Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

Роджер припарковал машину через улицу от дома Боннеров. Дом с темными окнами казался всеми покинутым.

— Пойдем вместе, — попросила Лиз, вцепившись в него. — Мне страшно. Не хочу быть одна, если что–нибудь случится.

Он открыл дверцу и помог Лиз выйти.

— Ничего мне не говори, — тихо сказала она. — И не смотри на меня — ну понимаешь. Не подавай никаких знаков. Понимаешь, да?

Закрыв машину, они перешел улицу. К двери ее дома была прикреплена записка, напечатанная на машинке. Лиз сорвала ее, потом достала из сумочки ключ, отперла замок и, открыв дверь, включила свет над крыльцом.

Прочтя записку, она чертыхнулась.

— Что там? — спросил он.

— Он у тебя. — Она со стоном отдала ему записку. — Что теперь? Боже, давай мы туда не поедем. Ты видишь, он хочет, чтобы ты привез меня туда. Но я не поеду. Я не хочу, чтобы меня увидела твоя жена. Ей достаточно будет посмотреть на меня, и она все поймет.

— Лучше все–таки съездить, — сказал он. — И тебе лучше поехать.

— А может, ты съездишь и скажешь им, что у меня голова разболелась или что–нибудь в этом духе?

Он подумал.

— Это может навести их на подозрения.

Лиз внезапно бросилась в дом. Откуда–то из его темных недр она впопыхах крикнула:

— Я приму ванну и переоденусь. Нет, ванну нельзя — эта штука должна простоять еще шесть часов как минимум. Но как бы то ни было, я переоденусь. Входи же! Как ты думаешь, стоит им позвонить? О, Господи, а вдруг он вернется, а ты — здесь, а я в спальне переодеваюсь… — тараторила она из спальни, уже сняв рубашку. — Что он подумает? Он убьет нас обоих — сначала меня. — Торопливо застегнув чистую рубашку, она вышла из комнаты: — Пойдем. Пошли отсюда. Если он нас застанет тут вместе, это будет конец.

Роджер посадил ее в машину и поехал к своему дому.

— Роджер, — сказала Лиз, когда они в последний раз повернули перед его улицей, — ты в меня влюблен, как ты думаешь? Как все это сложно. Четырнадцать лет… А ты сколько женат? Ты говорил, но я забыла.

— Чуть меньше девяти лет, — ответил он.

— Мы с Чиком уже пять лет были женаты, когда вы с Вирджинией только поженились. Мы были женаты еще до того, как ты с ней познакомился, так получается?

— Ну, видимо, так, — согласился Роджер.

— Джерри и Уолтер были в детском саду, когда вы поженились. Они родились до того, как вы с Вирджинией познакомились. — Она вздохнула. — Ну и дела. И как нам теперь из этого выбраться? Неудивительно, что адюльтер осуждают. Вон как все сразу запуталось. А может, просто войти и признаться им? Ты все расскажешь Вирджинии, а я Чику. — Она засмеялась. — Или ты можешь сказать Чику, а я отведу Вирджинию в сторонку и скажу ей: «Вирджиния, я должна вам кое в чем признаться. Мы тут с твоим мужем заехали в мотель, да и переспали. Что вы думаете по этому поводу?» А как бы ты Чику признался? Что бы сказал?

— Не знаю, — ответил он.

Ему хотелось, чтобы она оставила эту тему.

— А вообще, забавно, — сказала Лиз.

Он припарковался у своего дома. В гостиной горел свет. Впереди стоял красный «универсал».

— Давай войдем и вручим им записку, — сказала Лиз. — Я сейчас напишу.

Она полезла в сумочку, но он взял ее за руку.

— Что, не надо? — спросила она. — А даже забавно было бы, наверное. Взять и вот так объявить… Нет, пожалуй, не надо.

Они вылезли из машины и пошли по дорожке.

— Глянь, — сказала Лиз. — Твоя машина стоит прямо за нашей. Это смешно.

В темноте она потянулась к нему, схватила за руку и крепко сжала ее. Потом отпустила и взбежала на крыльцо. Не постучавшись, не позвонив и не подождав его, открыла дверь и влетела в дом.

— Привет, — радостно крикнула она. — Здравствуйте, миссис Уотсон. Как дела? Что у вас тут?

Вирджиния, услышав, как открывается парадная дверь, подняла взгляд, ожидая увидеть Роджера. Вместо него в дом ворвалась Лиз Боннер, весело и громогласно обращаясь ко всем, кто был в комнате — к ней, к Чику Боннеру и ее матери. Чуть погодя вошел Роджер. Вид у него был усталый. Лиз с блестящими глазами заметалась по комнате. Казалась, она впала в какой–то транс.

— Что это такое у вас? — спросила она, увидев эскизы на столе. — О Господи, ты их принес? Я думала, ты шутил.

Она бросила пальто и сумочку на свободный стул и подбежала к Вирджинии, встав так близко, что ее ключица и груди уперлись Вирджинии в руку.

— У вас есть аспирин? Голова разболелась, просто ужас. Слава богу, обратно не надо было сидеть за рулем. — Обращаясь ко всем в комнате, она сказала: — Мне так повезло, что Роджер поехал. Но нам все равно пришлось ненадолго остановиться. Столько машин — это что–то ужасное.

Вирджиния пошла на кухню за анацином. Лиз последовала за ней по пятам, не отходя ни на дюйм.

— У вас отличная кухня, — сказала Лиз. — Не затрудняйте себя, воды не надо.

— Как это? Обязательно нужно запить.

Вирджиния налила воду в бокал для вина и подала его Лиз вместе с анацином.

— Спасибо, — поблагодарила ее Лиз, отвернувшись, чтобы проглотить таблетку. — Уф. Иногда не могу съесть пилюлю, если на меня смотрят. — Поставив стакан и коробочку на сливную полку раковины, она схватила Вирджинию за руку. — Вы всегда так добры ко мне, — произнесла она, глядя на жену Роджера со странной мольбой в глазах.

— Это же всего лишь таблетки, — сказала Вирджиния, удивляясь, чем так взбудоражена ее гостья.

Лицо Лиз было неестественно напряженным, на нем не было ни грамма косметики, волосы растрепаны, должно быть, ветром, а пахло от нее чем–то темным, мускусным, какой–то смесью табака, ткани, пота и дезодоранта. Однако выглядела она очень симпатично, такая вся кругленькая, и Вирджиния невольно почувствовала к ней симпатию, несмотря на бессмысленную болтовню.

— Вы на меня сердитесь? — спросила Лиз и замерла, полуоткрыв рот.

Не дождавшись ответа, она обняла Вирджинию и уткнулась головой ей в шею.

— Я такого высокого мнения о вас и о Роджере, — сообщила она. — Послушайте, а что это там Чик разложил у вас в гостиной? Чертежи магазина? Пошлите его подальше. — Она отстранилась от Вирджинии. — Не обращайте на него внимания.

— Лиз, вы такая чудачка, — сказала Вирджиния, не зная, смеяться ей или возмущаться.

— Почему это? — искренне удивилась Лиз. — Что я такого сказала? — Пожав плечами, она отправилась обратно в гостиную. — Я себя не считаю чудачкой. А вы так про меня думаете?