Серый смерч

«Да плевать!»

«Дурак… — проворчал Меч, — Если бы надорвался, тебя и я бы не вытащил. Понял? Хоть бы думал, прежде чем делать… Ладно, впрочем. Лучше глянь, что творится!»

Хранитель оглянулся — вокруг действительно творилось нечто невообразимое. Толпа бесновалась и носила на руках сияющих, как новый шекель, новоиспеченных родственников Владыки. А старый князь являл собой живое воплощение недоумения. Ни в одной из хроник не говорилось о подобном, еще никому из хралов никогда не выпадала такая честь…

Но Йаарху после всего происшедшего весело отнюдь не было. Он повернулся к князю и приказал:

— Хватит!

Фархат взмахнул рукой, и веселье немедленно прекратилось. Кровных братьев и сестер Владыки опустили на землю.

— Эти восемь останутся со мной, к остальным я наведаюсь позже.

Князь поклонился и отдал несколько приказов. Женщины, участвовавшие в обряде, потянулись прочь с площади.

— Я хотел бы знать, как вас зовут, — сказал Хранитель, хмуро глядя на сияющие лица оставшихся перед помостом кровных братьев и сестер. — Меня, как вы знаете, зовут Йаарх, и вы имеете право звать меня по имени.

Сперва выступили девушки, они весело улыбались, забыв, видимо, о недавно перенесенной боли. Первой представилась рыжая:

— Меня зовут Икенах, старший брат!

— Меня — Хиенах, старший брат! — поклонилась шатенка.

— Мое имя — Тарнах! — гордо вздернула голову брюнетка.

— А мое — Лонхиль, — мягко улыбнулась блондинка.

Затем вперед выступили два огромных воина, не менее двух метров ростом каждый, и явно близнецы. Правый указал на левого и сказал:

— Его зовут Кват, а меня — Махр, старший брат.

— Мое имя Шохур, — выступил вперед улыбчивый беловолосый юноша.

— А меня называют Сорам, старший брат! — поклонился Хранителю мрачный воин лет тридцати пяти с косой до пояса.

Йаарх молча осмотрел их всех, потом сказал:

— Вы пошли на страшную смерть ради своего народа… И я этого не забуду!

— Мы поступили, как должно, Владыка! — выступил вперед мрачный Сорам. — Надеемся, и теперь мы сумеем выполнить свой долг — умереть первыми, если тебе будет угрожать опасность.

— А я надеюсь, что этого не понадобится, — грустно улыбнулся ему Йаарх.

Он повернулся к площади и провозгласил:

— А теперь слушайте меня внимательно, народ Серого Меча. Слушайте и передайте другим, и запишите в книгах и хрониках!

Хралы стихли.

— Никогда больше, никому и ни за что вы не приносите извинений таким образом! Даже тому, кто когда-нибудь придет вслед за мной. Запомнили?!

— Да, Владыка! — грянул тысячеголосый ответ.

— И еще! — продолжил Йаарх, обводя пылающими от гнева глазами толпу. — Тот, кто нападет на слабого, не способного защищаться — тот больше не воин, он — предатель и достоин самой лютой смерти. Нападать можно только на тех, кто способен сражаться! Не смейте грабить караваны. А если уж нет другого выхода, то я запрещаю убивать беззащитных купцов! Запомнили?!

— Да, Владыка! — вновь грянуло над поляной.

Однако чей-то голос все же осмелился возразить ему:

— Но Повелитель, если не грабить караваны, то откуда же мы возьмем все необходимое?

Йаарх опустил голову, раздраженно обругав себя за спешку. Теперь придется менять решение…

— Я придумаю… — глухо ответил он. — Пока что снимаю запрет и разрешаю грабить. Но только при самой крайней необходимости. И если во время грабежа по вашей вине погибнет хотя бы один, этим вы снова предадите меня. Вы поняли?!

— Да, Владыка! — раздался рев воинов.

— Я благодарю вас за верность, народ мой! — поклонился им Хранитель Меча. — А теперь — идите и обсудите то, что я сказал.

Йаарх стоял и смотрел на медленно растекающуюся с площади толпу. Люди о чем-то говорили, спорили. О чем?

Повернувшись к своим кровным братьям и сестрам, Йаарх приказал:

— Идите отдыхать.

Они молча поклонились и исчезли в толпе.

Меч не решался вмешиваться. Мальчишка, на удивление, все делал правильно, после случившегося хралы будут боготворить его и подчинятся его приказам. И от некоторых гнусных обычаев избавятся. Жаль, не ото всех…

Йаарх повернулся к князю и уставился на него. Старик смутился. Он был восхищен Владыкой, так говорить и поступать мог только великий воин и Повелитель. Как долго они ждали его и как хорошо, что народ остается в надежных руках. Владыка не даст им распуститься.

— А теперь, Фархат, веди меня к тем девушкам, чьей смертью ты хотел заслужить мое прощение, — услышал князь холодный голос Владыки. — Знать бы еще, какой идиот надоумил тебя…

— Но ведь это был древнейший обряд принесения извинений народа Повелителю, обряд Восстановления Вассалитета… — робко попытался возразить князь.

— А кто тебе сказал, — язвительно поинтересовался Хранитель, — что я хочу подобного обряда? Да я бы простил и так, если бы ты удосужился объяснить мне, в чем дело. Знаешь ли ты, что я почувствовал, когда увидел, как они вспарывают себе животы?

— Нет, Владыка… — на лбу старика выступила испарина.

«Неужели я ошибся?..» — мелькнула заполошная мысль. Если так, ему нет места среди живых.

— И не вздумай кончать с собой, старик, — холодно бросил Владыка. — Я приказываю тебе руководить народом в мое отсутствие. А судьей тебе будет твоя собственная совесть. Теперь веди.

Старый воин, пошатываясь и хватая ртом воздух, повел Йаарха и его спутников через площадь в лес. Он шел, почти ничего не видя перед собой. Поделом ему! Надо было помнить, ведь в хрониках записано, что Повелитель Тени ненавидит рабство, а значит, не потребует ничего подобного. А он… Он от страха совершил непростимый грех перед своим народом, перед самим собой, и даже с честью умереть теперь не может. Владыка запретил…

Они прошли через весь поселок, затем с полчаса пробирались по узким лесным тропкам и вышли на дальнюю поляну. На ней разместилось лагерем несколько сотен молодых женщин. Большинство из них отдыхало, некоторые сидели у костров и что-то готовили. И какие же они все были разные… У Йаарха дух захватило от этой пестроты. Блондинки, брюнетки, беловолосые, шатенки, рыжие. Да и оттенки кожи варьировались от почти белого до абсолютно черного. Он вздохнул, подумав о том, что они перенесли из-за гнусного древнего обычая, и угрюмо спросил у князя:

— И сколько их участвовало в обряде?

— Тридцать три, — с непроницаемым лицом, не выдав своих истинных чувств, ответил Фархат.

Он снова поклонился Владыке. Хотя сердце старика рвалось на части, он, князь, не имел права выказать слабость. Фархат обернулся к женщинам, окружавшим их.

— Дочери племен народа хралов! — громыхнул над поляной его голос. — Владыка хочет с вами поговорить.

— А о чем? — ехидненько спросила подобравшаяся ближе всех смуглая красавица, с гривой слегка вьющихся черных волос. — О цвете требухи у каждой?