Шемяка

В реальной истории их усмирили позже, уже Иван под номером три, но, думается мы это сделаем раньше.

новгородский посадник — в данном случае не княжеские управленцы, а представители высших магистратских должностей Новгорода наравне с тысяцким и архиепископом. Избирались от каждого района Новгорода.

Так и добрели до богатого поместья на берегу Волхова в Неревском районе. Сразу стало понятно, что Игнат Середа человек не из последних в городе

Приняли нас по-королевски, Середа как узнал, что я сын Юрия Дмитриевича Галицкого, даже на колени упал — шибко уважал он отца Шемяки, да и меня самого за доблесть и ум. Как выяснилось, о моих «геройствах» уже было известно в Новгороде. В том числе, о докончании с великим князем и о нашем с ним крестном братстве. Народное молва, как водится, все жутко приукрашивала, но я разубеждать не стал.

После того как я изложил свои намерения, Середа недолго думая хватанул шапкой об стол и лихо гаркнул:

— Сейчас других ватаманов кликну, толковать будем, но скажу сразу — я со своими с тобой! А посадники... лучше не ходи к ним, они только-только в который раз замирились с Ганзой и не станут ссориться заново. Оные за рубль и маму родную продадут. Московских сторонников почитай нет, а кто есть, помалкивают. Силу взяли те, что ждут чем дело в княжестве Литовском закончится, а потом собираются упасть под них. Свидригайлу уже почитай похоронили, ставят на Сигизмунда, да на Ягайлу, чтоб ему пусто стало, кафолику проклятому. Мне эти немцы и иные кафолики, вот...

Он резанул себя по горлу ребром ладони.

— Но не горюй, сладим без них...

Описывать ряд с новгородскими ватаманами-ушкуями не буду. Легко не пришлось, торговаться ватаманы умели, но к вечеру все-таки сладилось — по самым скромным прикидкам набиралось до полутора тысяч копий.

Одним из условий было не ставить в их ватагах своих старших, да требовали особые привилегии в трофеях и праве грабежа — на что я почти со всем согласился, хотя и торговался как тот купец.

А еще, чему я особо удивился, все эти головорезы очень близко восприняли идею защиты православных в княжестве Литовском, что тоже помогло их убедить.

Но тут тоже вполне объяснимо: так они просто грабили, без всякой идеологической составляющей, а под святую идею грабить гораздо легче и уж вовсе не зазорно.

Если говорить современным языком, мы пока составили только протокол намерений, требовалось еще много согласований, но в целом дело решилось.

Второй и третий день опять разговаривали, обсудили кучу нюансов. Моя миссия постепенно завершалась, к посадникам вообще решил не обращаться, во избежание утечки информации и прочих пакостей.

Как-то вечером снова прогуливался по городу и тут за спиной ахнул Вакула.

— Глянь, батюшка, немец! Да важный какой!

За время в Новгороде я много повидал разных иноземцев, но этот среди них очень сильно выделялся.

Длинный и голенастый, в колготках-шоссах, да бархатном дублете с разрезными рукавами и башмаках в загнутыми носами. На слипшихся в сосульки рыжих, немытых патлах алел замысловатый берет с перьями, а на поясе из бляшек висел длинный кинжал. Весь такой важный, преисполненный собственного достоинства и напыщенного презрения в окружающим, он неспешно топал в сопровождении пятерки дюжих слуг с дубинками за поясом.

Местный люд честью плевался, но находились немало и тех, что униженно кланялись франту.

— Тьфу... — сплюнул Минай. — Вот же пакость эдакая...

Немец шел нам навстречу по дощатому помосту, шириной в полтора метра, по обеим сторонам которого расстилалась сплошная грязь. Дойдя до меня, он что-то важно буркнул и попытался столкнуть меня в сторону.

Вот тут меня и понесло. Сука, ну не люблю такого. Мне даже в голову не придет так себя вести в чужой стране: главное, чтобы сами местные вели себя уважительно. А у этого урода на морде прямо написано, что он считает местных недочеловеками.

В общем...

— Ах ты ж, сука!.. — свистнул по воздуху кулак, немец щелкнул челюстью и как тюфяк улетел в лужу. Я спрыгнул за ним, добавил по почкам, а потом принялся возить мордой по грязи. Тот попытался хвататься за кинжал, но я кинжал отобрал и сгоряча засунул ему в задницу.

Охранники кинулись на помощь своему господину, но их горячо приняли Вакула, Минай и Прокоп.

Ох и славно оторвались под одобрительные вопли толпы. Лупили от души, в свое удовольствие, долго, с наслаждением.

А потом прибежали городские стражники.

В горячке схлестнулись и ними, но в итоге нас все-таки повинтили в острог.

Вот так я и прогадил свою миссию в Новгороде.

Ну... не совсем пока прогадил, но стал на верный путь...

Глава 12

Охо-хо...

Пешим иду — думаю, конным — думаю, на воде — думаю, прости Господи, бабу сношаю — думаю, а теперь еще в остроге — тоже думаю.

И как быть? Признаваться али нет?

Когда тащили в поруб — все еще таился, не хотелось вскрывать свое инкогнито, дабы избежать утечки информации, да своим наказал молчать. Середа влиятельный ватаман, думал, он поднимет связи и нас благополучно быстро вытащат.

Но вот почему-то пока еще не вытащили. Может признаться? Так-то я к застенкам привычный: успел побывать и в советской милиции, а потом в украинской и русской. Несмотря на то, что сам в органах работал. Даже у румын и немцев отметился. Но как князю что-то уж совсем не комильфо чалиться.

И с наказаниями сейчас совсем невесело. Отрубят нахрен руку, а может и всю голову за насилие над торговыми партнерами — с новгородских станется.

Оглянулся и невесело хмыкнул.

Да и условия здесь, скажем так, неважнецкие.

Глубокая яма, на дне грязь пополам с нечистотами по щиколотку, сверху деревянная решетка. Комфорт, ептыть. Хорошо, что в колодки еще не забили.

— Поднимай вятских... — сверху донесся начальственный басок.

Решетка со скрипом поднялась, вниз упала корявая лестница.