Шальная мельница
Шрифт:
И снова, как только смогла свободно выдохнуть после такого жуткого и, одновременно, радостного вечера, дня, события в семье Нани и Пиотра, и нашей семье, как сестер, а именно — рождения прекрасной девочки, я направилась к Беате, осаждать ее вновь своим назойливым, сумасбродным прошением помочь в нелегком, беспросветном деле.
— Есть одна… бабка, — едва слышно шепнула девушка мне на ухо. — Говорят, она всё может. Даже невозможное… Сестра моей мачехи. Только, если… моя — пошла по пути добра и знахарства, то та — сама понимаешь…
Пристальный взгляд в глаза.
— Если
Неуверенно закивала я головой.
— Благодарю…
Еще несколько дней собраться с духом, подгадать хорошее тому время — и отправиться вместо Цинтена, как объявила всем своим родным и знакомым… в Прейсиш-Эйлау.
Практически на полпути лежал он, этот великий город, от Цинтена до Фридланда, а потому пришлось не к одним мимо проезжающим добродушным людям напроситься в попутчики.
Оправдывалась я нуждой проведать Лекаря из местного приюта, однако… следуя завету Беаты, до самого города так и не дошла. Свернуть на узкую улочку, а там и вовсе податься в сторону леса.
На самой окраине прилегающего поселка и жила… сия пресловутая бабка.
Не сказала я ей ровным счетом ничего. Ни кто прислал, ни кто подсказал, ни даже… с чем наведалась я. Сама заткнула меня хмурым своим видом, при этом резво, строго грозя пальцем.
— Чего пришла ко мне, глупая?! Дурные мысли в твоей голове! Не о том думаешь! Сама не рожденная, давно мертвая, а еще ребенка просишь! Не должно быть тебя здесь! Не должно! И сама знаешь. По глазам вижу — сама знаешь! Давно должна была уйти. Давно! А всё топчешься! Всё сильнее воронку раскручиваешь! Не бу-дет тебе, — машет в мою сторону злобно кулаком, — того, чего так желаешь. Не будет! Сама счастья никому не даешь, и у других забираешь! Смерть только своим принесешь! Глупая! Отступница! Только о своих похотях думаешь! Сегодня — одно, завтра — другое. А колесо, оно вертится, сегодня ты это зерно в землю, а завтра — уже оно тебе стократ. Убирайся! Убирайся туда, откуда пришла! Пришло время! Уходи!
Ошеломленная, подавленная, убитая ужасом прозрения и догадок, я уже толком и не помню, как добралась обратно.
Слезы высохли, предательски стянув кожу на щеках. Пустой взгляд пред себя. Бреду по коридору.
Чей-то голос, оклик — но не реагирую. Еще немного, по лестнице — и пнуть бесцеремонно дверь в его кабинет.
— Анна? — мигом привстал со стула в ужасе Фон-Мендель.
— Что-то случилось с Вами? — живо поспешил ко мне кто-то, кто был с ним, кто вел беседу.
Смотрю — а перед глазами пелена. Не могу даже втолковать, кто это.
— Присядьте, пожалуйста, — любезно подхватив за локоть, помогает опуститься на софу.
— Я потом зайду, — малознакомый голос.
— Я сам Вас отыщу, — сдержано гаркнул в его сторону Генрих.
Едва стукнула дверь, оповещая нас, что остались наконец-то одни, как мигом присел у моих ног, испуганно взяв мои ладони в свои.
— Родная моя, что случилось? Скажи! Молю, скажи мне! Не рви
мне душу!Малодушный взор обрушить в его полные замешательства глаза.
Несмело, неуверенно закачать головой.
— Я никогда… не смогу подарить тебе… счастья.
— Ну, что ты? — болезненно смеется. Вмиг целует мои руки. Украдкой, метающийся, взгляд в глаза. — Ты и так уже мне подарила счастье. И так… вдохнула в меня жизнь, отчего я безумно благодарен. Скрасила мое существование. А наши попытки…
— Зря, — гаркнула.
— Что зря?
— Всё зря. Никто нам не поможет, — отчаянно качаю головой.
— И не надо, — горько морщится, с натяжкой улыбается. — Даст Бог — будет. Нет — то и нет.
Мне и тебя хватает.
— Не говори так, — рычу. — Ты даже не представляешь, что она мне сказала…
— Кто? — нахмурился, пытливый взгляд в глаза. Невольно поддаюсь, отвечая тем же, но в следующий миг поспешно осекаюсь, уводя очи в сторону.
— Неважно…
— Беата?
Удивленно вздернула я бровями.
Уверенно качаю, отрицая, головой.
— Нет. И, тем не менее, — набираюсь храбрости взглянуть в лицо. — Это — жутко, но и… верно на все сто. Будто, полностью меня считала, заглянув не только в самую душу, но и… далекое, то мое, практически никому неизвестное, прошлое — и выудила самое сокровенное. Сплюнула в лицо. Она сказала, что я… ничего доброго вам, моим близким, не сделаю, кроме как… Господи, — испуганно, болезненно поморщилась, тотчас вырывая руки из его плена и закрывая ими свое предательское лицо.
— Да не слушай ее, кем бы она ни была, — рассерженно рычит. Поерзался немного на месте, а затем и вовсе встал. Прошелся по комнате.
Обмер, руки в боки.
— Глупости всё это.
Вмиг убираю ладони, колкий, гневный взгляд на него.
— Неужели? — рявкаю. — Чего только стоили роды Нани? Если бы не Беата… не жить бы ей вовсе. Да и тебя… постоянно довожу до грани… каждой этой нашей встречей.
— Не надо, Анна, — гневно бормочет, в негодовании, мерно качая головой. — Вот только не надо меня в эту чушь вплетать. Я даю отчет тому, что делаю. Мои поступки — моя ответственность. И не надо облачать себя в мою вину.
— Вину, — победно киваю. — Вот именно, вину!
— А как иначе? — обмер, выпучив глаза. — Да, вину, за несдержанное слово. И что? Причем здесь ты?
Немного помедлив:
— Это я тебя на это подбила.
Скривился, ядовито закивал головой.
— Приятно слышать, что ты считаешь меня своей глупой марионеткой.
— Не перебирай слова! — живо подрываюсь на ноги. Шаги вперед.
— А ты глупости не городи! С пустого места… паника и истерика.
— С пустого? Не сегодня-завтра, — развожу обреченно руки в стороны, — вновь объявят о новом походе — и нет тебя. На месяцы, или… И это в лучшем случае.
— В лучшем? — оторопел.
— Командор в курсе. И неизвестно кто еще. Кто, кому сие будет излишне противным, или нетерпимым. И… мне страшно тогда представить, что из этого всего выйдет.
— А раньше тебя это не пугало.
Обмерла, я уличенная в очевидном.
— Потому что…глупой эгоисткой была.
— А теперь? Прозрела? — дерзко сплюнул слова.
Внезапно стук в дверь.
Кривится, злится, сопротивляется, но еще миг — и, прожевав какие-то ругательства, прошелся к двери.