Шипы молчания

— Следи за собой, Леоне, — сказал Константин, его голос был смертельно спокоен, а лицо лишено каких-либо эмоций. Атмосфера резко упала, и это о чем-то говорило, учитывая, что поначалу она была невесёлой.

«Если бы Амон не любил тебя так, я бы разбил тебе лицо». Очевидно, Маркетти тоже не был моим самым большим поклонником. Плачь мне чертовой рекой.

Все они хотели связи с якудза, и мой брат, будучи принцем одной из самых опасных организаций в мире, помог. Отношения между Якудза и Омертой всегда были в лучшем случае натянутыми. Наследие Амона давало преимущество перед другими организациями преступного мира.

«Почему такое ощущение, будто ты собираешься сделать что-то безрассудное?» — заявил Мануэль, глядя на меня с подозрительным блеском в глазах. Этот ублюдок, должно быть, наблюдал за Афиной и что-то уловил. От меня не ускользнуло то, как он смотрел на нее, словно она была его следующим обедом.

Константин испустил сардонический вздох, пристально глядя на меня. — Почему-то я думаю, что ты прав, Мануэль.

Мне нужно было оставаться на два шага впереди всех, и как только я выполню свой план, мне понадобится вся возможная помощь, чтобы не вступить в полномасштабную войну с Ромеро. Они говорили, что умный человек никогда не разглашает свой план до тех пор, пока не будет подходящего момента и успеха не будет. Что ж, мое время приближалось, и тогда начнется настоящий ад.

Маркетти и Ильяс начали обсуждать нянь. Предположительно Маркетти знал няню-шептуншу. Закатив глаза, я отключил их. Я отхлебнула пива и положила руку на спинку стула, не выказывая ни малейшего намека на эмоции на лице. Или рвение. Я был так близок к осуществлению этого плана. Мне просто нужно было, чтобы Амон привел свою чертову задницу в порядок.

Маркетти присвистнул себе под нос. — Будь осторожен, чем рискуешь, Данте.

Я много работал, чтобы держать себя в узде. Мне не нужны были их чертовы проповеди.

— Наверное, слишком поздно, — заявил Борис, шевеля бровями. Откуда, черт возьми, он взялся? Мне так хотелось всадить пулю ему в череп и стереть с лица земли то, что он видел ранее. Вместо этого я стиснул зубы до коренных зубов, считая в уме до десяти, прежде чем сегодня вечером превратиться в место убийства.

Появился официант, поставив на стол бутылку виски рядом с ведром пива.

Шум достиг моих барабанных перепонок, и волосы на затылке встали дыбом. К нам приближались женщины, включая Феникс. Черт, мне нравились ее темные кудри. К черту всю эту блондинку. Мне это не принесло никакого вреда.

Феникс Ромео, с другой стороны, сделал все это. Она могла просто закатить глаза, и у меня бы встал.

Я наблюдал за ней, когда она убрала с глаз свои мягкие локоны. Вена на моей шее пульсировала, когда я смотрел на нее, с каждой секундой нуждаясь в ней все больше. Она была источником моего кровотока, кислорода в моих венах. Мне не терпелось сделать ее своей.

«Мы готовы идти», — сказала Исла мужу, обожающе улыбаясь.

Энрико в мгновение ока был на ногах. — Я готов, когда бы ты ни был, dolcezza. Я понятия не имел, как ему удавалось идти в ногу с ней. Энрико был вдвое старше ее и вдвое скучнее.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы оставаться на месте, пока Энрико и Мануэль выводили отсюда пьяных женщин, каждая из которых бросала на меня взгляды. Казалось бы, я был популярной темой этой группы.

— Я тоже выхожу, — объявил Константин, вставая и поправляя наручники. «Моя жена беременна, и ей нужно много спать».

Я усмехнулся. «Тот факт, что она беременна, является свидетельством того, что она, вероятно, мало спит».

Он весело вздохнул. «Я с нетерпением жду возможности стать свидетелем того, как вы поживаете в своем браке».

Я искренне в этом сомневался, но оставил комментарий при себе. Чем скорее он исчезнет, тем скорее я смогу преследовать Феникса.

Десять минут спустя я вышел из зала и запнулся.

Нет. Чертовски. Способ.

Когда кровь бросилась мне в голову, я уставился на машину и пару раз моргнул, чтобы убедиться, что вижу прямо.

Кто-то поджег мою машину, и я подозревал, что точно знаю, кто именно.

ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ

ФЕНИКС

ЧАС

Он женился на моей сестре, но наблюдал за мной.

С того момента, как мы прибыли на эту обреченную репетицию ужина, я чувствовала, как его глаза прожигают меня, и никакое количество спиртного не могло стереть его из моей памяти.

Он удобно забыл меня. Опять блин.

Мой гнев был настолько силен, что я мог убить его на месте, где он стоял с улыбкой на лице. Ладно, возможно, это надуманно, но я был в ярости. Гнев растянулся в моей груди, угрожая лопнуть и дать волю моей ярости.

Как будто он был моим пороком, мои глаза весь вечер смотрели на него. Каждый взгляд, который он бросал на меня, был обжигающим, мрачным и горячим, полным мрачных обещаний. Боже, помоги мне. Если бы наш план по спасению Рейны от ее брака провалился, я бы провел остаток своей жизни, страстно желая и в то же время ненавидя мужа своей сестры.

Я злобно выпятил подбородок, надеясь, что он увидит ненависть в моих глазах, а не что-либо еще. Мышца на его челюсти напряглась каждый раз, когда наши взгляды встретились, и меня наполнило небольшое удовлетворение. Возможно, это мелочно, но я полностью верил в целительную силу мести.

Ехать по большой дороге.

Я была женщиной, которую презирали. Он поцеловал меня, но женился на моей сестре. Я был достаточно хорош, чтобы трахаться, но не более того. Какова была сделка с этим человеком? Должно быть, ему нравится насмехаться надо мной и заставлять меня чувствовать себя дерьмом. Мое сердце было выколото. Я истекал огнем и лавой, и мне нужен был выход.

К счастью, муж Ислы отреагировал, иначе я могла бы сделать что-нибудь глупое, когда меня окружали свидетели.

Мы попрощались, и я изо всех сил старался не обращать внимания на его неустрашимый взгляд, пока мы выходили из зала. Я уже привыкла к тому, что его глаза смотрят на меня из тени, но здесь, на открытом воздухе, это было в новинку.

Как только мы вышли на улицу, холодный декабрьский воздух ударил в мои разгоряченные щеки. Я думал, это меня освежит. Это не так. Во всяком случае, это сделало мой огонь еще жарче.

Мануэль, Афина, Исла и ее муж шли впереди нас, а мы с Рейвен немного отстали, оба погрузившись в свои мысли.

Мой взгляд привлек блестящий черный «Бугатти», и я остановился перед ним. На бирках было написано «Леоне» , и я знал, что оно не принадлежит Амону. Я достаточно раз ловил Данте, следовавшего за мной в роскошном автомобиле, и узнал бы его где угодно. Даже без тегов, которые транслировали, кто в нем был.

Группа Маркетти и мои подруги свернули за угол, а я уставился на машину. Я представил, как схватываю откуда-то бейсбольную биту и разбиваю окна машины.