Северная граница

Она замолчала. Амбеген сел на стол и скрестил руки на груди, искоса поглядывая на нее.

— У них желто-синие мундиры, а под седлом синие чепраки, — сказал он. Синие с желтой каймой. Розово-желтые мундиры у них были раньше, еще недавно.

Тереза вытаращила глаза.

— Линез дал своим людям новые цвета, поскольку недорого купил хорошее синее сукно. У легиона образовались излишки. А желтого у Линеза большие запасы, — объяснил надсотник. — Он говорил мне об этом в Торе, поскольку это важный вопрос — как опознать его солдат… Не правда ли, сотница? Когда началась война, он примчался сломя голову, но мундиров не захватил. Однако потом созвал отряды со всех своих владений… они-то сюда и прибыли, привезя с собой новые цвета. Никто в Эрве об этом не знал и не мог знать… Агатра в самом деле пророчица. Скажу еще кое-что: лично она никак не влияет на события, лишь предвидит их. Можешь ее успокоить.

— Откуда… откуда ты знаешь, господин? — ошеломленно пробормотала Тереза.

— Поскольку это я, а не она стал причиной появления там солдат Линеза, — совершенно спокойно объяснил он. — Я послал гонцов… Впрочем, нельзя сказать, что послал, они ведь, кажется, только выезжают с заставы. Что ж, по крайней мере, мне теперь известно, что до места они доберутся, довольно подытожил он. — И что Линез вышлет подкрепление.

Тереза смотрела на коменданта, и в ней вновь нарастало чувство глубокого стыда. Она-то считала, что коменданта совершенно не интересует то, что творится с Агатрой, а ведь бред девушки слишком смахивал на правду. Но Амбеген тем временем нашел способ доказать истинность странных снов. Он не ждал, но действовал, прекрасно понимая, что делает и чего хочет добиться.

— Прости, господин! — пылко воскликнула Тереза, почти безотчетно, от всей души. — Я… Ну и командир! — вырвался у нее по-детски восхищенный возглас.

Комендант невольно улыбнулся, ибо слова ее не были дешевой лестью. При всех своих недостатках эта девушка, похоже, понятия не имела, что такое подхалимаж.

— Мы выходим в поле, Тереза, — сказал он, снова голос его стал серьезным. — Отправляемся сегодня же — вся конница, вся легкая пехота. Здесь остаются только тяжеловооруженные пехотинцы. Обоз, самое большее, в двух днях пути отсюда, может, в трех, не больше. К ним я тоже послал гонцов, они заберут клин конницы, а сопровождать обоз будут два клина лучников. Ничего не поделаешь. Под ударом большого отряда алерцев обоз, так или иначе, погибнет, а от малых сил пехота отобьется… Конники из обоза проведут для нас разведку, мы пойдем в том направлении. С собой берем все запасы, топорникам останется ровно столько, чтобы не помереть с голоду до прихода обоза. Если же он так и не появится, все равно экономить больше нечего, придется убираться отсюда, поскольку больше без жратвы сидеть нельзя. Распорядись.

Пыл Терезы неожиданно угас.

— Но, — неуверенно промолвила она, — Агатра говорила, что сбываются только… дурные сны. А если?..

— Я не верю в сны, — заявил комендант, словно прикидываясь дурачком.

— Но… как так? — ошеломленно спросила Тереза.

— А вот так, — отрезал он. — Агатра идет с нами, и если эти ее «драконьи» видения сбудутся, это может плохо кончиться не только для нее… В том, что эта каменная статуя живая и действует на стороне алерцев, я предпочитаю убедиться в поле. Не можем же мы сидеть на заставе и ждать, когда нас сметут? Как думаешь?

Тереза наклонила голову:

— Ну… ну да!

Рассуждая все с той же холодной, неумолимой логикой, комендант продолжал:

— Однако прежде всего я считаю, что она видит лишь то, что может случиться и что наверняка случится… На событие случайное, такое, как потеря ножа, или неизбежное, такое, как смерть умирающего, невозможно каким-либо образом повлиять. Но поражение в бою не является неизбежным, как и само сражение не происходит случайно. Естественно, в ходе его может возникнуть стечение неблагоприятных обстоятельств, но такое возможно в любом сражении. Мне теперь что, вообще в бой не вступать? Нет, Тереза. У меня хорошие солдаты, и я умею ими командовать. Если произойдет нечто непредвиденное и я не смогу ничего поделать, причиной тому будет вовсе не сон Агатры, а только трусость солдат или мой просчет. Вот истинные причины поражения, и вещие сны здесь ни при чем.

Он хлопнул ладонью по крышке стола, на краю которого продолжал сидеть.

— Эта война с самого начала — одна большая ошибка, — добавил он. — Мы пытаемся совершить невозможное — защитить десятки разрозненных селений от врага, который сосредоточивает свои силы там, где считает нужным. Вражеская армия сидит в самом центре Армекта, а мы по-прежнему делаем вид, будто существует некая условная граница, все еще бегаем от деревни к деревне, от рощи до рощи, словно речь идет об игре в прятки с какой-то стаей. Таким образом собранную в кулак армию не победишь, — он выставил перед собой тяжелый кулак, — ведь она наносит тщательно продуманные, точно отмеренные удары… Если серебряные алерцы и в самом деле солдаты, как считает Рават, то они над нами попросту смеются! Но теперь, Тереза, ударим мы… Мы выберем и время, и место. Все, хватит! — Он слез со стола. Подготовиться к выходу, выступаем как можно скорее! Накорми людей и коней досыта. Чтобы успеть туда, придется днем и ночью продираться сквозь снег, и оттепель тут не слишком поможет… Давай, убирайся с глаз долой.

