Шахматный порядок

— Думаю, мы можем позволить себе забыть о войне и насладиться праздником, — отозвалась Ромильда. Гости захлопали, увидев, что эльф Кричер как раз принес праздничный торт.

— Ал, подбросишь ей слизней в туфли? — вдруг шепнула Лили брату. — Отец тебя любит, так что они оба ничего тебе не сделают, — тихо проговорила она.

Конечно, в былые времена Альбус бы, пожалуй, задумался о последствиях. Но сейчас, видя довольный смех Ромильды, он испытывал странное отвращение к ее виду. «Поселилась тут… Словно наша!» — думал он, с яростью покусывая губу. Предложение сестры казалось ему в самом деле заманчивым, что он в самом деле представил визг Ромильды. «Может… Решат, что Джеймс…» — осенило его. Ромильда снова закинула ногу на ногу, и Альбусу ужасно захотелось увидеть ее испуг и крики. Так, чтобы с ее лица спали эти счастливые томные опускания ресниц…

Он не помнил, как решился… Ему казалось, что он был в какой-то странной эйфории. Просто во время общего разговора тихонько вышел и прокрался в коридор.Пока гости обсуждали праздничный торт и отходят от танцев его никто не заметит, а там — «не пойман, ни вор». Комната Ромильды была открытой. Нырнув в нее, Альбус с отвращением посмотрел на громадный шкаф, уже до верха забитый ее нарядами. Так, вот они, дорогие маленькие туфли кремового цвета. Альбус понятия не имел, почему они стоят целое состояние. Быстро достав палочку, мальчик направил ее на туфли:

— Harkirvis machev! — прошептал он.

Затем, мгновение спустя, он довольно улыбнулся. Слизни весело копошились в обоих лодочках.

* * *

В гостиной, куда вернулся Альбус, между тем продолжался разговор. В центре в старинной кресле сидела Ромильда; напротив нее на диване устроились Кэтрин и Демельза. Гарри с мужем Кэтрин стояли в дверях, а Парвати присела на наколдованный стул. Альбус прислушался. Из обрывков разговора он понял что речь шла не о Штирнере, а о чем-то личном. Кэтрин рассказывала что-то о Германии, а Гермиона Уизли и другие внимательно ее слушали. Заняв наблюдательный пункт у двери, Альбус стал жадно подслушивать.

— …А куда потом подевались эти бароны-волшебники с их жуткими представлениями? — вдруг спросила с интересом Демельза.

— Большинство из них извел Гриндевальд, — пожала плечами Кэтрин. — Некоторые присоединились к нему. А после войны остались только недобитки. Кое-где в горах они, впрочем, живут до сих пор.

— Вот как? И они вдруг воскресли, … — в голосе Парвати читалась смесь интереса и затаенного напряжения, — чтобы примкнуть к Штирнеру.

— Ну не то чтобы воскресли… Хотя да, за семьдесят лет кое-какая поросль успела подрасти. Штирнер начал с того, что заключил соглашение с австрийскими темными магами, предложив им своего рода альянс. Ну, а Австрия всегда была сосредоточением темного бунта, как вы знаете… — грустно закончила Кэтрин.

— Значит, Штирнер начал свой восход…- отметила Гермиона.

— Со школы… — завершила с усмешкой Кэтрин. — Несчастный ушастый ребенок, страдающий от бедности. Мечтающий только об одном: как ему «урыть» тех, кого он считал сильными… Вы никогда не думали, отчего Штирнер до полоумия ненавидит маленькие государства и народы?

— Нет, но я думала… — в голосе Гермионы Уизли послышались нотки удивления.

— А потому что это он! — всплеснула руками Демельза. — Это он и есть — маленький, бедный и никем не любимый. Матушка обычно использовала в детстве и ремень, и розгу для воспитания.

— Тогда… Он должен был бы их любить и защищать? — в голосе Парвати нарастал интерес.

Кэтрин покачала головой.

