Шоколадница и маркиз

Софит потух, мне даже послышался шoрох закрывающегося занавеса.

– Итак, - сказала я после небольшой паузы. – Все твои архиспосoбности: незаметность и открытие порталов?

– Увы.

– Ты заточен в теле крысы и… недофамильяр?– я запнулась, вздохнула и продолжила уверенней.
– Недофамильяр для недофилидки, мы с тобой, дружище, абсолютно идеальная парочка. Что ж… Сколько мне там жизни отмеряно, не знаю, до дальше по ней нам идти вместе.

– Недосорбирки, - поправил Гонза.
– ?илид не может слиться с демоном.

– Без разницы. – Я повела из стороны в сторону мордочкой.

– О моем фамильяре, в любом случае, никто не узнает. Мы выпустимся из академии через… рано или поздно.

– Если доживем.

– Мы постараемся. И, для начала, выясним, чем закончилась сегодняшняя операция монсиньора.

Гонза описал хвостом полукруг:

– Прошу в портал, мелкая.

Крысиное тело юркнуло в мерцающую кляксу у самого пола, и сразу же когти царапнули камен?ую кладку. Фойе канцелярии?

– Не вздумай пищать, – инструктировал демон, - держимся стен и мебели. Крылатые фамильяры могут среагировать на движение. Если нас заметят, убегаем… Спокойно, мы сможем видеть всех.

Расселина в стене, узкий лаз,и вот уже мы тихонько выглядываем из-под плинтуса ректорского кабинета.

Монсиньор Дюпере сидел за письменным столом, квадра Раттеза в полном составе занимала кресла для посетителей. Мэтр Матюди вертел в руках какой-то черепок, и сейчас как раз бросал его в кучу таких же, громоздящихся прямо на ковре.

– Обломки моей статуи, - пояснил Гонза, – броня.

– Это кто-то из наших, - вздохнул Девидек, – из безупречных.

– Заткнитесь, – велел ректор.
– Ни к чему oзвучивать очевидные вещи.

Сорбир не обиделся:

– Под подозрением шестнадцать человек, все, у кого на тот мoмент не было фамильяра.

– Пятнадцать, - поправил мэтр Матюди, – Шанвер призвал себе генету.

– Он мог заметать следы.

Матюди рассмеялся:

– Брось, Шанвер тебе кто? Еретик Балор во плоти? Думаешь, хоть кому-то под силу найти в Тутенхейме сразу две демонские статуи, чтоб одна стала запасной?

– А кому под силу тайно приволочь в Заотар Чуму? – фыркнул Девидек. – Нам противостоит враг невероятной мощи и хитрости.

Раттез поддел черепки носком башмака:

– Притащить, предположим, невелика задача. Уменьшай да клади в карман, любой толковый оват сделает это в два счета. Кстати, а почему мы решили, что Чуму доставили в прошлом году, а не в этом,или, например, позапрошлом?

– Потому, – сказал ядовито монсиньор, – что статуя, – он кивнул на кучу обломков, - разрушена. И произойти это могло лишь дважды за прошлый год, второго септомбра и первого аврила.

– Плюс-минус несколько дней, – кивнул Матюди.
– А ещё раньше?

Ректор покачал головой:

– Мне не хочется даже допустить мысль, что мы с вами, господа безупречные, могли так долго не замечать творящегося под боком.

Девидек улыбнулся:

– Ваше желание многое объясняет. Все, все, затыкаюсь.

Все помолчали.

– Болваны, - беззвучно решил Гонза.

У ног Раттеза соткалась из воздуха фигура крупного волка.

– Что там, Ноа? – спросил сорбир.

Волк клацнул челюстями и ответил женским контральто:

– Коридоры полностью очищены от плоти, поток воды направлен в мусорную шахту, пострадавших под завалами осматривают лекари.

– От плoти?
– мысленно удивилась я.

?онза ответил:

– От моей, бывшей, не такие уж белотряпочные и дураки, догадались, куда надо было смотреть.

– И куда же?

– Потом объясню, не мешай.

Тем временем ректор отдавал приказы. Квадре безупречных было велено вспомнить хоть что-нибудь из того, чему их учили, и вернуть Ониксовой башне и ее пoдвалам первоначальный вид.

– Нам с вами, болваны, повезло, что маг, кем бы он ни был, цели своей не достиг и демона не оживил.

– Он мог наполнить демонической сущностью другой сосуд, – сказал, встав, Раттез.

Монсиньор бросил в сорбира чернильницей:

– Вашу бы башку кто разумом наполнил! Деже если предположить… сила Чумы окажется столь ничтожной…

За чернильницей полетело пресс-папье и несколько книг:

– ? другом думайте! Ищите предателя! Шестнадцать благородных шевалье и каждый из них под подозpением!

?аттез, как будто играючи, ловил летящие в него предметы и возвращал на стол ректора:

– Не шест?адцать, меньше. Мы можем вычеркнуть из списка Вашье и того же Шанвера…

Монсиньор оста?овился, посмотрел на чернильницу, снова оказавшуюся в его руке:

– Вычеркнуть… Сколько статуй ждет своего часа в зале Испытаний? Восемь? Нет, одиннадцать? Позаботьтесь, чтоб каждый из претендентов справился в этот раз с заданием. Не мне вас учить! Намеками! Помогите коллегам. И, клянусь, в первый день нового года каждый сорбир, оставшийся без фамильяра будет подвергнут допросу у Зеркала Истины. Ступайте.

Квадра Раттеза вышла из кабинета, фамильяр-волчица растаяла в воздухе, но я все-таки видела ее силуэт пoдле хозяина.

– И мы пойдем, – решил Гонза, - вряд ли услышим ещё что-нибудь интересное.

Я не возражала, на сегодня впечатлений было более чем достаточно. Меня, кроме прочего, переполняло сочувствие к монсиньору Дюпере.

– Абсолютно зря, - крысеныш понимал мое состояние. – Старикан – та ещё продувная бестия, он любую неприятность обратит себе на пользу. Ах, коварный враг в стенах Заотара! Какой удачный повод сплoтиться против неведомой опасности. Это не наше дело, Катарина.

Мы выбрались из кабинета точно тем же путем, забавно, но даже обилие охранных чар не могло остановить обычную серую крысу, особенно, если она, то есть крыса, то есть мы с Гонзой, эти самые чары видели без труда.

– Осторожность, – поучал демон, - и максимальная незаметность. Продолжай учиться, веди себя как ни в чем ни бывало, общение с сорбирами сведи на нет, нам они не интересны. Шпионы в академии? Пусть сами разбираются.

– Арман снял с меня проклятие, - напомнила я. – Дважды. Наверное, его нужно как-нибудь отблагодарить?