Шлейф сандала
Шрифт:
– Почему девку не доставили? – Борис зло смотрел на двух мужиков, стоящих перед ним. Они явно чувствовали себя плохо, но страх перед хозяином все равно заставил их явиться по первому его требованию. – Что помешало? Или мимо ушей приказание моё пропустили?!
– Барин, так у нее там увальни знаете какие?! Они нас вона как отделали! – Фрол машинально схватился за шею и скривился. – Кто ж знал, что девка под охраною!
Мужики быстро переглянулись. Никто из них не собирался признаваться, что отметелила их баба.
– Вот как? – младший Жлобин криво усмехнулся. –
– Так и есть! Здоровяки у нее в слугах, ой, здоровяки! Таких еще поискать надобно! – Фрол затряс головой и сразу же сморщился от боли. – Не серчай, барин! Мы ведь не виноваты! Головы чуть не сложили, поручение выполняя!
– Ладно, прочь с глаз моих! – Борис махнул рукой, и те с явным облегчением выскочили из кабинета.
В этот момент в дверь вошел Василий Гаврилович. Он с удивлением проводил взглядом уходящих, а потом взглянул на сына.
– Это еще кто такие?
– Да так… служат мне. Все дела грязные исполняют, - ответил Борис, приглаживая брови указательным пальцем, на который до этого плюнул. – Послал их, чтобы парикмахера родственницу мне приволокли, так этих олухов ее слуги поколотили!
– Ишь ты! У нее средства и на слуг имеются? – задумчиво произнес Жлобин. – Явилась сюда совсем недавно, а уже долги раздала… Любопытно…
– Да забрать их цирюльню и делов! – раздраженно произнес Борис. – И не Минодоре земли в приданое отдать, а построить большой магазин, батюшка. На Тверской уже купцы места найти не могут, скоро и в переулок полезут!
– Мысль-то хорошая, вот только ни на приданое, ни на магазин сии земли заполучить не получится, – Василий Гаврилович нахмурил густые брови, похожие на две жесткие щетки. – Узнавал я. Хорошо хоть по закладной деньги вернули.
– А что так? – изумился Борис. – Когда это ты, батюшка, не мог земли к рукам прибрать?
– Бумаги я обнаружил, что Тимофей Яковлевич является владельцем только пятой части парикмахерской и земель, на которой она стоит. Все остальные владельцы померли, а доли перешли их наследникам. Так еще и доли оказались раздроблены! Там концов не найдешь! Тьфу!
– Вот так история… - хмыкнул молодой Жлобин. – Значит никак, да, батюшка?
– Да что ты! Что ты! Мороки больше, нежели выгоды! – отмахнулся купец. – И думать забудь!
– Но девку-то на место поставить надобно! Чересчур уж она горделива! Не положено бабью голодранистому, замашки барские иметь! – Борис выпятил мокрые губы, поглядывая на графины, сверкающие хрустальными гранями под лучами солнца.
– Сегодня Минодору нашу охаяли как… - в глазах Василия Гавриловича промелькнула ярость. – До сих пор в себя прийти бедняжка не может! Что за тварь измываться удумала?! Узнаю, изничтожу подлеца!
– Так то от зависти, батюшка. Все от зависти людской… - вздохнул молодой человек. – Поговорят да успокоятся. А самым прытким наши мужики рты-то поприкроют…
– Все одно узнаю, кто, - угрюмо произнес Жлобин. – Пущай тогда на себя пеняет.
* * *
Сегодня в парикмахерской было немного скучновато. Пока не было клиентов,
я сидела в кресле, и разглядывала скучные стены дядюшкиного заведения. Нет… с этим точно нужно что-то делать. Например, придумать креативное название. «Барбер-изба»? «Усы и борода»?Хлопнула дверь и я даже остолбенела, когда увидела нечто, завернутое как восточная красавица. Нет, это скорее было похоже на гутру, которую носили арабы. Она спасала бедуинов от колючего песка. В небольшое отверстие на меня смотрели испуганные глаза, а большие руки комкали уже довольно изрядно помятый подол рубахи.
– Спаси меня, дочь моя! Христом богом молю! – раздался из-под ткани надрывный голос. – Иначе все, позор на мою голову!
– Что случилось? – я с любопытством приблизилась к странному посетителю. – Вы можете толком объяснить?
– Закрой дверь, чтобы особу моего звания чужие глаза в непотребном виде не узрели! – взмолился мужчина. – Доброту твою вовек не забуду! Вот тебе крест!
Странный незнакомец перекрестился, а потом поклонился мне.
– Хорошо, вы не волнуйтесь так… - я закрыла дверь на замок. – Так что же случилось?
– Беда-а-а… - завыл он, стягивая с головы тряпку. – Сра-а-ам…
Мне стоило огромных усилий, чтобы не рассмеяться. Некогда седая окладистая борода мужчины выглядела как гнездо. Причем гнездо, залитое смолой.
– Господи, что это?! – я прижала ладошку ко рту, чтобы скрыть улыбку.
– Не произноси имени Господа, Бога твоего всуе, дочь моя! – строго произнес мужчина, и я только сейчас поняла, что это батюшка. – Спаси! Аки Анион сбрил бороды да обрезал посланным Давидом края одежды, ввергая в посрамление, меня ввергли в ту же пучину!
Мне были совершенно непонятны его речи, но одно я поняла точно – батюшкину бороду нужно спасать. Причем срочно.
– Садитесь в кресло. Будем думать, что с этим можно сделать, - я взялась за ножницы, но он тут же схватился за свое «гнездо»:
– Нет! Не взойдет пострицало на брады твоя!
– Да что же вы от меня тогда хотите?
– воскликнула я. – «Браду» только «пострицалом» спасти можно! По-другому никак!
– Горе мне! – взвыл батюшка, напомнив мне Ивана Грозного из «Иван Васильевич меняет профессию». – О, горе! Господь наказал меня за грехи моя-я-я… Чтобы не хаживал к Евлампии Сидоровне! Это она бесстыдница своего слугу подговорила, чтобы он на мои власа смолу вывернул!
– Я все исправлю. Поверьте мне, - принялась я уговаривать священника. – Иначе придется ходить так.
Он убрал руку и закрыл глаза.
– Вверяю себя в руки твои, дочь моя. И Господу Богу нашему! Аминь!
Что можно было сделать? Как сохранить бороду, когда тут такое?
Я осторожно выстригла смолу, помыла белоснежные пряди заметно поредевшей бороды, аккуратно расчесала и тяжело вздохнула. Остатки былого великолепия жалко свисали на грудь батюшки. М-да…
– Плетеная борода викингов? – задумчиво произнесла я и священник встрепенулся.
– Что говоришь, дочь моя?
– Говорю, не вертите головой, святой отец. Я сейчас вернусь.