Северная королева. Книга 3
Шрифт:
— В намечающейся войне нам пригодятся любые умения. Вам известно, кого я призвала на службу, — открыто смотрела в затуманенные очи старца и не стыдилась своих поступков.
— Тогда воскреси их! Ты уже подружилась с ветром!
Я поднялась в волнении и сделала несколько шагов в ту и другую сторону.
— Как? Мне нужны кости… хотя бы… — завершила не так эмоционально, как начала.
— Местность вокруг Данкрейга буквально усеяна ими. Озадачь своих людей, и они собьют ноги, стремясь угодить тебе!
— Да! — твердо ответила я, потому что сомневаться и совершать никчемные попытки больше нельзя.
Я или делаю, или… Делаю!
Глава 2
Прошла неделя, и я перестала сомневаться в себе окончательно. Забыв о
Сегодняшним утром я опять куда-то шла. По длинному коридору туда-сюда сновали слуги, кланялись мне и торопились успеть по хозяйству. Я, подсчитывая минуты, направлялась к картинной галерее. Внутреннее чутье тянуло остаться в одиночестве именно там. Я не сопротивлялась.
Подъем дался мне тяжело, но в этом величественном помещении я перевела дух. Взгляд упал на гобелен, который раньше мне на глаза не попадался. Я ничему не удивилась — все происходило в свое время — и подошла. Некоторое время стояла и смотрела, узнавая знакомые стежки. Вышитая картина впитала в себя любовь, мастерство и трудолюбие своих создателей. Ар-де-мейцев. Ума не приложу, как летопись, когда-то украшавшая главный зал Радужного дворца, попала в галерею Нордуэлльского замка.
В самом центре гобелена во весь рост — изображение королевы Мирель в легких сверкающих доспехах, спокойно опиравшейся на меч с прозрачным, словно слеза, камнем в рукояти. Вокруг нее стоят все воины, о которых сложено столько славных легенд в Ар-де-Мее, а позади сияющий в закатных лучах Радужный дворец. Мира словно бы живая, я точно бы вижу, как она дышит, как ветер развевает ее каштановые локоны. Королева прошлого улыбается мне — королеве настоящего. Ее алые губы шепчут:
— Ты все делаешь правильно…
Я невольно оглянулась, чтобы увидеть шутника, притаившегося за моей спиной, но лишь ветер врывался через приоткрытую створку и играл с моими волосами. Вздохнула и подошла к окну. За ним красовалась великолепная, еще мирная картина. Во дворе кипела жизнь, тренировались воины, поднимался в небо дым работающих кузниц, спешили слуги, играли дети. За могучими замковыми стенами ходили золотые волны колосящихся полей, скоро придет время, и зерна наполнят наши амбары. Я надеялась, что мы успеем. Люди уходили на юг, чтобы возродить Данкрейг, который станет воротами в Объединенные Северные Земли. Беккитта пока не торопилась на север. Ее сильно подкосило возвращение Ганнвера, он ухмылялся, когда рассказывал мне о своем визите в Царь-город. Я заметила грусть в его взгляде и кривую улыбку, которая, казалось, намертво прилипла к бледному лицу призрака. И я понимала, что придет наше с ним время — никто из нас не будет жить вечно. Лис уйдет — он сам изберет свой дальнейший путь, когда мы остановим орды Кровавой королевы. Эйфория от собственного воскрешения, от способности покорять пространства постепенно уходила. Ган капля за каплей осознавал, что попал в непростую ситуацию. Брат тонко подмечал все, что творится с Гурдином и подсознательно не желал себе такой жизни, как у падшего короля. Вечной жизни, полной тоски по утраченному.
Я тихо вздохнула и подставила лицо солнечным лучам. К полудню небо разгорится яростным огнем, а пока лучи рассветные, ласковые. Мне так же дороги эти земли, как дороги они тому, далекому мужчине, по которому страдает мое сердце. Я верю, что Рейн вернется, потому что не сможет забыть ни меня, ни наш заветный край.
Прошло несколько дней. Лето разгоралось все жарче, людям хотелось переждать полуденный пожар, отдохнуть в тени, скрыться от палящего зноя. Но все понимали, как опасно промедление. Я ловила каждую минуту прохлады, устраивала советы ночью, поднималась с рассветом.
