь и справа и слева — все отчетливее, сильнее, ожесточеннее. Связистов обуял страх. Настороженно, с тревогой глядели они туда, где были немецкие позиции.

— Пан надпоручик, — прогнусавил Леош. — Так уж нам необходим этот кабель… если… ведь это же начало?

Станек понял, что не только Леош, все охвачены страхом. Да и самому ему было не по себе.

— Это еще далеко, ребята. — Он старался говорить как можно убедительнее. — Давайте поспешим — надо состыковать!

Калаш подтянул кабель «Снежки» вплотную к Станеку. Внимательно прислушиваясь к перестрелке, Станек пытался открыть складной нож, но дрожащие пальцы не слушались, и он никак не мог вытащить лезвие. Глубоко вдохнув мглистый воздух, он почувствовал, как запершило в горле.

— Вот мой. — Млынаржик протянул раскрытый нож. Содрав изоляцию, Станек обнажил стальную и медную жилы кабеля.

— Давайте второй!

Он связал оголенные концы и обмотал их изоляционной лентой. Махат засунул иглы от телефона под слой изоляции:

— Говорит ремонтная группа… Продолжаем двигаться по линии. Отключаюсь!

Яна перебила его:

— Погоди! Дай триста седьмой.

Махат, ни слова не говоря, протянул трубку Станеку.

— Ты мне хочешь что-то сообщить, Яна?

— Я только хотела услышать тебя.

— Хорошо. Мы спешим. Выйдем на связь еще раз.

Одиночные винтовочные выстрелы и разрывы снарядов сливались постепенно в сплошной гул. Уже не существовало ни правого, ни левого флангов, немецкая атака устремилась прямо на них по всей ширине долины. А телефонисты шли ей навстречу. И не потому, что их вела туда линия связи и неумолимый Станек. Было что-то такое, что влекло их вперед: ни за что на свете не могли они оставить без связи своих товарищей.

Леош, душа которого давно переместилась в пятки, ни на шаг не отставал от Станека. Невидимый враг пугал его еще больше, чем зримый. Глаза шарили по окутанной туманом местности. Немцы, уж верно, ползут сюда, в высокой траве, в зарослях камыша, в кустарнике…

Современная война, с ее мощной техникой и тщательно разработанной тактикой, отвратительна. Леош сожалел, что родился в такое время, которое разрушило его романтические представления о войне. Как великолепны были битвы минувших времен, о которых он читал в книгах! Уже издалека видна туча войска. Она надвигается, как самум. В глазах рябит от мелькания тысяч и тысяч конских ног, несущихся к месту предстоящей битвы: лес поднятых копий, разноцветные знамена, развевающиеся плащи, белые камзолы, отороченные серебром и золотом… Туча все ближе и ближе, вот уже видны отдельные детали, выпученный глаз коня, поднятая вверх рука с саблей наголо.

Леошу казалось, что он и в самом деле видит, как затянутая туманом долина кишит серо-зелеными фигурами. Ему чудилось, что несколько немцев выныривают из тумана и бросаются на него. Он широко раскрывал глаза — и немцы вдруг исчезали. Куда? Он отчетливо видел их. Видел? Может, они обошли его, чтобы наброситься сзади?

За спиной что-то звякнуло. Он обернулся. Это Млынаржик и Махат соединяли разорванный кабель. К «Кармен» опять не добрались, поиски продолжались. Над долиной с воем пролетел снаряд и разорвался где-то позади связистов.

— Черт побери, — выругался Махат.

Солдаты замерли.

— Скорее, ребята, скорее, — поторапливал их Станек.

Связисты двинулись дальше. Станек шел впереди и все оглядывался на них, делая вид, что всматривается в ту сторону, куда упал снаряд. Он успокаивал их, говорил, что скоро они встретятся с ремонтной группой, идущей по кабелю со стороны «Кармен». А сам шел все быстрее и быстрее.

Махат внезапно остановился.

— Вот еще стыковка, — ткнул он пальцем в землю и стал подсоединять телефон.

«Кармен» не отзывалась. Переключил на «Снежку».

— «Снежка»? Ремонтная группа. Махат. Шестой стыковочный узел.

В дрожащем голосе Яны впервые слышалось волнение:

— Дай немедленно триста седьмой. Будет говорить О. В.

Махат держал телефонный ящик в руках, чтобы Станек мог разговаривать стоя.

— Триста седьмой слушает.

Вокроуглицкий после каждого слова глотал слюну, смачивая пересохшее горло. Станек спросил:

— На какой высоте они были? Четыреста пятой? Вовремя же, черт побери, вы сообщаете. — Придерживая трубку у уха, он разглядывал долину. — Что? Назад? Из-за горстки немцев? Оставьте лучше при себе ваши запоздалые советы. Отключаюсь. — Станек возвратил трубку Махату.

Однако сообщение Вокроуглицкого не выходило у него из головы. Высотку 405 они уже миновали и на немцев до сих пор не наткнулись. Он взял бинокль и еще раз внимательно осмотрел долину. Ничего подозрительного. Правда, немцы могли здесь где-нибудь укрыться и ждать подходящего момента. Но не поворачивать же назад!

— Вперед, ребята, будьте только осторожны!

Станек пошел первым.

Махат чувствовал, как ненавидит он Станека и как, вопреки всему, восхищается его отвагой и мужеством.

Откуда-то издалека донесся вой снаряда. Связисты залегли. Леош спрятал лицо в мокрую траву. Все его молодое существо призывало высшую справедливость, карающую злых и вознаграждающую добрых. Снаряд разорвался, просвистели осколки, посыпались комья глины.

Все поднялись, двинулись дальше. Рука Калаша опять провалилась в пустоту. Снова нужно было надставлять перерезанный кабель. Солдаты поспешно взялись за работу.

И вдруг Станек услышал, что от перекрестка — там, где шоссе пересекал проселок, — доносятся выстрелы. Отрезаны от своих! Несколько залпов. Пауза. Опять несколько залпов. И снова пауза. Стрельба несильная, но много ли на пятерых надо! Вокроуглицкий, конечно, был прав; впрочем, какое это имеет значение, когда они уже в самом пекле?

Он попытался подробнее разобраться в сложившейся обстановке. Когда туда проникли немцы? Вероятно, до артподготовки. А они прошли прямо у них под носом. Теперь там бой. «Мы не должны ввязываться в драку. Быть может, на обратном пути нам удастся отыскать щель, через которую мы проскользнем к своим».

Словно затравленный зверь, он искал пути к спасению. На лесистом холме русских уже нет. Бой идет дальше, за холмом. Оттуда помощи ждать нечего. Слева, где окопался Рабас? Зачем обманывать себя: он отлично знал, что поблизости ни своих, ни русских не было.