Серебряный туман
Шрифт:
Вероли зашнуровала тонкую красноту, пока она не сжала мою грудь и талию так тесно, что я начала задыхаться. Воздух пронёсся по моему горлу, обжигая, когда он проник в мои раздавленные лёгкие. Я натянула перчатки, а затем шлепанцы.
Раздался резкий стук в дверь, затем голос.
— Мама, я здесь.
Прибыл Доусон.
Несмотря на перчатки, мои пальцы замёрзли и онемели. Всё во мне похолодело и оцепенело. Вероли накинула мне на плечи накидку из белой норки и закрепила её на шее брошью, инкрустированной бриллиантами. Она опустила все десять пальцев в мешочек, наполненный золотым порошком, затем
Я нахмурилась.
— Знак невесты, — объяснила она.
Когда я повернулась, чтобы уйти, я увидела своё отражение в окне Эйса. Несмотря на то, что моя кожа сверкала так же дико, как брошь, спрятанная во впадине моей ключицы, а моё платье цвета пламени ярко пылало, мои глаза были такими же тёмными и мрачными, как озеро Мичиган в безлунную ночь.
— Я залечу за тобой после того, как отвезу Катори, — сказал Доусон своей матери.
— Вероли… — мой голос дрогнул, поэтому я начала снова. — Вероли, не приходи. Пожалуйста.
Она долго смотрела мне в лицо, не говоря ни слова.
— И оставить моих детей одних в самую важную ночь в их жизни?
Я схватила её за руки.
— Пожалуйста. Оставайся здесь.
— Нет, — она сжала мои дрожащие пальцы один раз, затем отпустила их.
Отпустила меня.
ГЛАВА 60. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Во время всего спуска глаза Доусона пронзали меня. Когда мы полетели ниже, за мной наблюдали уже не только его глаза. Тысячи глаз мерцали в ночи.
Свечи выстроились вдоль спиралей калимборов, в то время как бумажные фонарики цвета смородины парили и опускались над толпой внизу.
Казалось, все в Неверре пришли сюда. Несмотря на то, что калигосупра стояли на туманной земле, они не смешивались с калигосуби. Именно их одежда и драгоценности отличали касты друг от друга. Там, где придворные носили свои обычные разноцветные наряды, люди, живущие под туманом, сменили свои зелёные мундиры на белые туники.
И снова я задалась вопросом, не было ли это традицией. Но если так, то почему калигосупра тоже не были в белом?
Сосредоточившись на нарядах, я на мгновение забыла о сковывающем меня внимании. К сожалению, момент прошел, и я снова принялась грызть внутреннюю сторону щеки.
Лицо Доусона разгладилось, как только он приземлился на пол из тумана, который покрывал землю, как свежий снег. Лайнус подошел к руне и протянул ладонь, чтобы помочь мне выбраться. Несмотря на то, что я не хотела прикасаться к нему или к земле, если уж на то пошло, я положила свою руку поверх его и спустилась с руны как можно грациознее. Завитки тумана обвились вокруг моих лодыжек, как влажная паутина, извиваясь в складках моего платья.
— Ты выглядишь ослепительно, моя дорогая, — сказал он, когда Доусон снова взлетел.
Не возвращайся, Доусон. Не бери свою мать. Оставайся в безопасности.
— Катори, наше дитя, — прошептал голос, от которого у меня по спине пробежал холодок.
Как будто поднялся туман, холодные нити теперь обволакивали мои щёки.
Я моргнула, когда поняла, что это не туман скользил по моим щекам, а руки… пальцы, сделанные из мерцающего дыма. Моё сердце ёкнуло, когда я уставилась в лицо, которое больше походило на
череп, чем на лицо.Тонкий тёмный череп.
Я сглотнула.
Жизнь над кладбищем не подготовила меня к этому.
ГЛАВА 61. НОЧЬ ТУМАНА
Неблагой скользнул своей туманной рукой вниз по моей шее. Его нематериальная конечность отделилась от тела, а затем снова прикрепилась.
Я сжала пальцы на руке Лайнуса, который хихикнул от моей мёртвой хватки.
— Ты пугаешь нашу невесту, Рафи.
Неблагой — Рафи — повернул свою — или это была она? — голову к Лайнусу и нахмурился. Для черепа, сделанного из дыма, он обладал обширной палитрой выражений.
— Пройдем? — спросил меня Лайнус.
Как будто у меня был выбор места назначения.
Как будто я могла сказать «нет».
Как будто я могла вместо этого пойти домой.
Он повёл меня к арочной решетке, покрытой тонкими зелёными лозами, с которых капали белые цветы. Свет свечей мерцал между лепестками и листьями, как осколки упавших звёзд. Единственный голос сопрано, чистый, как фиолетовая ночь, струился над безмолвной толпой — завораживающий, гипнотический.
Когда тонкая рука Неблагого обвилась вокруг моего предплечья в перчатке, я попыталась не вздрогнуть. Моя пыль сдвинулась с места, такая же дикая и нервная, как и я. Пустые чёрные глаза призрака повернулись к татуировке охотника, обвивающей мою шею.
Когда ноги понесли меня ближе к концу цветочного туннеля, я вдохнула тёмный аромат сумерек. Передо мной возвышался помост, прозрачный, как льдина. Он не мог быть сделан изо льда, иначе бы растаял от тепла фейри, стоящих на нём.
Эйс, Круз, Лио и Грегор все были там и ждали. Все в чёрном, кроме Грегора, который был одет в белое.
Тёмные тени колыхались в пространстве между их телами. Не тени. Неблагие. Ещё многие кружили вокруг прозрачного помоста, разъединяя и соединяя конечности, когда они вытягивали головы, чтобы посмотреть, как я прохожу мимо них и поднимаюсь по хрустальным ступеням.
Их было так много, что я задалась вопросом, покинул ли кто-нибудь Неверру.
Круз сказал, что я не буду одна, но я думала, он имел в виду, что они с Эйсом будут там. Имел ли он в виду, что Неблагие пополнят наши скромные ряды?
Остались ли они, чтобы помочь нам, или страницы книги Леи не позволили им пройти через порталы?
Как только я подошла к Крузу, Лайнус отпустил мою руку и встал рядом со своим мрачным вариффом. Словно почувствовав моё прибытие, появился Котёл.
Круз наклонил лицо ко мне. Он медленно поцеловал меня в щеку. Когда он поцеловал другую, его дыхание донесло до моих ушей тихие слова.
— Наши союзники носят белое.
Я моргнула, глядя на него, когда он отстранился и повернулся лицом к Котлу. Ария, сопровождавшая мою прогулку, подошла к концу, и в тишине, воцарившейся над землёй, мои глубокие удары сердца соперничали со звуком бурлящего Котла.
— Неверрианцы! — голос Лайнуса прогремел в неподвижном воздухе, как канонада.
Я подскочила, и мой пульс участился. Ладонь Эйса засветилась. Сквозь красную перчатку тыльная часть моей ладони тоже засветилась. Низкое шипение донеслось от ближайших к нам Неблагих.