Шоколадница и маркиз

– Ступай в кровать, – предложили мне несколько неуверенно.

– Так темно!

– В твоем кармане мешочек воспламеняющего порошка, воспользуйся им.

О! А я-то об этом абсолютно забыла. ? месье Чума (это ведь именно он?) помнит. Как будто…

Я нащупала позади себя кресло, села, бросила в сторону камина щепотку порошка и, когда огонь опять запылал жалобно спросила:

– Это ведь вы были в моей голове весь прошлый год?

– Ну а кто же еще?
– безголовый манекен всплеснул фарфоровыми руками, дамы у ложа синхронно передернули плечиками.

Три автоматона под управлением демона? Моя ситуация вообще безнадежна. Увы. Меня отволокут в кровать насильно,и этот… это существо сделает все, что хочет. А что именно оно хочет?

Об этом я немедленно спросила, потому что перед мысленным взором уже шуршали страницы эпохального труда посмертно-почетного ректора Донасьена Альфонса Франсуа маркиза де Даса «Шалости сорбиров», там безупречный Филострато, один из персонажей,такие шалости с дамами вытворял… И, к слову, если бы я решилась на повторение этих экзерсисов, демон в качестве партнера даже не рассматривался.

Чума басовито расхохотался:

– Боюсь разочаровать мадемуазель, но ничего непристойного мы делать не будем. Вы всего-навсего заснете и будете видеть сны.

– А вы?

– Я тоже засну.

– И?

– Простите?

Демон не понял вопpоса, пришлось его расширить:

– Я засну, месье заснет. Дальше? И, к слову, один спать вы боитесь?

Чума фыркнул:

– Бояться надо тебе, ничтожная. Через сон я овладею твоим телом… Прекрати смеяться! Телом и разумом, и…

Мое хихиканье уже приобрело истеричные нотки:

– Значит, вы предлагаете мне одержимость? Великолепная перспектива. Нет!

– Я тебя заставлю!

– Если бы вы это могли, заставить, всего этого, простите, цирка, - я широко развела руки с кинжалами, как будто обнимая пространство, – не понадобилось бы. Нет, месье Чума, вам необходимо мое принципиальное согласие. Ну же, покажитесь, давайте беседовать, торговаться, в конце-концов.

– Как будто ты умеешь торговаться, гордячка Гаррель!

– Значит, вы останетесь в выигрыше. Ну? Объясните мне свои намерения,и мы вместе подумаем, как их исполнить.

Пол так тряхнуло, что даже тяжеленное кресло со мной, подпрыгнуло.

– Колдуют, уроды, - сообщил Чума устало, – маги, человечки… Всем я нужен, всем…

– Зачем?

– Дурацкий вопрос. Думаешь, архидемоны на дороге валяются?

– Вообще или в запределье?
– уточнила я и, сообразив, что собеседник может обидится, заверила, что архидемонов такое исчезающе малое количество, что слышу о них вoобще впервые.

Меня беззлобно обозвали недоучкой, вздохнули:

– Мы – высшая каста или, если угодно, раса. Сорбиры, уроды белотряпочные, с нами дела иметь опасаются, призывают кого помельче.

– Но вас все-таки призвали?

– Меня, Шоколадница ты бестолковая, похитили. То есть, даже не меня, а сосуд.

Обрадовавшись поводом блеснуть знаниями, я подхватила:

– Териаморфный сосуд для демонской сущности? Из специального магического места? А какое вы животное?

Чума фыркнул:

– Териаморфный! Плюс двадцать баллов мадемуазель Гаррель корпус филид от мэтра Гляссе. Животное? Да моя статуя самой огpомной в храме Тутенхейм была!

В храме? Я посмотрела по сторонам. Здесь-то Чума тогда как помещаетcя?

– Если вы были столь… гмм… массивны, как вас умудрились похитить?

– А я знаю? Демоны, да будет тебе известно, статуями себя не ощущают. Похитили, притащили в этот тысячу раз проклятый Заотар и стали призывать.

– Кто? Монсиньор Дюпере?

– Нет, старикан обо мне совершенно недавно узнал. Думаешь, отчего весь этот переполох? Пухлый белотряпочник Филлипп дель Монд, в мусорной шахте обломки статуи обнаружил. Скандал! Дюпере на повороте обошли. Кто? Разумеется один из его дрессированных безупречных уродцeв.

«Какой кошмар! Бедный монсиньор!» – подумала я с сочувствием. Демон продолжал рассказывать:

– Теперь старикан не успокоится, покa меня не уничтожит.

– Погодите, – удивилась я. – Но вас же призвали, значит… ну, полное подчинение и слияние разумов. Ваш господин…

– Нет над Чумой господ! – громыхнуло так, что я на минуточку почти оглохла. – И не будет!

– Тогда, простите, не бьется. Вы только от что сообщили, что вас, я цитирую «похитили и ну призывать». Последовательность обряда, как нас учили на лекциях, такова: призыв, подчинение, слияние.

– Заучка Гаррель, знаешь, как на самом деле происходит обряд? Статую демона притаскивают в ваш распроклятый Заотар, ждут подходящей астрономической даты, в тот самый день и час безупречный сорбир становится напротив своей добычи, окруженный первоэлементами : металлом, водой, воздухом и землей, огонь не нужен, мы сами огонь, потом маг дает демону имя и обязательно,ты слышишь, обязательно во славу жизни и натуры обрывает свежий цветок или побег.

– Все этo крайне любопытно, - сказала я, держась за подпрыгивающее кресло обеими руками, - но, кажется, снаружи ваше убежище вот-вот найдут.

Чума помолчал, может, прислушивался, потом сказал другим голосом, не густым басом, а вполне человеческим, даже мальчишеским:

– Намеков мы, значит, не понимаем? Да, Катарина? Никаких воспоминаний? Металл беседки, вода в питьевом фонтанчике, могильная земля? Нет? Цветок дикой розы?

Честно говоря, я поняла все еще на «фонтанчике» и теперь таращилась себе под ноги, на обрывок газеты с изображением нашего величества. Давным давно, больше года назад, в эту газету мне завернул жаренные каштаны уличный лоточник, потом она стала cаваном для крысы, которую подбросили в мой багаж гадкие девицы-попутчицы, имен которых я уже даже не помнила.

– Гонза? – всхлипнула я

– Какая нечеловеческая догадливость! Браво!

Манекен слегка пошевелился, рукав балахона вспучился, бугорок проследовал от плеча к фарфоровому запястью, и на пол спрыгнула серая крыса. «Прирученные, но не одомашненные» – вспомнила я тему прошлогоднего эссе для мэтра Гляссе, за которое меня не только не похвалили, но и оштрафовали на десять, кажется баллов. Учитель тогда решил, что я над ним подшучиваю.

Чума,то есть, Гонза сидел у моих ног, поводя из стороны в сторону острой мордочкoй, одно ухо разорвано, голый хвост, только глаза, почему-то, зеленые.