Серенада для Черного колдуна

Что султану тот шарлатан предсказал? Что моя супруга спасёт ему жизнь? Ну, что ж... Если ей придётся бежать за целителем,то предсказание себя оправдает.

В этот раз я не стал испытывать судьбу, сразу пустился в погоню и нагнал свою беглянку еще до выхода из садов. И готов дать правую руку на отсечение, Синеглазка не очень–то и старалась, потому что я даже не запыхался. Сомневаюсь, будто она хотела быть пойманной, скорее, понимала, что я не дам ей уйти.

С минуту мы боролись, а потом я перехватил руку, которой мне пытались расцарапать лицо и немного злее, чем собирался, прорычал:

– Долго ещё?

– Что? – Она и не думала пугаться, хотя мой гнев с трудом выдерживали и бывалые воины.

– Бегать от меня будешь.
– Закатал рукав, обнажая её правoе запястье,и не сдержал улыбки, когда брачная татуировка теплом отозвалась на моё прикосновение. – Хватит. Ты моя ена перед богами и людьми. Жена...

Она тихо охнула, глядя, как тёмные линии рисунка меняют цвет на огненный, и у меня тоже перехватило дыхание. Нет, не так. Это у неё «тоже», а у меня перед глазами потемнело от желания склониться и повторить губами путь огненного рисунка. И языком.

– Дикость какая–то...
– разрушая волшебство момента, выдохнула Синеглазка и дёрнула плечом, пытаясь отстраниться.

– Дикость – это то, что ты на себя нацепила.
– Она тотчас захотела поправить съехавший набок парик, но я,игнорируя возмущённое сопение, сорвал его.

– Для тебя старалась, – прошипела Синеглазка.

– Плохо старалась, – в тон ей ответил я и оглянулся. Kуда этот Гису запропастился?
– Если хочешь изменить внешность, то oдного костюма мало, нужен ещё и соответствующий грим.

– Грим?
– удивлённо переспросила она и кончиками пальцев провела по своей щеке.
– Но...

– Не знаешь, что это такое? Искусство при помощи красок менять свою внешность . Мне казалось, все женщины с ним знакомы, хoтя бы понаслышке.

Она всё еще странно смотрела, как если бы я вдруг заговорил на птичьем языке или у меня вторая голова выросла, а потом едва заметно кивнула, словно пришла к каким-то выводам и, досадливо скривившись, обронила:

– Я не все.

– Точно подмечено, - хмыкнул, не вдаваясь в подробности. – Как тебя зовут?

Глянула исподлобья и демонстративно отвернулась.

– Значит, по-хорошему не получится, - вздохнул я.
– Ладно. Будем по–плохому...

И прокричал, заметив фигуру Гису в двух-трёх сомах от того меcта, где мы стояли:

– Где ты шляешься, иди сюда скорее! – Судя по тому, что парень был бос, а в руках держал лишь правую мюли, левая потерялась, пока он пытался угнаться за нашим с Синеглазкой семейством.

– Простите, ша-иль Нильсай, я вот...
– Показал мне обувку и виновато пожал плечами.

– В следующий раз надевай на службу что-то более удобное, – посоветовал я.
– А то пока ты по кустам ползал, я тут ценного свидетеля изловил.

Гису с сомнением посмотрел на мою Синеглазку, на растрепавшиеся волосы, на перекошенный живот под засаленным платьем и брезгливо поморщился.

– Ценного? – с сомнением в голосе протянул он. – Что в ней ценного? Бородавка разве что... Косоглазая Уна и та не такая страшная.

– Благодарю за комплимент, - польщённо улыбнулась Синеглазка и почти влюблённо посмотрела на Гису. А тот встретился с ней взглядом и залип, как мошка, угодившая в каплю застывшей древесной смолы. Э, нет, моя красавица! Так не пойдёт.

Я извлёк из кармана маг-путы и первым делом пристегнул беглянку-жену к своему будущему помощнику. Да не просто пристегнул, а так, что бы никто, кроме меня их снять не смог, а после велел Гису засунуть в уши восковые затычки, которых у него, конечно же, не оказалось, пришлось одолжить свои.

Синеглазка за моими манипуляциями следила с нечитаемым выражением на лице, лишь раз обронив:

– Даже приятно, что сам Палач меня так боится.

– Боюсь, – не стал отпираться я, - но не тeбя, а того, что ты снова сбежишь. Сейчас крайне неподходящее время для пробежек по всему султанату. Идём, мне нужно задать местному жрецу парочку вопросов...

Втроём – Синеглазка посередине – мы пошли в сторoну Храма. Супруга задумчиво молчала и, что самое примечательное, не предпринимала попыток вырваться. Смирилась? Лишённый слуха Гису старался не очень часто смотреть в мою сторону, но было видно, что пацана буквально распирает от любопытства. Тишина была такая, что, казалось, прислушайся и услышишь, как жук-короед прокладывает себе дорожку к сердцевине ближайшего дерева.

– Я всё равно сбегу, - не вытерпела моя упрямица.

– А я всё равно поймаю. Ты, кстати, зачем в рам приходила? Хотела опротестовать законность брака?

– Нет, - после короткой паузы растерянно ответила Синеглазка.

– А зачем?

Тишина.

– И кто с тобой был,тоже не скажешь?
– На этот раз ответом мне послужило лёгкое пожатие плеч.
– Ладно. Узнаю сам. Твой приятель, если меня зрение не обмануло, ведь в Храм побежал?

Синеглазка глянула испуганно, но вновь промолчала, а я не стал настаивать . Гису, конечно, с затычками, но ушами шевелит так активно, что я уже начинаю подозревать его в умении читать по губам. Я уже давно не нетерпеливый юнец, подожду, пока мы с женой избавимся от свидетелей, и уже в спокойной обстановке задам все интересующие меня вопросы. И не только ей, но и пацану, что так резво бросился удирать при моем появлении.

Но внутрь Храма мы в тот день так и не попали: впервые в жизни двери обители богов не отворились, подчиняясь моей руке. Очередное напоминание о том, что совесть моя не так чиста, как в былые времена.

ГЛАВА ПЯТАЯ, В КОТОРОЙ ГЕРОИНЯ СТАЛКИВАТСЯ С МУЖСКИМ КОВРСТВОМ

Жгучий яз нападает молча (с) Народная мудрость

– А ты зачем приходила в Храм? – насмешливо посматривая, спросил Чёрный Колдун. – Хотела опротестовать законность брака?

«А что? Можно было?» – едва не ляпнула я, заскрипев зубами с досады. И как сама не догадалась? Во всём Бес виноват, запугал меня, голову заморочил... Уверена, если бы не его устрашающие прогнозы на моё ближайшее будущее – будущее замужней жещины – я бы уж как-нибудь вспомнила, что это в Ильме брачные узы были святы и нерушимы, а здесь, в Большом мире, возможно всё, что душе угодно.

– Нет, – проклиная собственное скудоумие, пpоцедила я.

В Большом мире возможно всё, что душе угодно. Особенно, если эта душа принадлежит Палачу,то ли правой,то ли левой руке пресветлого султана Акио.