Очередное утро выдалось спокойным и радостным. Я, поднявшись с первыми лучами, прошла в сад, где намеревалась основательно подумать над вновь возникшими вопросами. Мои эксперименты над возрождением снежных монстров проваливались
один за другим. Никто не мог точно сказать, в чем дело, потому как никто не знал, откуда на самом деле взялись эти шестилапые звери. Даже мой пересказ слов Гурдина многие восприняли с недоверием, которое не победила и находка выбеленных костей среди нагромождений скал. Но все-таки мои люди послушались и еженедельно доставляли мне новые партии костей. Ган считал, что я недостаточно стараюсь, мне казалось — дело в неумолимой жаре, Гурдин загадочно молчал. Щурился, пронзал меня взором мудрых глаз и чуть слышно вздыхал. Я начинала сердиться, но не бросала начатое. Мешочек с мелкими косточками всегда носила при себе, чтобы подержать в руках, послушать сухой треск, перекатить пальцами.Остановилась под сенью сада, подняла голову, чтобы с надеждой встретить сияющее красным золотом солнце, величаво встающее над пламенеющим всеми оттенками живого огня горизонтом. Утренний мир был так прекрасен, роса так красиво искрилась под нежными лучами, что я почувствовала, как внутри поднимается волна ликования, и улыбнулась.
Немного побродив по роще ильенграссов, я вернулась в сад и укрылась под его зеленым пологом. Присела на мягкий травяной ковер, прислушалась к шепоту листьев, вздохнула и достала мешочек. «Что я делаю не так? — прозвучало в голове, и я высыпала кости на ладонь. — Сколько раз я делала именно это?» — очередной вздох унес летний ветер.
Я укрепилась в мысли о том, что мне не нужен этот изнеженный, разгоряченный солнцем незнакомец. Мне роднее северный, колючий бродяга, который обязательно вернется в наши земли. Вопрос только: «Когда?» Именно его ледяное дыхание оживило слезы проклятого короля, и я надеюсь, что мой холодный знакомец не откажет в помощи. Я ссыпала косточки обратно в мешок, на руках осталась белая пыль. Я застыла, рассматривая снежный налет на коже, и пыталась сосредоточиться. Что-то билось в мозгу, но догадка не приходила. В раздражении я вскочила, обернулась и тотчас замерла, мой лоб прорезала морщинка, слова сорвались сами собой:
— Откуда ты здесь? И давно наблюдаешь за мной?
Хрупкая, но несгибаемая, словно ивовый прутик, девушка улыбнулась:
— Я скучала по тебе, моя королева!
Я ощутила, как на моих губах медленно расцветает улыбка, а за ней по щеке покатилась слеза. И я позволила себе плакать, потому что слезы, струящиеся из моих глаз, были от радости.
— Привет! — сказала и обняла подбежавшую ко мне Янель.
Она, смахнув несколько слезинок, затараторила:
— Я все сделала, привезла тебе рецепт изготовления пороха и немного порошка, — и указала направо. — Он там.
— Посмотрим? — я развернулась в указанную сторону.
Янель подхватила меня под локоть, потом неожиданно остановилась. Ее рука взметнулась:
— Наша принцесса подросла, — и осторожно, точно касаясь хрупкой вещицы, огладила мой живот. — Как это? — альбина подняла на меня поблескивающий взор.
— По-разному, — созналась я. — То рыдать хочется, то хохотать. То вдруг — сладкого, то резко соленого. В общем, у тебя будет время узнать все подробности.
Обычно Янель отнекивалась на подобные предложения, я слышала, как над Мышкой подшучивали другие альбины. Сейчас же загадочная улыбка, медленно изогнувшая ее губы, заставила меня задуматься. Я не стала расспрашивать подругу, еще не настало нужное время, а она вытащила из холщового мешочка сложенный вчетверо листок. Я приняла его, развернула и пробежалась глазами по строчкам, гадая, кого бы озадачить. По моему лицу Янель поняла, что пора действовать и ненавязчиво потянула к замку.
Во внутреннем дворе царила суета, к которой я привыкла. Прошлась быстрым взором и в очередной раз за сегодня застыла, словно вкопанная. К нам с легкой улыбкой на устах направлялся высокий, худощавый молодой человек, в котором я с великим трудом узнала Гэрта. Перевела ошеломленный взгляд на Янель и начала кое-что понимать. Эти двое прошедшие месяцы были вместе. Путешествие на юг сплотило их и повлияло на Гэрта. Из обиженного на весь свет мальчишки он превратился в красивого, уверенного в себе юношу.