— О, нет, ты совсем его не понимаешь… Он мог спать по три часа в сутки и работать остальное время без перерыва. Его влекли честолюбие и ненависть — жажда сокрушить тех, кто сильнее. Те, кто не способен также мобилизоваться, как и он, ради могущества, достойны для Штирнера только презрения. Как смеет маленький народ, не ставший великой державой, иметь свое мнение, да еще и принципиальную позицию? Для Штирнера он достоин только порки. И ничего больше.

— А как вы узнали, что его машина или как ее… находится именно в Марбурге? — спросила Гермиона.

— Нет ничего проще… — грустно усмехнулась Кэтрин. — Именно в Марбурге покойная матушка фрау Эльза сообщила ему, что он никогда не станет изобретателем, а она устала кормить нахлебника, который только медитирует. И ты, Гермиона, сомневаешься, ГДЕ он мог поставить машину?

— Самоутвердиться… — Гермиона Уизли поставила на стол белую чашечку.

— Не совсем… Скорее отомстить… — задумалась Демельза. — Отомстить жизни за то унижение. Отомстить тому дню в конце концов. Поймите, он — гений, невероятно помешанный на своем прошлом. На своих обидах.

— А что побуждает его быть таким безумным националистом? — спросила с нарастающим интересом Гермиона Уизли.

Кэтрин вздохнула.

— Это очень просто. Если народ в какой-то стране живет успешнее и богаче, чем в Австрии, значит, они смеют быть умнее и богаче самого Освальда Штирнера. А это, как вы все легко можете понять, не допустимо.

— Он похож на большого ребенка, который получил жуткое оружие… — покачала головой Гермиона. — Теперь я уверена, он нам непременно отомстит.

— Это уж, будьте покойны: отомстит обязательно… Но меня волнуют другое. Штирнер утверждает, что его цель — найти и воспитать будущего члена Круга Тьмы, тринадцатого члена…

— Поэтому он и послал сообщение «Круг завершен»? — Свечи разгорелись ярче, напоминая, что вечер начинал приближаться.

— Разумеется. И он ищет Темного Наследника… И, возможно, держит в школе союзников. В конце концов, где было сообщение? — принялась за рассуждения Кэтрин.

— В гостиной Слизерина, — заметила Гермиона.

— Не мог ведь Штирнер быть в гостиной Слизерина, правда? Логичнее поручить это кому-то. Этот человек явно был в гостиной. Не будет же лететь послание само по себе от Штирнера до школы, правда?

— Но ведь это только легенды… — Гермиона встала с кресла и быстро пошла к окну.

— Штирнер, поверьте, воспринимает их серьезно.

«Вдруг это буду я? — вдруг осенило Альбуса. — Я… тот, кто должен будет одолеть Штирнера?» Мальчик оглянулся, на одиноко висящие в коридоре картины, но тотчас покачал головой. Едва ли он, ребенок, имел какой-то шанс победить могущественного темного волшебника. Впрочем, его отец, начиная с одиннадцати лет, каким-то образом побеждал Лорда Волдеморта. Конечно, но все же ему помогали, да и он сам был членом Круга Света… Но…

Альбус задумался. Мог ли он сам оказаться членом этого круга? Оглянувшись, он осторожно пошел пешком вниз. Сейчас он практически забыл свою выходку с Ромильдой.

* * *

— Этого гаденыша надо наказать, — сухо сказала Ромильда. — Для его же блага. Иначе он вырастет свиньей.

— Пожалуй, ты права, дорогая, он заслужил ремня, — вздохнул Гарри.

Он как раз проверил сына легилименцией и выяснил, что именно Альбус решил испортить мисс Вейн праздник. Гости разошлись полчаса назад, и Ромильда обнаружила детскую пакость. Вопреки надеждам Ала женщина отнюдь не стала кричать, а быстро предприняла меры. Только за ужином она внимательно смотрела на детей, на что Ал не обратил внимания. «Неужели сегодня не заметит?» — думал он с легким разочарованием. Лили тоже сопела, явно ожидая ошибки ненавистной мачехи и грустя о того, что она не наступила.