— Так точно, господин!

В дверях она чуть не столкнулась с солдатом.

— Золотая стая! — доложил замерзший, промокший часовой. — Небольшая, ваше благородие!

— С сегодняшнего дня против золотых не выступаем, — сказал Амбеген, сражаемся только с серебряными.

Солдат застыл, приоткрыв рот.

Через открытую дверь видны были падающие с крыши капли. Продолжало теплеть.

13

Погода совершенно переменилась; мороз ушел, не вернулся даже ночью. Снег пополам с водой хватал людей и лошадей за ноги, но легко проминался, и тяжелей всего приходилось тем, кто шел впереди. Те же, кто шел в конце, шагали по ровной, плотно утоптанной десятками ног дороге. Чтобы скорость не падала, Амбеген заставлял торившие путь отряды выкладываться до конца, после чего сменял их, отправляя в конец колонны. Таким образом он разумно распределял силы легионеров и вместе с тем двигался вперед достаточно быстро, чтобы… позволить себе избрать более длинный путь.

Непосредственно перед тем, как покинуть заставу, комендант вдруг изменил свое решение и приказал топорникам готовиться к выходу. На вопросы Терезы он отвечал кратко: «Потом!» Сотница повторяла этот ответ младшим офицерам, они же, в свою очередь, — солдатам. А тем временем они покидали Эрву, оставляя ее абсолютно пустой! С собой забирали остатки припасов, всех вьючных и запасных лошадей, всех больных и — понятное дело — весь обслуживающий заставу люд: ремесленников, девушек с кухни… Эрву снова бросали на произвол судьбы!

Выступили глухой ночью. Сразу же за воротами заставы комендант, вместо того чтобы направиться прямо на юг, приказал двигаться в сторону запада. Солдаты не знали, куда идут; однако Тереза начинала понимать план командира… В пути Амбеген подтвердил ее догадки.

— Чего ты хочешь? — прежде всего спросил он. — Решение я принял неожиданно, а потому еще не успел все продумать. Но в этой армии ты самая старшая по званию, так что о проблемах командира тебе следует знать… Ну а солдаты пусть лучше думают, что мы никогда не совершаем ошибок и никогда ни в чем не сомневаемся. Серебряные наверняка установили за нами постоянное наблюдение. Надеюсь, однако, следят они не слишком внимательно, поскольку, с их точки зрения, мы давно уже не опасны. Однако я полагаю, что разведчики серебряных знают о нашем уходе. И что нам, переться прямиком в Три Селения? Эрву они до сих пор не сожгли, хотя могли, не сожгут и сейчас. Там не осталось ничего такого, о чем стоило бы жалеть. А солдатские матрасы и прочую рухлядь пусть забирают на здоровье. Но возвращаясь к тому, о чем я начал говорить. Никто, даже наши солдаты, не знает, что за идея вдруг стукнула мне в голову. А откуда знать об этом алерским разведчикам? Сейчас мы идем прямо туда, откуда движется наш обоз, о котором алерцы то ли знают, то ли нет. Если знают, то решат, что мы боимся за него и хотим его сопроводить. Или, напротив, нам вдруг все надоело, мы развернулись и убираемся отсюда раз и навсегда. Даже если им про обоз ничего не известно, все равно они скоро на него наткнутся. А я и в самом деле разверну его назад — как только вернется гонец — и направлю прямо к Линезу. Туда же отошлю всю нашу обслугу, которая нас только тормозит. Мы также двинемся в сторону владений Линеза. Как думаешь, какой вывод сделает алерец, глядя на наши маневры? Неужели сочтет, что я хочу присоединиться к сражению, о котором никто еще даже не знает? Нет, надеюсь, он поймет все правильно. Солдаты, правда, не выспятся и намучаются, форсируя эти снега, но войны выигрывают именно ногами уставших солдат. Я это знаю, ты это знаешь, знал об этом Рават, знают и алерцы. Только на сей раз мы решаем, куда пойдут войска и когда они появятся в нужном месте. Ничего не напоминает, а, сотница? Вспомни, сколько раз ты пыталась догадаться, что замыслил и куда направится противник! Так что радуйся, ибо сейчас мы подкинули им твердый орешек… А завтра, вдобавок ко всему, мы разошлем во все стороны патрули, причем больше всего их пойдет туда, где ничего, ну совсем ничего нас не интересует…

Войско, погруженное в предрассветную темноту, брело по тающему снегу.

Агатра ехала вместе с больными, на повозке, переделанной в сани. Она пыталась возражать, ей хотелось идти вместе с лучниками. Но Тереза быстро вышибла из ее головы эту дурь. Войско выступило в поход — дружеским отношениям пришел конец.

— И что это должно значить? — сухо спросила она, выслушав лучницу. — Я здесь командую конницей, с этой просьбой обращайся к своему командиру. Меня вообще не интересует, что происходит в клиньях пехоты. Пусть твои товарищи хоть на руках тебя несут, когда ты свалишься без чувств, лишь бы скорость не падала. Но за любую задержку отвечать будет твой подсотник. И учти, я тебя защищать не стану.

На этом разговор и закончился.

Однако как Амбеген, так и Тереза с беспокойством и нетерпением ожидали очередных снов больной девушки. Ее крики следовало заглушить, пусть даже с помощью кляпа… Амбеген всерьез раздумывал над тем, не отправить ли лучницу с обозом. Однако это можно было решить позже. Главное — что покажет очередной сон. Из всех людей, увязших в мокром снегу, только он и Тереза знали, куда и зачем они идут… Лишь они понимали, сколь важно то, о чем сообщит им Агатра.

И тут случилось нечто странное, совершенно непредвиденное: девушке вообще перестали сниться сны!