Шпионский берег

— Есть ли новые данные о нем? — спрашиваю я.

— Перехваченное сообщение от его куратора. В нем упоминался компаньон. Женщина, которой требуются регулярные вливания этого препарата.

— И ты думаешь, что она пациентка Галена?

— Мы не знаем. Мы просто раскидываем широкую сеть на всех, кто принимает это лекарство. Имея международную клиентуру, Гален может получить именно такого клиента.

Наш разговор снова прерывают посетители комнаты 17, на этот раз супружеская пара лет тридцати. Американцы, судя по синим джинсам и кроссовкам "Найк". Нереиды, похоже, тоже не представляют для них особого интереса, и мгновение спустя они двигаются дальше.

— Этот прием в выходные в Мэннинг-хаусе, — говорит Диана. — Узнай побольше о гостях.

— Постараюсь.

— Мы будем следить за дорогами и посмотрим, кто приедет на выходные. И постараемся добавить еще одну пару ушей в список приглашенных.

— Еще одну пару? — Я хмуро смотрю на нее. — Что? Кого?

— Будет безопаснее, если ты не будешь знать. Для вас обоих.

— У вас уже есть агент в окружении Хардвика?"

Диана не отвечает, вместо этого она устремляет взгляд на скульптуры. Я разрушила свою прежнюю жизнь ради нее, а она не хочет делиться этой жизненно важной информацией. Тот факт, что она мне не доверяет, заставляет меня задуматься, насколько я могу доверять ей.

Я резко поднимаюсь со скамейки. — Если у тебя там есть кто-то еще, то я тебе на самом деле не нужна.

— Нам нужны все. Нам нужны все кадры, потому что мы можем потерять одного из вас в любой момент. Ты же знаешь, с какими людьми мы имеем дело. Ты знаешь, на что они способны. Или ты забыла?

— Забыла? — Я поворачиваюсь к ней лицом. В комнате больше никого нет, нет других ушей, которые могли бы услышать меня, когда я отвечаю яростным шепотом. — Тебя не было там, когда Доку умер от потери крови в Стамбуле. Тебя там не было, когда они подожгли его сестру и ее дочь, как живые факелы. О, я точно знаю, с какими людьми мы имеем дело.

— Тогда ты понимаешь, почему я не могу раскрыть нашего актива. Это для его же безопасности. И для твоей.

Разделить нас, чтобы мы не могли предать друг друга. Отрезать нас друг от друга, чтобы каждый работал в одиночку. В этом есть смысл, но в то же время я чувствую себя изолированной. Диана сказала "его", когда упоминала об активе, так что я знаю, что это мужчина. Что он знает обо мне? Достаточно, чтобы подвергнуть меня опасности, стоит ли попытаться его разговорить? Это обратная сторона знания союзника, который работает с вами в тылу врага. Предательство всегда возможно.

Когда я выхожу из музея, я чувствую себя болезненно беззащитной, несмотря на то, что вокруг меня толпятся туристы. Здесь всегда есть туристы, американцы со своими теннисными туфлями и поясными сумками, японцы со своими селфи-палками. В этой толпе я могу быть безликой, но я не чувствую себя в безопасности.

У меня звонит телефон. На моем экране абонент не идентифицирован, но когда я отвечаю на звонок, я узнаю голос. — Мистер Хардвик хотел бы вас видеть. — Это Кит, из службы безопасности Хардвика.

Я останавливаюсь у подножия лестницы и лихорадочно оглядываю толпу. За мной следили? Они знают, что я встречалась с Дианой?

— Он сказал зачем? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

— Просто дружеская беседа.

— Когда он хочет меня видеть?

— Сейчас. Приходите в его офис в Хардвик-Тауэр. Двадцать восьмой этаж.

Я рассматриваю все возможные причины для этой встречи. Он узнал, на кого я работаю? Не попаду ли я в ловушку?

— Простите, но мне хотелось бы знать в чем, собственно, дело, — говорю я.

— Мистер Хардвик все объяснит вам, когда вы приедете.

Хардвик-тауэр, расположенный в лондонском районе Саутуорк, возвышается на тридцать этажей и выходит окнами на Темзу. С тех пор как я переехала в Лондон, я однажды обедала в этом ресторане с Дэнни и несколько раз проходила мимо него во время моих прогулок вдоль реки, но у меня никогда не было возможности посетить штаб-квартиру организации Хардвика на двадцать восьмом этаже. Доступ осуществляется через частные лифты, и чтобы добраться до них, я должна сначала зарегистрироваться на стойке охраны, позволить охраннику обыскать мою сумочку, а затем пройти через металлодетектор. Это не просто театр; Хардвик искренне беспокоится о своей безопасности, это стало для меня очевидным еще на нашем свадебном ужине, когда его люди Кит и Виктор заперли нас в ресторане.

Я еду в лифте одна, и пока он бесшумно поднимает меня на двадцать восьмой этаж, я смотрю на свое отражение в полированной поверхности двери. Я вижу напряжение на своем лице и чувствую, как мое сердце бешено колотится в груди. Возьми себя в руки. Успокойся. Я не могу позволить ему увидеть мой страх. Я просто американская жена Дэнни, пришла поговорить о… о чем? Моими мыслями должна владеть озадаченность. Любопытство. Вот что сейчас чувствовала бы невинная Мэгги Галлахер, и именно это, он должен увидеть на моем лице.

Индикатор этажа звенит.

Я делаю вдох и выхожу, чтобы увидеть Кита, стоящего за столом. Он явно ждал меня.

— Ваша сумочка, — говорит он. — Мне нужно ее обыскать. — Мужчина очарователен, как никогда.

— Охранник внизу уже обыскал ее.

— Правила Мистера Хардвика.

Я кладу свою сумочку на стол и наблюдаю, как он роется в ее содержимом.

— Оставьте свой телефон здесь, — говорит он.

— Простите?

— Потом вы получите его обратно-. Он протягивает коробку. — Это обычная процедура.

Возможно, для тюрьмы строгого режима. Я выключаю свой телефон и неохотно кладу его в коробку. Только после этого он нажимает кнопку внутренней связи.

— Она здесь, — объявляет он.

Мгновение спустя дверь открывается, и Хардвик встает, глядя на меня. — Входи, Мэгги.

Я вхожу в его кабинет и слышу, как он закрывает за мной дверь. Это все больше и больше кажется ужасной ошибкой, но я не могу позволить ему понять, что я напугана. Вместо этого я смотрю на окна от пола до потолка и впечатляющий вид на Темзу.

— О боже мой. Вы можете смотреть на это каждый день? — говорю я.

— И этот вид никогда не надоедает. — Он указывает на стул, стоящий напротив его письменного стола из розового дерева. — Пожалуйста, присаживайся.

Когда он устраивается в своем кресле, окно освещает его сзади. Для меня это недостаток, потому что я не могу прочитать микровыражения на его лице, в то время как он может видеть каждую деталь моего. — Я провел небольшое исследование о тебе, — говорит он.

— Обо мне? — Я смеюсь. — Не могу себе представить, зачем. — Мой пульс учащается под его пристальным взглядом. Мне приходит в голову, что только Хардвик и его люди знают, что я здесь, в его офисе. Я думаю о запертой двери. Я думаю о том, как легко человеку исчезнуть бесследно, даже в Лондоне.