Шипы смерти

Оргазм пронзил ее, все ее тело содрогнулось. Ее стенки сжались вокруг моего члена, а ногти впились в мои плечи, когда она разбилась вокруг меня.

Затем мой оргазм нахлынул на меня, преследуя ее прямо через край и перехватив мое дыхание, когда сперма вылилась из моего члена в ее теплую, гостеприимную пизду. Я врезался в нее сильнее, как сумасшедший, ищущий здравомыслия. Как грешник, ищущий спасения, и она была единственной, кто мог мне его дать.

Мы достигли кульминации вместе, оба вздрагивая и бормоча бессвязные звуки. У нее смесь русского и английского. Моя, цепочка грязных итальянских слов. Я прижал ее к своей груди, обнял ее и погладил по спине, пока она пыталась отдышаться.

Пот охладил нашу кожу, ее лоб прижался к моему плечу. Я поцеловал ее волосы, их запах кокоса — лучший аромат на этой земле. Это напомнило мне пляж перед моим домом в Италии. О беззаботном лете, когда я был маленьким мальчиком, бегая взад и вперед по берегу.

Я выскользнул из ее тугих складок, затем лег на спину, потянув ее за собой. Моя рука двинулась дальше на юг, обхватив ее задницу.

«Должно быть, ты одержима задницей», — пробормотала она мне в грудь.

«Только твоя задница».

Я провел пальцами между ее ног, где моя сперма смешалась с ее соками. Я слегка подразнил ее появление. Она укусила меня за плечо, когда ее бедра прижались к моему пальцу, ее приглушенные стоны вибрировали по моей коже, когда я заталкивал свою сперму обратно в ее киску.

Каззо , я был одержим не только женской задницей.

Буквально отведя руки от ее киски, я поднес их к ее спине. Мы молчали, мои руки скользили по ее спине. Ее шелковистая кожа успокаивала — лучшая терапия от хаоса внутри меня.

В моей груди раздался тихий храп, и я подвинулся, чтобы найти лицо жены. Ее длинные красные ресницы обрамляли ее щеки, выражение ее лица было безмятежным, а дыхание ровным. Самое милое выражение лица, которое я когда-либо видел, и внезапно мне захотелось оставить его таким. Мои мысли обратились к образу нашего будущего, где вокруг бегали маленькие девочки, похожие на их маму, и держали меня за свои мизинцы.

Точно так же, как это сделала эта женщина. Бля, меня выпороли. Мое горло сжалось. Ебать! Это было еще хуже. Я любил эту женщину.

Страх наполнил мой рот горьким привкусом.

Я не мог позволить этой женщине умереть, будь проклято проклятие моей семьи. Она была моей. Я бы заставил ее полюбить меня и держать ее со мной до моего последнего вздоха.

На этот раз мужчина Маркетти умрет раньше, чем женщина, которую он любит.

ТРИДЦАТЬ ДВА

ИСЛА

Т

Утренний свет ослепил меня еще до того, как я открыл веки.

Не обращая внимания на день и обязанности — на тот момент я даже не был уверен, какие именно — я перекатился на бок, спрятав голову под подушку. Жгучая боль пронзила мою задницу, и мое тело болело в тех местах, где раньше никогда не болело.

Господи, можно ли умереть от слишком большого количества секса?

Мое тело закололо, как будто Энрико — Энцо Люциан, или как там его зовут — все еще был внутри меня. Как будто он все еще врезался в меня с дикой силой, одновременно наказывая и награждая.

Грубая ладонь потерла мою задницу, и я узнал это прикосновение, заставив горячую кровь хлынуть по моим венам. За такой короткий период я жаждал его присутствия. Контроль и безжалостность, которые он излучал, а также плотская и дикая сила, с которой он меня трахал.

Боже, помоги мне!

Я хотела, чтобы в спальне была дикая жестокость моего мужа.

Он сжал мою задницу, жгучая плоть пробежала по всему телу. — Я знаю, что ты проснулся.

— Уходи, — пробормотала я, мое тело жаждало его даже сейчас, несмотря на боль.

Шлепок . Боль пронзила мою задницу. «Никогда не говори мужу уйти».

Мои глаза распахнулись, и я посмотрела на него. «Ой».

Энрико сидел на краю кровати, его рука не отрывалась от моего тела. Он уже был одет в свой фирменный черный костюм, его куртка расстегнута, и я мог видеть его жилет. Почему он выглядел так чертовски сексуально в костюме? Хотя даже этот элегантный костюм-тройка не мог ни скрыть его крепкие мускулы, ни скрыть его жестокость.

— Встань, прими душ и оденься.

— Брак — отстой, — пробормотала я, отвернувшись от него.

Он притянул меня назад, чтобы я оказалась лицом к нему, и я раздраженно поджала губы. "Что вы сказали?"

Я мило улыбнулась. "Ты слышал меня. Или твой слух ухудшился с возрастом?»

Черт, это было хорошее возвращение. Одно очко Исле.

Он сузил глаза.

«Хочешь потрахаться в рот?» Мои бедра сжались, и огонь вспыхнул в каждой клетке моего тела. О, мой чертов Бог! Кому-то нужно было облить меня ледяной водой и охладить. — Потому что мне кажется, что ты снова жаждешь наказания. И единственное, что ухудшит мой слух, пикколина , это твои крики, пока я тебя трахаю.

Он шлепнул меня по заднице, чтобы подчеркнуть свои слова, но прежде чем я успел вскрикнуть, его пальцы начали мять плоть, успокаивая ожог. «Теперь ты хочешь, чтобы я трахнул тебя в рот, или ты будешь вести себя хорошо?»

Хм.

Я тут же мысленно ударил себя, чтобы вернуть немного здравомыслия. — Я пройду проверку на предмет того, что позволю тебе трахать мой рот, — пробормотал я. Я должен оставить свои варианты открытыми, верно? Он напал на меня, но мне еще предстояло ощутить его вкус. В этом браке я бы сохранил всю возможную власть.

«Отлично», — сказал он, явно не желая, чтобы мой рот касался его члена. Вызов принят. Я бы заставил его жаждать этого. Он обнял меня своими сильными руками, поднял на руки, как неандерталец, перекинул через плечо и без особых усилий понес в ванную.

«Боже, что это за то, что ты обращаешься со мной, как с мешком картошки?» — пробормотал я, шлепнув его по спине, в результате чего он шлепнул меня по заднице. «Господи, перестань трогать мою задницу. Я знаю, что ты одержима этим — это милая задница — но давай, черт возьми. Это чувствительно из-за…

Я остановила себя, образы прошлой ночи проносились в моей голове и заставляли мою киску сжаться. Прекрасный. Я превратился в сексуального маньяка.

Затем, как будто он подумал то же самое, его свободная рука поднялась к моей заднице и нежно потерла ее. Ласково.

«Я уже говорил тебе, dolcezza , мне нравится твоя задница».

Сердцебиение застало меня врасплох. Умная часть меня знала, что он говорит, что любит мою задницу и, вероятно, хочет ее трахнуть, но романтическая сторона меня восприняла это как «он любит меня ».