Шлюха

— А я последовал за тобой.

— Да, ты дал мне пятьдесят долларов.

— Клянусь, я просто хотел, чтобы ты подрочила мне, и собирался уйти, Гэбби. Я не планировал этого. Кэндес не было рядом, я чувствовал себя одиноко, и мне… мне жаль, Гэбби.

— Все хорошо, Лейн. По крайней мере, из-за этого Пэкстон захотел меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, ребенка.

— Какого ребенка?

— Моего, Офелию. Ты создал ее.

— Нет, не я. Она не мой ребенок.

— Нет, конечно, нет. Пэкстон ее папа. Он так сильно любит ее. Она его, без сомнения.

— Он обижает ее?

— Ни за что. Он и Роуэн любит. Пэкстон прекрасный отец.

— Но Роуэн его дочь. Думаешь, Офелия не его? Она вполне может быть дочерью Пэкстона.

— Я так не думаю. Роуэн тоже не его.

— Конечно, его. Что ты имеешь в виду?

— Однажды она пришла ко мне. Татьяна. Она была шокирована тем, что я родила Офелию. Спросила, была ли она от Пэкстона, и я разозлилась на нее. Сказала, что, конечно, она его, и Татьяна извинилась. Сказала, что была с ним восемь месяцев, и они ничего не использовали, а после тех выходных, которые она провела с квотербэком какой-то футбольной команды, она забеременела. Так что она предположила, что Роуэн его… Тогда Пэкстон поставил в доме камеры. Он злился, что я впустила ее в дом, что подпустила к Роуэн.

— Он поставил камеры в доме?

— Да, на всех входах и в своей спальне.

— Зачем он установил ее там?

— Чтобы я знала, что он всегда следит за мной. Знаешь, я могла бы забеременеть от одного из тех парней из банды. Отцом мог бы быть кто-то из них.

Я сонно засмеялась.

— Вот только все они были темнокожими, да и время неподходящее. Ты заплатил за секс со мной три недели спустя, и ты не вышел из меня. Я помню.

— Господи Иисусе, Гэбби. Ты сейчас серьезно? Думаешь, Офелия моя дочь?

— Да, Пэкстон не может иметь детей.

— То есть? Конечно, может.

— Нет, не может. Мы никогда ничего не использовали, а когда обратились к врачу, пытаясь зачать мальчика, он сказал мне, что Пэкстон не может. Сказал, что численность его сперматозоидов практически нулевая. Вероятно, это из-за свинки, которой он переболел в детстве.

— Блядь, Гэбби. Пэкстон знает об этом?

— Нет, я солгала ему. Сказала, что врач нашел какую-то проблему с моей маткой, что-то вызванное рождением Офелии. Он считает, что дело во мне.

Тишину нарушили шаги Лейна. Он, несомненно, сходил с ума.

— Я хотел, чтобы Ник стер твои воспоминания о нашем сексе, но не ребенке. Блядь.

— Ты злишься?

— Нет, нет, я не злюсь, Гэбби. Я… черт. Я даже не знаю.

— Ты сказал мне продолжать попытки с Пэкстоном. Сказал, что я нравилась ему. Это твои слова, Лейн.

— Да, потому что я знал, что не прикоснусь к тебе, будь ты его. Не потому что я думал, что ты беременна моим ребенком. Господи Боже. Я не знаю, что теперь делать.

Не знаю, это аудио остановилось, или я оглохла. Я хотела, чтобы это закончилось. Я хотела повернуть время вспять. Не знать этого. Это могло уничтожить Пэкстона. Я слушала запись, прикрыв рот рукой, в другой держала пустой бокал, мечтая о еще одном коктейле. У Пэкстона было трое детей, и ни один из них не был ему родным. Я сглотнула и прислушалась к шуму, когда Лейн вернулся в комнату с Ником.

— Ты должен заставить ее забыть о том, что у нас когда-либо был секс. Заставь ее забыть, что я отец Офелии. Сделай это, Ник. Ты должен. Если Кэндес узнает, она тут же бросит меня. Они друзья. Это рано или поздно станет известно. Ты должен это сделать.

— Ты не хочешь своего ребенка?

— Ей четыре. Она думает, что Пэкстон ее отец. Сотри это дерьмо из ее памяти, Ник. Сделай это.

Кто-то сделал глубокий вдох, и дальше прозвучал голос Ника. Я не слышала, что он говорил, но услышала, когда все закончилось.

— Я сейчас разбужу тебя, Гэбби. Я отсчитаю от десяти до одного. Каждый раз, когда я буду произносить число, твой мозг будет запоминать слова, которые я только что сказал тебе. Ты запомнишь их, как любое другое воспоминание, когда я дойду до единицы, хорошо?

— Да, хорошо.

Ник медленно отсчитал от десяти до одного.

— Проснись. Как себя чувствуешь?

— Эм, хорошо. Как я справилась? Получилось?

— Сколько у тебя детей, Гэбби?

— Эм, двое. Тебе это известно. А что?

— Как зовут их отцов?

— Отцов? Их отец Пэкстон Пирс. Что ты имеешь в виду?

— Ничего, Гэбби, все прекрасно. На следующей неделе, обещаю, когда ты проснешься, изнасилование сотрется из твоей памяти, и все это закончится.

Конец записи. Я подождала, когда погаснет экран, и закрыла ноутбук.

— Боже мой.

— Что? Расскажи, — сказал Пэкстон, закрывая за собой двери.

Я безмолвно посмотрела на него на короткое мгновение. Не могла сказать ему этого. Новость уничтожила бы его, разбив на мелкие кусочки. Он бы отправился на лодке в центр океана и привязал груз к своей ноге.

— Расскажи мне, Габриэлла. О чем была запись? Что ты узнала?

Я набрала полные легкие соленого морского воздуха.

— Я поцеловала другого мужчину.

Пэкстон сел рядом и нахмурился.