Серебряный туман

Темнота обволокла его лицо, затеняя глаза.

— Теперь Грегор отключил её печать портала.

— Значит, она не может выйти из Неверры?

— Да. Пока они не решат, каким будет её истинное наказание. Потому что они накажут её. Наш отец велел Грегору судить её так, как он судил бы любого предателя.

Шок, беспокойство подавили моё раздражение.

— Ох…

— Так что мне чертовски жаль, что я не пришёл. Мне чертовски жаль, что тебе пришлось иметь дело со Стеллой в одиночку. Мне чертовски жаль, что Круз внедрил нелепые образы в твой мозг, — он тяжело, судорожно дышал.

— Мой отец умер сегодня, — тихо сказала я ему, не потому, что хотела заставить его чувствовать себя виноватым, а потому, что хотела, чтобы он знал, почему я кого-то убила. — Стелла убила его. Вот почему я убила её.

Его ярость улеглась.

— Чёрт, Кэт, — на этот раз, когда он подошёл ко мне, я не стала уклоняться.

— Круз сумел вернуть его, и Каджика стёр его память об этом, но да, он умер. Прямо передо мной.

Я осторожно покачала головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от образа ножа, разрезающего его кожу. Это никуда не делось. Вероятно, это никогда не пройдёт. Я закрыла глаза, но это только сделало воспоминание более ярким. Я подняла веки.

— Так что мне жаль, что я набросилась на тебя, но сейчас я действительно расстроена.

Слёзы брызнули у меня из глаз и покатились по щекам.

Эйс провёл большим пальцем по моему лицу и сжал мою челюсть

— Чёрт возьми, Кэт, мне так жаль. Так чертовски жаль, — он обвил руками мою шею и прижал меня к себе. Его пальцы скользнули по моим волосам, погладили затылок. Внезапно они замерли.

— Скажи мне, что ты не заключала сделку с Крузом.

Я наклонила своё лицо к его лицу.

— У меня не было выбора, Эйс. Мой отец…он был мертв.

Его губы сжались.

— Но не волнуйся. Он уже заявил о своих правах на гаджои. Я заставила его заявить об этом. Я больше не наивна.

Мой комментарий, похоже, не успокоил Эйса, чей рот всё ещё был сжат в тонкую линию.

— О чём он просил?

Я сглотнула, отвела взгляд от его лица. Воротник его рубашки был пропитан моей кровью.

— Я залила тебя кровью.

— О чём он просил?

— Нам нужно вывести кровь.

— Кэт…

— Я не хочу тебе говорить.

— Мы давно прошли мимо того, что ты мне не говорила, — Эйс обхватил пальцами мои плечи и держал меня на расстоянии вытянутой руки. — О чём он просил?

— Эйс…

— Скажи мне.

— Ой. Ты делаешь мне больно.

Его пальцы разжались так резко, что я чуть не потеряла равновесие.

Когда я потирала предплечья, в мою душу закралась леденящая душу мысль. Я попыталась убедить себя в том, что моё воображение разыгралось. Но чем больше я крутила его снова и снова, чем больше я их изучала, тем более ужасный смысл это приобретало.

— Он спросил меня, как сильны мои чувства к тебе, — наконец прошептала я.

Между бровями Эйса образовались глубокие бороздки.

— Это то, что он хотел от тебя?

Я посмотрела в его встревоженные глаза.

— Что ты ему сказала?

Внезапное решение утвердилось в моём сознании. Я презирала саму мысль об этом, но если Круз превратился во зло, какой у меня был выбор?

— Правду.

— Что именно?

— И это то, чем я не хочу делиться.

— Почему нет?

Моё сердце затрепетало, как тетива лука.

— Потому что это заденет твои чувства.

Выражение лица Эйса исказилось.

Минута прошла в молчании.

— Я хочу остановить это. Останови нас. Это было весело, Эйс, но я не хочу быть наложницей. Я не хочу быть той девушкой, которая ждёт у телефона — по её метке — появления своего парня. Я не хочу быть второй после твоей сестры.

Губы Эйса приоткрылись так же широко, как и его глаза, но я продолжала говорить, чтобы он не смог.

— Мы не подходим друг другу, Эйс.

Его дыхание пульсировало на кончике моего носа. Горячее. Быстрое. А потом его лицо исказилось.

— О чём ты говоришь?

— Я говорю о том, как мы ошибаемся. Я знаю, что говорила это раньше, но у меня было время — дни — подумать, и я не хочу углубляться в наши отношения.

Эйс вздрогнул и отступил назад. То, как он смотрел на меня, разрывало моё сердце на мелкие кусочки, но я не могла отступить.

— Если моя метка загорится, не приходи. И больше никого не посылай. Я могу сама о себе позаботиться.

Я взглянула на свои пальцы ног, на сливово-фиолетовый лак, который я нанесла неделю назад, когда всё было ещё ярким и прекрасным, когда мой отец ещё не умер, когда я никого не убила, когда Круз не спросил меня, как сильно я люблю Эйса.

Он передвинулся обратно ко мне, его замшевые мокасины остановились в дюйме от моих ногтей на ногах. Руки Эйса были охвачены пламенем.

Он собирался поджечь меня?

Я отпрянула назад, ударившись о стеклянную перегородку душа. Эйс поднял руку. Я повернула голову и прижалась щекой к всё ещё запотевшему стеклу. Он поднял руку к моему горлу. Я втянула воздух, готовясь к его обжигающему прикосновению. Голубой огонь заплясал по его коже. Поверх моей. Моя кожа потрескивала. Зажгло. Я ожидала, что его огонь поднимется по моему подбородку, спустится по ключице, но он оставался локализованным.

— Ты убираешь пыль Стеллы?

— Я не могу манипулировать пылью другого фейри.

— Тогда что ты делаешь?

— Я восстанавливаю твою плоть, — ответил он.

— Почему?

Он сосредоточенно прищурился. Едкий животный запах горящей кожи защекотал мой нос. Когда он опустил руку, он спросил:

— Круз просил тебя порвать со мной?

— Что?

Мой желудок напрягся. Я приложила к нему ладонь, как будто ладонь могла успокоить внезапную боль.

— Я вылечил тебя, ты у меня в долгу. Круз сказал тебе порвать со мной? Это был его гаджои? Так вот почему ты отталкиваешь меня?

Горе подступило к моему горлу, но глаза оставались сухими.

Его руки схватили мои, сжали их.

— Скажи мне!

— Он не просил меня порвать с тобой, — признание застряло у меня в горле.

Обычно золотистая кожа Эйса стала серебристо-белой. Он отпустил мои руки так яростно, что мои запястья ударились о стекло позади меня, а затем быстро отступил.

Удары моего сердца слились в одну сплошную вибрацию.

Он в последний раз изучил моё лицо, затем поморщился. Его отвращение и растраченная надежда пронзили раскаленный путь прямо через моё сердце.