Шоколадница и маркиз

– Гаррель,ты что, бессмертная?

Валерия дю Грас изобразила бесшумные аплодисменты:

– Браво, Шоколадница. Пожалуй, нужно поставить на тебя в тотализаторе луидоров десять.

– В тотализаторе?

– Ах, – аристократка махнула рукой, - не забивай голову, это развлечение для нас, для богатых. Лучше начинай готовить оружие.

«Чего? Какое еще оружие?» – носились тревожные мысли. Но Валери уже подталкивала меня к кабинке:

– Свою очередь я уступаю сегодня Гаррель, она это заслужила.

– Да уж, – поддержал кто-то вполголоса, – великолепное представление, похожее на то, как в прошлом году фаворитка его величества леди…

Как хорошо, что шум воды из раструба заглушал чужие голоса, и как прискорбно, что голосов в голове это не касалось .

– Затаилась? Ну-ну…

– А что оставалось?

– Да просто стерпеть вместе со всеми! Теперь Мадлен думает, что ты объявила ей войну.

– Во-первых, это и есть война. А во-вторых, мне ровным счетом плевать, что она там себе думает.

– А вот это ошибка! Ты должна точно знать, какие планы у этой мерзавки, должна влезть ей в голову и…

– Влезть в голову? Три раза «ха!» Убирайся немедленно из моей!

– Уууу… как все запущено! Ну, давай, покричи погромче, развлеки лазоревых куриц ещё и припадкoм! Зато как ты отоспишься в мягкой камере башни Набекрень!

Я, тяжело дыша, прислонилась лбом к мокрой стене:

– Дело сделано, маятник качнулся, его уже не остановить. Время ожидания кончилось, теперь только вперед, не сворачивая, не отступая. Осторожность. Противник может напасть в любую минуту. Готовность к контратаке. Спокойствие. Оружие… Мне нужно оружие. Что есть у Мадлен? Зелья? Не брать ни еды, ни питья из чужих рук. Шевалье, один из которых сорбир? Не оставаться с мужчинами наедине. Личные вещи, через которые на меня могут навести проклятие? Нет, я была очень осторожна.

– У тебя есть платок Шанвера, воспользуйся им.

– Подлая мысль, но…

Продолжив ее обдумывать, я закончила принимать душ, вытерлась полотенцем, надела шлафрок и, кивнув коллегам, отправилась к себе.

– ? ведь мысль вполне здравая и даже не особо подлая, если решить,что воспользуюсь я платком лишь в крайнем случае и для самозащиты. ?илидские заклинания: фаблер и минускул. Но платок – вещь. Что бы с ним сделал оват, если бы хотел причинить вред владельцу? Наложил нужную мудру, например, при помощи воды,или, лучше, лимонногo сока. Влага высохнет, но знак-то останется.

– Нет, Кати,ты думаешь как oватка!

– Потому что я еще не совсем филидка.

Ладно, самое главное у меня уже есть, лоскут дорогого шелка с вензелем, дело за магией. А каковы взаимоотношения Катарины Гаррель из ?нси с магией? Дружелюбные взаимные поклоны. Пора приступать к танцу. Пора.

За завтраком я едва вслушивалась в болтовню друзей.

– У тебя опять был припадок?
– спросила Бордело, придвигаясь поближе.
– Лазар сказал, ты упала в обморок на тренировке.

– От голода, - улыбнулась я.
– Как ваши дела с Купидоном?

Натали кокетливо поправила локон и обвела кончиком пальца брошь Сент-Эмуров на плечике, потом, посерьезнев, шепнула:

– Знаешь, Гаррель, я кое-что заметила… Нет, мне, конечно, могло показаться…

– ?бо мне сплетничаете, тетушки? – златокудрая головка Купидона раздвинула наши, мальчик подошел сзади.

– О ком же еще, племянничек! Тетушка Кати интересовалась, сколько раз ты сегодня споткнулся во время пробежки.

– Физическая форма не мое! – Эмери поставил на стол тарелку со сдобой. – Подвиньтесь.

– Твоя форма – шар, – уколола Натали.
– И ты ее вполне скоро достигнешь.

– Кстати о форме, – вспомнила я.
– Мадемуазель Бордело, примите мои восторги. Гимнастический комплект, который я получила от вас в подарок, не только не пачкается, но и не рвется. Любая другая одежда еще вчера превратилась бы в лохмотья.

– Восторги принимаю, – улыбнулась подруга. – И, поверь, та форма, которую раздали прочим студентам, ни в какое сравнение не идет со сшитой мною. Кажется, родители не столь уж неправы,когда настаивают, чтоб я стала портнихой.

Эмери перестал жевать:

– Портнихой? Чудовищное преуменьшение, тебе предстоит открыть самое модное в Ордонансе ателье, Бордело. Ах, как я тебе завидую.

Натали премило покраснела:

– Вступай в долю, малыш-оват, деньгами я нас обеспечу, мне положено приличное приданое, назовем наше заведение, например… Хотя, нет, виконт де Шанвер не может опуститься до ремесла.

К сожалению, она была права.

Когда завтрак закончился, я сказала Делфин, что нагоню ее у аудитории. Мне нужно было поговорить с Купидоном.

Буквально отбив мальчика у приятельниц, я уединилась с ним в закутке за портшезной колонной.

– Шоколадница на тропе войны? – Эмери не удивился.
– Понятно было, что моя пoчти родня в покое тебя не оcтавит.

– Мне нужна и?формация, Купидон, любая.

Он, разумеется, не отказал.

Ну да, братец богат просто до нeприличия, пожалуй, богаче папеньки-герцога. Сокровищница Делькамбров. Откуда? Ну ты, Кати, совсем простушка. Откуда-то. Старинное, древнее даже золото. Почему оно досталось не папеньке? ? он знает? Почему-то. Кажется, золотая плюшка полагалась только после оcновного блюда – титула маркиза Делькамбра. Ну, разумеется, Арман унаследовал его по материнской линии. Повезло. Делькамбры не оставили прямых наследников мужского пола.

Поняв, что конкретных ответов мне не получить, я тяжело вздохнула:

– Ладно, Купидончик, прости. Ты успел уже побеседовать с ?рманом? Как он тебе показался?

– Потеря памяти нисколько злoнравного братца не смягчила, – пожаловался Эмери. – Высокомерный болван! Ах, Пузатик, отчего же ты такой неудачник? Как при твоем титуле и возможностях тебе не удалось перейти на лазоревую ступень?

– Глумился?

– Вот именно! – малыш фыркнул. – Этот… месье решил, что меня невероятно должно печалить прозябание, это он так выразился – прозябание, в зеленом корпусе.

– Действительно, болван…

Я прекрасно знала, каких усилий стоило Эмери остаться оватом,и не только ему. Мастер-артефактор лично просил монсиньора оставить перспективного студента на зеленой ступени. Потому что, хотя ремесло по статусу виконту де Шанверу не подходило,талант у него обнаружился именно ремесленный. Эмери oщущал суть вещей. Это была даже не магия, то есть, не совсем она. Ну, например, если Купидон ошибался в мудре, исправлять начертание он не спешил, предпочитая «договориться» с предметом, чтоб тот… Впрочем, подробностей этого действа я не понимала, как, подозреваю,и сам преподаватель артефакторики.