Шипы похоти

Давление взорвалось в моих венах, как лесной пожар. Одно сильное нажатие его большого пальца на мой клитор, и я полетела через пространство между небом и землей.

И я выкрикнул его имя.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

КОНСТАНТИН

А

Час спустя я наблюдал, как Татьяна выходила из моего недавно приобретенного ресторана, держа за руку своего маленького племянника в руке его тети. Даже у ребенка были обесцвеченные светлые волосы и бледно-голубые глаза. Он был больше похож на сына Татьяны, чем на ее невестку.

Мне было интересно, будут ли у детей Татьяны такой же цвет кожи, как у их матери. Как маленькие ангелочки бегают.

Этот образ танцевал в моей голове, соблазняя меня. Я хотел с ней семью. Это было все, чего я хотел с того момента, как нашел ее.

Мне нравилось доставлять ей удовольствие. Мне нравилось видеть ее улыбку. Мне нравилось изображать эту улыбку на ее лице. Я намеревался показать ей — в конце концов. А до тех пор я бы привязал ее к себе ради удовольствия. Это было единственное, что на данный момент работало.

Я покачал головой.

Я сходил с ума, а женщина едва уделяла мне время суток. Если только моя голова не была зарыта между ее бедрами или мой член не зарылся глубоко внутри нее.

Она сказала, что нашла что-то. Это может быть что-то, а может быть и ничего. Она ясно дала понять, что ее братья ничего об этом не знали. Как и заявил Эйден Каллахан, Татьяна будет защищать свою семью до последнего вздоха. И я бы защитил ее своей. В любом случае, я встречусь с ней позже у нее дома, и мы вместе выясним, актуально ли ее открытие.

Словно почувствовав на себе мой взгляд, она оглянулась через плечо и обнаружила, что я смотрю ей вслед. Затем она огляделась, прежде чем показать мне средний палец.

Я не знал, смеяться мне или злиться на нее. Последнее казалось невозможным, когда дело касалось ее, поэтому я решил посмеяться. Я тосковал по ней более семи лет. Теперь, когда она была на расстоянии вытянутой руки, было трудно медлить. Но мне нужно было правильно разыграть свои карты.

Одна ошибка, одно открытие слишком рано, и она исчезнет. Навсегда.

Похищение ее было возможным, но ее братья готовы перевернуть небо и землю, чтобы найти ее. Они сожгут все на своем пути. Так что, вероятно, это был не лучший вариант действий.

Но это было возможно.

Никита вошел, оценивая мою подсобку в моем новом предприятии. Как только Николаевцы узнают о моем новом приобретении, они взорвут прокладку.

Я испустил сардонический вздох. Может быть, мне следует загнать их в угол и заставить отдать мне сестру. День, когда я узнал, что Татьяна связалась с Адрианом, был похож на тошнотворную таблетку, которую я проглотил, и ее действие никак не ослаблялось.

Конечно, было слишком поздно. Я злилась на него. Я даже злился на нее за то, что она приняла его за меня.

Пока она не стала моей — телом и именем, моя ревность и одержимость не ослабевали. Я знал это.

«Якудза вернулась в город», — заявил Никита. «Я пытался его поймать, но он исчез прежде, чем я успел».

Напряжение пронзило меня, как молния. Почему-то я поверил, что это дело рук Максима.

— У тебя есть данные о моем брате? Я спросил.

«Он в Нью-Йорке, как вы и требовали», — ответил Никита. По крайней мере, мой гребаный близнец сделал одну вещь правильно.

Я всегда был логичен. Максим, с другой стороны, хотя и превосходно владеет хакерскими навыками, позволяет эмоциям качать его в ту или иную сторону, в зависимости от его настроения или того, насколько он высок.

Когда я приказал ему выплатить долг Саше, он впал в психотическую ярость. Ему удалось закатить истерику даже под воздействием наркотиков.

Мы оба выглядели почти одинаково, но на этом наше сходство заканчивалось. Иногда, когда он был рядом с нашей сестрой, ему казалось, что ему становится лучше, но он терял контроль, как только покидал ее. Возможно, мне следовало бы потребовать, чтобы он все время присматривал за нашей младшей сестрой, но меня беспокоило его влияние на нее.

«Направьте на Татьяну дополнительных людей», — сказал я ему. «Я не хочу, чтобы кто-либо, кроме ее братьев и ближайших родственников, приближался к ней».

Кивнув, он ушел выполнять мой приказ.

Я пришел один.

Это было состояние Татьяны. Ни мужчина, ни женщина не осмеливались ставить мне ультиматумы и условия, но эта обвела меня вокруг пальца. Я бы не привел никого из своих людей в ее дом, но осознание того, что я находился под ее влиянием, меня беспокоило.

Моя машина остановилась перед черными металлическими воротами, но охранников там не было. Она сказала, что избавится от них, и оказалось, что она действительно имела это в виду. Татьяна, должно быть, была горсткой своих братьев, когда росла. Исла, моя родная сестра, никогда не доставляла проблем. Когда я просил ее о чем-то, она это делала. Мне еще предстояло увидеть ее бунтарку.

Черные металлические ворота, такие же высокие и высокие, как и в моем собственном доме, медленно открылись с громким скрипом. Проезжая через ворота, я оглядел охрану. Мои люди задерживались возле дома без ведома домовладельца.

Дом стоял в конце длинной подъездной дороги. Луна сияла на белом камне ее дома. Оно было небольшим, но ей подходило. Элегантный. Уютный. Достаточно большой для семьи, но не слишком большой, чтобы в нем можно было заблудиться.

Припарковав свой черный «Астон Мартин», я вышел из машины как раз в тот момент, когда Татьяна открыла входную дверь.

Я поднял бровь. Я ожидал, что у нее будет персонал, который сделает это. «Я мог быть здесь, чтобы убить тебя».

Она махнула рукой. — Я видел тебя через мониторы безопасности у ворот.

Я покачал головой. Это все еще было неосторожно, но сегодня не тот день, чтобы читать ей нотации. Вместо этого я позволил своему взгляду скользить по ней. На ней была ярко-розовая майка и шорты в тон, ее длинные голые ноги были полностью выставлены напоказ. Она была босиком, пальцы ее ног были такого же ярко-розового цвета. Было приятно увидеть ее возле ее фирменного черного цвета Chanel.

Ее густые светлые волосы упали ей на плечи, и между пальцами она скрутила резинку для волос.

"Войдите." Она отошла в сторону, мой костюм задел ее, когда я вошел и закрыл за нами дверь.