Шестикрылый серафим Врубеля

Всю дорогу он был погружен в свои мысли, и, похоже, ему было не до Сашиных откровений.

– Нет, ничего, – отмахнулась Саша, не отважившись открыться.

Свернули на узкую улочку и, подъехав к двухэтажному, с лепниной, дому, остановились у ограды.

– Как думаешь, Мамонтов не сильно на нас разгневался? – помогая Александре выбраться из экипажа, робко осведомился Гурко.

– Дядя Петя, бросьте трусить, – решительно проговорила девушка, заходя в распахиваемую дворником калитку.

– Ночи доброй, Александра Николавна. А барина дома нету, – сообщил привратник. – Изволили уехать.

– Куда, не говорил?

– Не говорил, да я сам слышал. Велели везти себя в «Славянский базар».

Александра развернулась и опрометью бросилась к готовой тронуться пролетке, в которой вальяжно развалился дядюшка.

– Дядя Петя! – на бегу кричала девушка. – Довезете до «Славянского базара»?

– Отчего ж не довезти? Садись, поехали, – согласился тот.

Трясясь на жестких шинах, она уже предвкушала, как расскажет любимому о новой жизни, что зародилась у нее под сердцем благодаря их любви. То-то Володя обрадуется! Много раз предлагал он пожениться, но Александра все время отшучивалась. Говорила, что формальности ни на что не влияют, что они и так как одно целое и брак лишь только все опошлит. Теперь, пожалуй, имеет смысл принять предложение. И похвастаться любимому шестикрылым серафимом Врубеля.

У «Славянского базара» фельетонистка выпрыгнула из экипажа и, пробежав мимо швейцара, устремилась в ресторан. Володя и раньше частенько бывал в этом знаменитом заведении – они с университетским приятелем Коковцевым любили проводить здесь вечера. Коковцев служил в судебном ведомстве и иногда бывал Володе полезен. Скинув на руки гардеробщику пальто, девушка направилась в зал, взяв курс на метрдотеля.

– Прошу вас, любезный, проводите к князю Соколинскому, – распорядилась она.

Сбитый с толку уверенным тоном посетительницы, служащий ресторана осторожно осведомился:

– Князь вас ожидают?

– Само собой, – отмахнулась Александра, сосредоточившись на том, чтобы не испортить подарок Врубеля.

Швейцар с сомнением оглядел посетительницу и с видимой неохотой повел в номера. Александра шла за ним по длинному, освещенному электрическими рожками коридору, держа картину за уголок и стараясь не задевать длинную, в пол, юбку. Из-за дверей, мимо которых они проходили, слышалось пение цыганских хоров или томное, льющееся из патефона танго. Проводник остановился перед запертой дверью, стукнул в филенку и с достоинством удалился. Александра подумала, что это какое-то недоразумение – зачем в кабинете, где мужчины говорят о делах, звучать столь страстной мелодии?

Но в следующий момент дверь распахнулась, и на пороге предстал Серж Коковцев. Он был без рубашки и босиком. Пока бывший университетский друг Володи в изумлении таращился на нее, Саша с замирающим сердцем вглядывалась в переплетенный на диване клубок тел, в котором можно было различить ее обнаженного жениха и какую-то девицу. И тоже в неглиже.

– Вольдемар… – придя в себя, сипло проговорил Коковцев.

Тот не откликнулся, и Александра, отодвинув университетского друга в сторону, прошла в глубину кабинета. Еще одна девица сидела в кресле, подобрав под себя босые ноги и бесстыдно поглаживая ослепительно белую грудь. Она с любопытством рассматривала вошедшую, предвкушая пикантную сцену. Коковцев бросился к дивану и рванул товарища за плечо, с отчаянием выкрикнув, стараясь заглушить патефон:

– Да Вольдемар же!

И только теперь жених Александры оторвался от своего занятия и раздраженно выдохнул:

– Какого черта тебе нужно, Серж?

– Александра Николаевна пришла, – чуть слышно прошептал приятель.

– Какого черта… – начал было Владимир снова, но, должно быть, понял смысл сказанного Коковцевым и в панике вскочил.

Девица, захихикав, неспешно встала с дивана, собрала с пола юбки и удалилась за ширму. Ее подруга покинула кресло и, голая и пышная, как непропеченная булка, величаво ступая, тоже скрылась за загородкой. Оттуда раздался их громкий смех, слившийся с последними аккордами аргентинского танго.

Саша стояла перед голым князем, испытывая смешанные чувства. Хилый и бледный, как выбравшийся на свет червяк, он вызывал отвращение и жалость. Но сильнее всего фельетонистку душил гнев. И острое чувство предательства, раскаленными щипцами сдавившее внутри все так больно, что стало невозможно дышать.

– Сашенька, – робко начал жених, прикрываясь сдернутой со стула белой сорочкой.

– Как ты мог? – презрительно выдохнула девушка, краем глаза наблюдая, как Коковцев поспешно натягивает рубашку.

Она брезгливо отдернула руку, до которой дотронулся князь, и развернулась, чтобы уйти. И тут из-за ширмы выступили девицы, бесцеремонно загородившие дверь.

– Ну что же, господа, мы с вами прощаемся. Мы с Мими решили сегодня с вас денег не брать, – сообщила разодетая толстуха, делая царственный жест рукой.

– Постоянным клиентам раз в полгода положено бесплатное обслуживание, – хихикнула Мими.

Девицы развернулись и выплыли из номера. Следом за проститутками, подхватив шляпу и трость, опрометью выбежал Коковцев.

– Сашенька, ты не так поняла, давай поговорим, – взмолился оскандалившийся жених, торопливо одеваясь перед дверью и лишая невесту возможности уйти.

– Давай, – с неожиданной легкостью согласилась она. – Вот скажи мне, друг мой Владимир, что бы ты сказал, если бы застал меня в такой же ситуации? Ну, вот представь себе – приходишь ты в ресторан, где надеешься найти меня, скажем, в обществе Долли Иваницкой. Открываешь дверь в отдельный кабинет и застаешь свою невесту в объятиях вульгарного жигало. Долли при этом тоже раздета и тоже, похоже, нескучно проводит время. И, как явствует из прощальной речи кавалеров, это происходит далеко не в первый раз.

– Поверь мне, дорогая, ничего ужасного не случилось. Это вполне нормально, когда мужчина расслабляется в компании дам.

– Зачем тебе так расслабляться? Я бы поняла, если бы отказывала тебе в близости. Но я же не ханжа и с радостью дарю тебе ласки.

– Как ты не понимаешь? Это все не то! Мужчина по природе своей полигамен. Он любит одну женщину, а обладать хочет многими.

– Значит, все это время ты мне лгал?