Сфера Маальфаса
Шрифт:
Толмач, угодливо кланяясь, медлит с ответом.
– Говори, не бойся.
– Этот ничтожный говорит, что воин цезаря Хруста, сражается с такими, как ты, разбойниками и похитителями скота.
Сарган хохочет искренне, свободно.
– На этот раз нам попался двуногий скот. Посмотрим, на что он может пригодиться. Пусть скажет, как проще всего взять тот, главный, город.
Переводчик тараторит, потом почтительно поворачивается к вождю.
– Он говорит, мой господин, что это совсем просто – твоим воинам достаточно подняться на стены или пробить ворота, перебив сначала всех защитников.
– А он смел, этот ничтожный. Спроси – быть может,
Пленник, выслушав вопрос, что-то коротко бросает.
– Он говорит, что не знает иного способа, а если бы знал – не сказал.
– Мы умеем заставлять упрямых. Впрочем, ты сказал правильно, червь. Мои боевые машины разобьют стены, воины убьют жителей, а то, что останется, – пожрет огонь.
Пленник с непроницаемым видом выслушивает обещание.
– Я умею ценить храбрость. Скажи – мы принимаем его на службу.
На этот раз толмач говорит долго. Сарган терпеливо ждет. Времени достаточно – он может позволить себе развлечение.
– Мой господин, этот глупец отказывается. Он говорит, что не станет служить тому, кто принимает предателей.
Пленник смотрит прямо на съежившегося имперского посла – дерзкий намек. Сарган слегка хмурится – развлечение кончилось слишком быстро, раб то ли глуп, то ли, напротив, хитер… Ну, что ж…
– Без пролития крови.
Воины обступают пленника. Тот молча ждет, еще не вполне осознав происходящее. Посол, уже насмотревшийся на такие расправы, отворачивается, старательно подавив тошноту. Толмач суматошно отбегает в сторону, прикрыв ладонями уши.
Страх и омерзение чаще всего мешают разуму. Но порой у хладнокровных людей, всему предпочитающих пользу, случается иначе – смертельная опасность обостряет находчивость такого человека. Когда все кончилось, озарение, посетившее знатного имперца, без труда оформилось в слова:
– Так вы хотите получить этот город, мой повелитель?
Глава 2
Эти странные чужие дороги
Via scientiarum. [11]
12
Дорога знаний (лат.)
Май – август 7010 года от Сотворения Мира.
Поросшие скользкой зеленью камни едва прикрыты слоем прозрачной воды – невиданная жара заставила обмелеть речушку. Вода покинула берега, обнажились окаменевшие от времени бревна – сваи старого моста. Зной, тишина и безветрие.
Тишина оказалась недолгой. Старый настил моста задрожал под ударами копыт, уронил в воду тучу мелкой древесной трухи.
– Вперед!
Испуганными воробьями разлетелись дети, степенные матери поспешно прикрывали двери. Отряд, стрелой промчавшись по единственной улице приграничной деревни, лишь на минуту остановился у самого большого и нарядного дома. Хозяин не сразу понял, что нужно капитану этих людей, то ли солдат, то ли монахов.
– Где он?
– Кто?
Зашуршал свиток, извлекаемый из седельной сумки.
– Преступник роста среднего, волосы имеет русые, глаза светлые, лет от роду тридцать шесть. Особые приметы – шрам на ладони левой руки.
Хозяин оживился, махнул рукой, показывая на восток. Солдаты уже тронули коней, а он все пытался продолжить поспешно-угодливые объяснения. Еще постоял, глядя вслед, потом вернулся
в дом и, заметив в глазах жены безмолвный вопрос, коротко уронил:– Они.
Тем временем отряд миновал селение, вихрем промчался по дороге, рассекшей пополам рощу, галопом вышел к широкой реке, принявшей в себя воды деревенского ручья.
– Вот он!
На дальнем берегу, миновав плавный изгиб русла, быстро удалялись два силуэта – видно, всадники, не разбирая дороги, неслись во весь опор.
– Проверить дно!
– Здесь нет брода, брат Ульрих, – переправа выше по течению.
– Собьешь стрелой?
– Которого? На таком расстоянии оба одинаковы, как два яйца в гнезде малиновки.
– Любого.
Спешившийся лучник натянул тетиву, прицелился. Стрела ушла к горизонту, бессильно и бесполезно пронзив летний зной.
– Далеко. Поздно.
Азартные преследователи уже поворачивали коней в сторону брода.
– Стойте. Прекратить погоню. Там, за рекой, кончаются земли Империи.
– Жаль, капитан, крупная птица улетела.
– Еще ничего не потеряно.
– Почему?
– Перелетные птицы рано или поздно возвращаются.
Стоял летний полдень, над людьми в раскаленных солнцем кольчугах и разгоряченными лошадьми вились слепни.
Солдат молча, со значением, кивнул.
На широких деревянных лавках, за простыми столами шумно веселились гости.
Город Оводец – перекресток дорог. На западе – великая Империя, еще далее, на закат – таинственная земля Уэсток. На восход – несметное множество городов. Каждый город, хотя бы обнесенный частоколом, имеет своего, и весьма гордого, правителя, пусть подданные князей-соседей и говорят на одном языке. Еще восточнее и южнее – пустые земли, степь и таинственные южные страны. Пути человеческие вьются причудливыми извивами нити, сплетаясь в сеть событий и встреч, которая год за годом незримо покрывает землю. Кого только не встретишь в питейных домах Оводца!
Когда удаляется ночь, но еще не смеет прийти утро, тени, слепые и незримые, тихо слетаются из глухих лесов, топких болот, от туманов озер на свет очага, на тепло живой человеческой души. Потому и не веселят душу более ни хмельной напиток, ни крепкие шутки. И смутно душе человека в этот предутренний час.
– Песню! Песню! – горланили неуемные гуляки. Кто-то затянул хрипло, но сильно, не подыгрывая себе ни на чем. Хор голосов немедленно подхватил лихой припев.
В самом углу кабака, там, где сходятся стены, сложенные из целых древесных стволов, за столом притулились двое. Чернобородый орлиноносый здоровяк, в рясе, подпоясанной веревкой, и чужеземец с холодными светлыми глазами. Двое, не обращая внимания на шум, гам и нестройное пение, беседовали на языке священных книг.
– …чужеземец ты! И нет в тебе понимания…
– Sapienti sat [12] . Отчего же, отец Репей? Я человек. Человек всегда поймет человека…
– А я отверзну уста свои, и среди поношения узришь ты истину святую, кою предки наши кровию написали для потомков своих, сирых и бессильных! Нельзя договориться с драконом, ибо имя его – Враг, и не делить он пришел в дом твой, но пожрать все без остатка! И видеть желает мужей наших в грязи и рубище, с колодкой раба на шее, а жен и дев в бессилии и доступности чреслам его!
13
Разумный – поймет (лат.)