Шоколадница и маркиз

Дюпере наблюдал процесс облачения, прислонившись спиной к шкафу, когда Шанвер закончил, протянул ему фамильный перстень Делькамбров. Арман надел его на средний палец, опустил руки, ожидая дальнейших указаний. Ректор развернулся, энергичным шагом устремился к выходу из комнаты:

– Браво, ни растерянности, ни лишних расспросов. Мы едем к королю, Шанвер, к его величеству Карломану.

Арман почтительно следовал за учителем:

– Вместе?

– Вдвоем! – Коридор был пуст, в его конце пылал янтарным светом портал, Дюпере шагнул туда первым, продолжил говорить, когда они со спутником оказались в фойе канцелярии.

– Зачем там вы, Шанвер, могу только гадать, меня же, скорее всего, ждет разбирательство королевского трибунала.

Встревоженным ректор не выглядел, впрочем, как истинный сорбир, монсиньор Дюпере мог выглядеть так, как хотел сам, Арман же волновался. Трибунал? Из-за Чумы? Не слишком ли мелкий повод, когда Лавандер в опасности, а враг на пороге? И почему его величество пожелал видеть и его, Шанвера?

Перемещаться порталами в святую святых – королевский дворец было невозможно,то есть, строжайше запрещено. Поэтому у одного из подъездов монсиньора со спутником ожидала запряженная карета с четверкой лошадей и безликим автоматоном в качестве кучера. Арман заметил, что на дверцах экипажа нет гербов, а возница закутан в плащ, скрывающий цвета его камзола.

Мужчины устрoились на бархатных подушках друг напротив друга, карета тронулась, копыта лошадей выбили дробь по брусчатке. Дюпере рассеянно смотрел в окно, гладил перья Баска, который возни? у него на коленях:

– Хотите подремать, Шанвер, или будем беседовать?

Арман едва сдержал улыбку. Спать? После зелья бодрости? Он с большим удовольствием бежал бы сейчас позади экипажа, нет, впереди, выигрывая у лошадей полтора корпуса.

– Если монсиньор предложит тему беседы…

– Почему вы остались в подземелье Ониксовой башни, не выполнив приказа к отступлению?
– быстро спросил ректор.

Молодой человек смутился, но ответил:

– Мне показалось, что мадемуазель Гаррель корпус филид…

– Опять Гаррель?! – возопил с экспрессией монсиньор, его фамильяр издал недовольный клекот, Дюпере подсадил птицу к окну,и скоро снежный ястреб уже парил в небесах, описывая круги вокруг движущегося экипажа.
– Рано или поздно, Шанвер, эта девушка доведет вас до…

– Катарина Гаррель – сорбир, великолепнейший боевой маг.

Дюпере фыркнул:

– А вам что за дело до этого?

– Простите? – Брови Армана удивленно поползли вверх.
– Неужели вы о способностях Катарины уже знаете?

– Я? Да любой, у кого есть глаза и хоть капелька ума, мог давно сложить два и два. Прекратите таращиться! Мадемуазель сбила печать Дождевых врат, ее опекает призрак де Даса… Старикан, то есть, простите, уважаемый посмертно-почетный ректор Заотара понял все ещё раньше меня по капельки крови мадемуазель, оставленной на вступитель?ом формуляре.

– Ах, да, – пробормотал Шанвер, - кровь.

Дюпере снова фыркнул, подался вперед:

– Ну, выкладывайте, вы же, разумеется, покопались в архивах сюрте, чтоб выяснить происхождение своей ансийской обольстительницы. Кто ее родители?

Молодой человек пожал плечами:

– Мать выступала на сцене под псевдонимом Дива, филид-трувер, выпускница Заотара, отец, предположительно, Амура де Шариоль маркиз де Буйе.

– Предположительно?

– ? месье ?арреле никаких записей обнаружить не удалось.

Ректор откинулся на спинку сиденья, скрестил руки на груди, протянул:

– Какая жалость.

– Простите?

– К нашему прискорбию, мадам Шанталь, видимо, не позволит маркизу де Буйе признать Катарину Гаррель официально. Картан пытался этого добиться, вступил с мадам в многословную и безуспешную переписку, но Дива тверда, Катарина станет филидом, точка.

– То есть, учитель уже не подозревает мадемуазель Гаррель в шпионаже?

– Учитель, – строго ответил Дюпере, – подозревает всех и каждого, но не намерен разбрасываться перспективными студентами из-за своих подозрений. Какая разница, на ка?ой ступени шпионка, если она сбивает печать с врат и побеждает в минускуле моих лучших сорбиров?

Арман покраснел, припомнив свое сладкое пoражение, сердце забилось быстрее.

– Катарина получила дар безупречности, ее личный фаблер…

– Уже!? – монсиньор даже подпрыгнул на сиденьи. – Так скоро? И каков он? Повторите! Нет, не вздумайте, уверен, это нечто разрушительное!

– Более чем, – молодой человек улыбнулся.
– Ударное стаккато, короткое и невероятно изящное. Девушке нужно продолжать обучение под наблюдением, иначе, боюсь, стены Заотара зашатаются.

– Девидек тоже так считает. – Фигура ректора опять расслабилась, он закинул ногу на ногу. – Но, понимаете, мы связаны законами королевства, до наступления совершеннолетия мадемуазель Гаррель сама себе не принадлежит и обязана подчиняться воле матери. Через два года…

– Но и тогда, – напомнил Арман, - девушка останется девушкой и простолюдинкой.

– Первое вообще не проблема, как будто для магии важен пол. Что же касается низкого происхождения, наш бравый Девидек придумал, как поступить, если маркиз де Буйе не признает своего бастарда. Вам, Шанвер, это может не пoнравится, но идея стоит внимания. Гаррель выйдет замуж за дворянина.

Арману захотелось повторить «чего?» ансийской простушки, но он осведомился холодным саркастичным тонoм:

– И, разумеется, месье Шарль Девидек предлагает свою кандидатуру в качестве супруга?

Дюпере рассмеялся:

– ?евность Делькамбра, как мило! Повторю, в любом случае, это уже не ваше дело, Девидек, или Румель,или даже Лузиньяк, любой шевалье, не связанный по рукам и ногам аристократической родней, может подарить Гаррель свое имя и титул. Вы не можете, поэтому… О чем мы вообще сейчас говoрим? Посмотрим через два года.

– Однако, – проговорил ?рман спокойно и взвешенно, - для брака мадемуазель Катарине не нужно ждать совершеннолетия, мадам Шанталь, я уверен, с удовольствием разрешит ее союз с достойным дворянином.

– Речь Девидека, слово в слово, – карета остановилась, ректор выглянул в окно, – Шарль готов вести переговоры с будущей тещей и, будь она в Лавандере, уже стоял бы на коленях, держа подол дамского платья. Мы приехали, Шанвер, идемте.

– Но…

– Замолчите! Я сказал, два года! Точка! Между прочим, некоторые из нас до этого времени могут и не дожить.

Арман вышел из кареты первым, подал руку учителю, оттеснив плечом лакея. Сначала неотложные дела: аудиенция у его величества, проклятый трибунал, а уже потом, вернувшись в академию, Шанвер будет приводить в порядок дела сердечные. Девидек! Вы только подумайте!