Шахматный порядок

— Они не могли не выбраться, если учесть, чем дементоры питаются. Это невозможно.

Незаметно для себя Альбус приземлился на заснеженной поляне. Снег присыпал листву и только кое-где через заносы поглядывали высокие стебли травы.

— Интересно, а какая у тебя любимая фигура в шахматах? — спросила Моника, когда ребята шли на ужин. — У меня ферзь. Она может ходить как угодно — как пешка, как ладья, как слон… Только прыгать через вражеские фигуры не умеет.

— Хороший выбор — фигура могучая, — улыбнулся в ответ Альбус. — У меня конь. Только представь, сколько полей он может держать под напряжением одним единственным ходом.

Предвечерний солнечный лучик озарил вершину огромной ели, мерно спавшей под толстой белой ризой.

— Напоминает какого-то очень могущественного умного волшебника. Ладья как наши гриффиндорцы — идёт напролом, без всякой хитрости. Ещё всегда был интересен король — беспомощный, но вся игра на его защите построена.

— Не забывай, что в конце король самая сильная фигура, — поучительно добавил Альбус, подняв тонкий палец.

— Я и говорю: беспомощный, но необходимый. Слон хитрюга — вот не идёт прямо, как другие, нужно обязательно по диагонали и только по диагонали.

Ужин первого дня оказался в самом деле праздничным. Из-за того, что учеников было так мало, они все сидели вместе с преподавателями за главным столом. Альбус с удовольствием придвинул горшочек с жаркое. Слушая рассказы профессора Слагхорна о старых временах, мальчик ловил себя на мысли, что ему ужасно хочется оставаться здесь каждые каникулы. Ему нравились горящие свечи, запах хвои, а еще больше — отсутствие рядом докучных Джеймса или близняшек, которые наверняка сотворили бы какую-нибудь проказу иди пакость. В глубине души он надеялся, что Гермиона забыла об их разговоре, однако тетка сразу напомнила ему об этом взглядом.

— Альбус, вы готовы? — спросила она, едва закончился ужин.

— Да, мэм… — ответил он с легким вздохом.

— Прекрасно. Тогда следуйте за мной.

В улыбке декана Гриффиндора была что-то натянутое, но Альбус безропотно пошел за ней. Вопреки ожиданиям Ала они пошли не в какой-то хитрый проход, а в коридор на втором. После нескольких минут ходьбы они вышли к двери, которую Альбус никогда раньше не видел. Профессор трансфигурации остановилась перед ней.

— Действительно ли ты готовы? — мягко спросила Гермиона, словно они были дома. — Хорошо. Теперь, я хочу, чтобы ты пообещал мне, что ты будешь говорить мне только правду обо всем, что увидишь. Обещаешь?

— Хорошо, — кивнул Альбус, хотя про себя решил, что это совсем не обязательно.

Профессор Уизли кивнула и взмахом палочки открыла дверь. Ал удивился, как это он не замечал ее прежде. Декан Гриффиндора остановилась рядом.

— Сюда ты войдешь один, — сказала она. На ее лице внезапно мелькнула грусть!

Альбус снял ржавый железный замок, и вошел в комнату, тщательно закрыв за собой дверь. Немного дрожа, он заметил, что комната была почти пуста: толчков одном углу висело позолоченное зеркало. На полу лежала густая пыль, словно здесь давно никого не было.

Это было великолепное высокое зеркало, украшенное богатой резьбой, на подставке в форме когтистых лап. Вверху шла инкрустированная надпись: «У джедан юун йата оцилен яюаж артоя». Фраза была бессмысленной, но Альбус понимал, что она что-то означает, Альбус осторожно приблизился к зеркалу, ожидая увидеть себя, но отражение, естественно, не появилось. Зато в противоположном углу появилась лира, которая нежно зазвучала сама собой.

«Ее наколдовала Гермиона», — подумал Ал, только вот зачем, он не понимал.

Мелодичные звуки продолжали звучать, но Альбус продолжал смотреть на зеркало. Прищурившись, что бы прочитать строчку в темноте, Ал прочитал её наоборот. «Я отражаю не лицо, а тайную надежду». Так вот почему Гермиона хотела, чтобы он посмотрел в это зеркало… Мальчик меланхолично улыбнулся: ему показалась ее идея чем-то детской.

Лунный свет, струящийся в высокое стрельчатое окно, позволял увидеть серебристые нити паутины в воздухе. Лира продолжала звучать, словно в такт его настроению. Альбус посмотрел еще раз в зеркало и увидел, как отражения накладывались друг на друга. От обилия картинок мальчик прикрыл ладонью правую половинку очков и чуть не вскрикнул от удивления. Перед ним возник силуэт рыжей чуть полноватой женщины, которая ему радостно улыбалась.

— Мама? — спросил он с изумлением.

Женщина тепло махнула ему рукой, как не махала никогда в жизни. Неожиданно к ней подошел высокий, похожий на него человек, и обнял мать. Альбус сразу понял, что это был его отец. Затем к ним, счастливым, подошли радостные Джеймс и Лили, а за ними и он сам, встав в самом центре. Альбус смотрел на всю семью и не понимал, что происходит. Ему казалось, будто он не узнавал свой дом. Это было удивительно, но они все были рады друг другу.

Альбус почувствовал, как что-то кольнуло в сердце. Зеркало сказало правду: это было, несомненно, его тайным желанием. Махнув головой, он вспомнил, что его правое стекло прикрыто. Просто для интереса он закрыл левое стекло и открыл правое.

Тотчас картинка изменилась. Альбус увидел скалу, о которую разбивались огромные пенящиеся волны. Он стоял на вершине скалы в дорогой черной мантии. Его лицо было прикрыто капюшоном, но щеки казались невероятно бледными. В левой руке он сжимал палочку, а в правой держал металлическую маску из тонкой стали. Вокруг него на коленях стояла целая группа людей в железных масках, и они низко кланялись ему. Альбус, который был не совсем Альбусом, начал важно расхаживать мимо них.

Альбус открыл оба глаза, и с удивлением увидел какой-то калейдоскоп накладывающихся друг на друга образов. Бессмысленный водоворот. Он сам не понимал, что хочет? Ал развернулся и подошел к лире. Затем услышал скрип двери. Гермиона! Мерлин, он ведь почти забыл о ней. Взмахнув палочкой, она наколдовала пару летящих белых свечей. Ал, прикусив губу, несколько раз моргнул от их света.

— Все в порядке? — спросила Гермиона.

— Да, мэм… — кивнул Альбус.

— Что ты увидел, когда посмотрел в зеркало?

Альбус потупился. Одна часть его сознания велела рассказать всю правду, другая часть властно призвала его не делать этого ни в коем случае. Ал прислушался ко второй и осторожно сказал:

— Я видел себя старостой школы.

Профессор Уизли посмотрела на мальчика со смесью тревоги и смущения.

— Это было желание твоего сердца? — неуверенно спросила она.

Альбусу внезапно захотелось рассказать ей правду, но вместо этого он услышал, как его голос бодро ответил:

— Да.

Необъяснимая паника, которую он почувствовал в Комнате с зеркалом, словно возвращалась. Гермиона поджала губы.

— Ничего про маму и семью? — мягко спросила она.

Альбус снова боролся с собой, желая рассказать правду, но его тело и голос, казалось, не подчинялись ему. Противный тихий голосок в его голове, полный злорадства, снова отдал команду, и мальчик пробормотал: