Шкурный интерес

– А как ваши дела? – поинтересовался Мамед Расулович. – Все урегулировали?

– У нас все в порядке, – сухо отозвался Степанов. – Мы решили провести здесь пару-тройку дней. Я только сегодня понял, насколько мне необходим отдых. Ты не против, Мамед?

– Что вы, Дмитрий Анатольевич! Отдыхайте, сколько душе угодно!

Однако отдых не клеился. Мы с Дмитрием Анатольевичем купались в море, загорали, но на душе у нас обоих было тяжко. Меня терзали дурные предчувствия. Меньше всего на свете мне хотелось проблем с азербайджанскими криминальными авторитетами.

Вечером Мамед Расулович и Алик Алиевич уехали по делам в город. Эрик Иосифович и Иван Васильевич остались, но последний всю ночь где-то пропадал. Нетрудно было догадаться, чем он занимался. Не знаю, как Степанов, а я ночью спала плохо. Меня мучила бессонница. А если и удавалось вздремнуть, то вскоре я просыпалась от очередного кошмара. Один из них, тот, который привиделся под утро, мне даже запомнился.

…Мы с Дмитрием Анатольевичем прогуливались по Бакинскому зоопарку. Только в клетках сидели не звери, а люди. За стеклом, там, где должны были находиться крокодилы, плавал Кямиль. «Зоопарк начинается с террариума! – непонятно зачем напоминал он, плюясь ряской. – И первое внимание полагается уделять нам!» В клетке с обезьянами расхаживал взад-вперед вдоль барьера покойный Капкан. Он читал книгу, на обложке которой было написано: «А. С. Пушкин. Поэзия». Завидев меня, Капкан оторвал взгляд от шедевров стихотворного творчества. «Поэзия – мне, всем остальным – ломки!» – объявил он и вновь углубился в чтение. Вместо горных баранов я узрела группу тарасовских бритоголовых молодцов. Один из них подошел к решетке. «Я – правильный пацан! – сказал он, растягивая гласные. – Дай сотку человечку на лекарства!» Вместо волка на нас свирепо глядел кавказец с ножом-бабочкой, которому мне пришлось перерезать горло. «Дырка с мясом! – высказал он свое мнение относительно моей персоны. – Урус-кукуруз! – бросил Дмитрию Анатольевичу, и: – Canis lupus», – определил он самого себя. И больше ничего не сказал. На очереди у нас были тигры, и я почему-то была уверена, что увижу Ивана Васильевича Чумакова, но клетка оказалась пустой. «А где Иван Васильевич? – спросила я. – Он должен быть здесь!» – «Иван Васильевич сейчас в другом месте, – ответил Дмитрий Анатольевич. – Нетрудно догадаться, в каком», – и затряс меня за плечи.

Я проснулась. Меня будил Степанов.

– Вы бредили, Евгения Максимовна! – сообщил он. – Что это вам вдруг Иван Васильевич понадобился? С брюнеткой своей он сейчас развлекается.

– Ой, я говорила во сне? – спохватилась я. – Что-то совсем нервы сдают в последнее время. Не обращайте внимания, Дмитрий Анатольевич, это так, дурной сон приснился.

Как раз в этот момент, весело насвистывая, в комнату зашел Чумаков.

– А что это вы не спите? – осведомился он. – По моей неотразимой улыбке, что ли, соскучились?

Глава 8

Ильясов с Кулиевым вернулись к десяти часам следующего утра. Календарик с отрывающимися листками на стене в дачном доме оповестил нас, что мы благополучно дожили до четырнадцатого июня.

– Знаете, какое тут дело, – смущенно мямлил Мамед Расулович, безжалостно скручивая в трубочку газету, словно пытаясь выжать из нее влагу, как из мокрого белья. – Тут в газете сказано про вас…

– Что тут еще такое сказано? – резко перебил Степанов и вырвал газету из рук Ильясова.

Дмитрий Анатольевич отыскал страницу с нужной статьей и пробежал по ней глазами. Я заглянула ему через плечо. Сбоку примостился Чумаков. Статья называлась «Боевые действия в мирное время, или Черные дни криминальных авторитетов». Вот что я прочла:

«Вчера, приблизительно в половине шестого вечера, в ресторане „Жемчужина“ состоялась очередная расправа с человеком из числа тех, кого принято называть криминальными авторитетами. Покойный Алекпер Ибрагим-оглы Керимов, в определенных кругах более известный как лоты Алекпер, явился со своей охраной в ресторан „Жемчужина“ для ведения деловых переговоров и был застрелен пулей, выпущенной, как показала впоследствии экспертиза, из пистолета Макарова. Семеро телохранителей Керимова были расстреляны из автоматов Калашникова. И это – в центре города! Полиция предполагает, что русские мужчина и девушка, встречавшиеся с Керимовым, – тарасовский предприниматель Дмитрий Степанов и его телохранитель Евгения Охотникова. Высказывается предположение о причастности вышеупомянутых лиц к убийству криминального авторитета. Конечно же, как всегда, бандиты разберутся, что к чему, прежде чем зашевелится полиция, и колонка со сводкой криминальных происшествий пополнится сообщениями еще о ряде убийств. Напомним, что не так давно устранили другого криминального авторитета…»

Дальше шла обычная, попахивающая политикой тягомотина, обвинявшая правоохранительные органы в бездействии, а также намеки на то, что, мол, с Карабахом у Азербайджана мирный договор, а в Баку, в самом центре города, вовсю ведутся боевые действия.

– Дело дрянь, – заметила я, когда Дмитрий Анатольевич окончил читать и вернул газету Ильясову.

– Дайте, я гляну! – хищно попросил Эрик Иосифович и протянул руки к газете.

– Как же вы так вляпались, Дмитрий Анатольевич? – покачал головой Алик Алиевич.

– А для чего вам с лоты Алекпером встречаться понадобилось? – удивился Иван Васильевич.

– С полицией договориться можно, но вот с бандитами… – вздохнул Ильясов.

– Да помолчите вы все! – рявкнул Степанов. – И так тошно!

В этот момент в комнату вошла брюнетка, с которой развлекался Чумаков, кутаясь в махровое полотенце. Довольно чему-то улыбаясь, девица расчесывала мокрые волосы.

– К кому-то из вас приехали, – сообщила она. – Там три иномарки в вашу сторону катят.

– Черт! – закричал Степанов. – Если это не люди Алекпера, я не представляю, кто это может быть еще!

– Спокойно! – сказала я и обратилась к принесшей неприятную весть девушке: – Они далеко?

– Далеко?! С минуты на минуту здесь будут!

– Нам надо спрятаться! – решила я. – Мамед Расулович, где это лучше всего сделать?

– Не знаю, – протянул Ильясов. – Может быть…

– Думай быстрее, Мамед! – заорал Дмитрий Анатольевич.

– Может быть, в погребе? Там железки всякие, можно укрыться за ними.

– Пошли! Оставите нас там, а сами делайте вид, что ничего не знаете!

Как назло, Мамед Расулович забыл, куда положил ключи от погреба. Наконец он их нашел и открыл нам дверь в помещение, которое нам предстояло использовать как убежище.

Когда мы уже шарили вокруг в лихорадочной спешке, где лучше спрятаться, грохоча покрытым многолетним слоем пыли хламом, до моего уха донесся визг колес тормозящих машин. Я выбрала для себя и Дмитрия Анатольевича такое место, чтобы оставался путь к отступлению. На всякий случай достала свой пистолет, сняла его с предохранителя и передернула обойму. Компаньоны Дмитрия Анатольевича бросились к даче, даже не удосужившись прикрыть дверь погреба. Я слышала шум шагов по лестнице, ведущей на веранду. Хлопнула дверь. Совершенно не было слышно, о чем беседовали приехавшие к Ильясову на дачу люди с компаньонами Дмитрия Анатольевича. Минут через пятнадцать дверь в погреб приоткрылась пошире. Рядом со мной на полу заблестело пятно солнечного света, и в дверном проеме возник черный силуэт широкоплечего мужчины. Незнакомец спросил с сильным акцентом:

– Есть тут кто-нибудь?

Мы молчали. Я углядела за спиной незнакомца еще пятерых азербайджанцев, лица которых показались мне весьма мрачными.

В руке человека, стоявшего в дверном проеме, появился пистолет, и он выстрелил. Пуля ударилась обо что-то железное и со звоном отскочила в сторону. Я открыла ответную стрельбу. Бандиты от неожиданности бросились врассыпную. Тот, что стоял в дверях, скорчился на полу, так как моя пуля попала ему в ногу. Я втайне порадовалась, что не в голову. Если бандиты что-то имеют против меня и Степанова, то это – по недоразумению, и я не хотела давать им реальный повод для охоты на нас.

– Бежим! – крикнула я и схватила Дмитрия Анатольевича за руку.

У входа по полу катался, схватившись за ногу, сраженный выстрелом азербайджанец. Я подскочила к нему, подняла на ноги и приставила дуло пистолета к его виску.

– Если вы нас тронете хоть пальцем, вашему товарищу не жить! – предупредила я остальных бандитов.

Прикрываясь подстреленным бандитом, словно щитом, мы с Дмитрием Анатольевичем выбрались из погреба.

Пятеро мрачных типов в кожаных куртках угрюмо взирали на нас. Каждый из них держал на мушке меня или Степанова. Компаньоны Дмитрия Анатольевича и чумаковская брюнетка наблюдали за происходящим с веранды. За ними с пистолетом в руках присматривал бандит.