Схватка

— Что-нибудь не ясно? — спросила Люба.

— Ясно. Завтра же выйду.

— Это другой разговор. Пока! Вызывают к директору с планом.

— Так, может, выйдет случай?

— Само собой, объясню ему популярно. А ты, между прочим — вот мысль подкинулась, — поговори с военпредом, с Чуркиным, как вы с ним?.. Раскрой ему глаза, пусть подключится… Соображаешь?

Пока что он соображал плохо. Представил себе Чуркина, совсем молодого парня, видно, себе на уме, с хитроватыми глазами, с которым порой сталкивался на военной приемке. Еще не осмыслив, что к чему, потянулся к телефону и, пока набирал номер, даже вспотел слегка.

Отозвавшийся в трубке голос показался незнакомым, да ведь они с военпредом не были настолько близки, чтобы сразу узнавать друг друга.

— Я слушаю.

— Мне Чуркина.

— Слушаю.

— Товарищ капитан, вас Королев беспокоит, Юрий, из эксперименталки, если не забыли…

— А, ну как же… Как там у вас «Звезда», движется?

— Я звоню из дома. Болею…

— Что такое? — вежливо спросил Чуркин.

— Да ничего, уже выползаю. А «Звезда», по-моему, движется не в ту сторону… Вы меня слушаете?

— Да, конечно.

— Дело вот какое…

И он вначале сбивчиво, затем постепенно взяв себя в руки, объяснил суть дела, спросил:

— Вас она интересует?

— Пока не знаю. Заказ не наш, и заявок еще нет, но я информировал начальство. Вещь как будто перспективная…

— Если не угробить на корню. Во всяком случае, акт о сдаче я подписывать не буду.

— Кто еще не будет?

— Пока не знаю, но, думаю, совесть не все потеряли, и чувство реальности — тоже. Я имею в виду Любовь Дмитриевну, ребят, ну… и вы ведь в комиссии. Лицо заинтересованное, вам и карты в руки. Можете потребовать ее на «ВП», поставить на испытание образцы и, судя по результатам, сделать запрос директору, пусть решает. Ведь может и понадобиться, сами сказали… Мало ли что, почему же отказываться от гарантий? Мы же государственные люди, — Ему показалось, что их прервали, так тихо стало на проводе. — Почему вы молчите?

— Беру себе на заметку. Еще раз созвонюсь со своим шефом. Завтра же изучу материалы.

— Большое вам спасибо.

— За что? Это вам спасибо. Выздоравливайте…

Юра повесил трубку с непривычным чувством самодовольства, к которому примешивался, неприятный привкус. Его коробила необходимость хитрить, идти в обход. Он не очень-то надеялся на то, что военпред может как-то повлиять на ход событий, но — как бы то ни было — его мнение отзовется на деле, уже одно то, что он выслушал Юрия внимательно, сняло с души тяжесть.

* * *

В полдень пришли Петр с Вилькой. Вилька поставила на стул кастрюльку с котлетами, термос, стаканы. Петр помогал ей, улыбаясь широко и тревожно.

— Будем вместе обедать.

— Не хочу, — сказал Юрий. — Ну, чего на меня уставился? Может человек не есть?

— Был я у Любы Стриж, когда вы объяснялись, — промолвил Петр, закладывая в рот сразу целую котлету. — Думаю: поговори-ка все-таки с Чеховской. Из-за нее сыр-бор!

Юрий смотрел на него почти с жалостью, как на малого ребенка, пытавшегося слепить дом из песка.

— А что? — не унимался Петр. — Пусть она и выступит, осадит Семена. Хитро придумано? Нужны контрмеры. Надо ее активизировать…

— Ха, — бросила Вилька значительно. — Заговор обреченных.

— Ха! — передразнил Петр. — Нужен он ей как рыбе зонтик! То-то крутится у печи, умасливает. На премию включил… А сам-то что о ней болтал после вечеринки…

— Что же он болтал? — спросил Юрий почти спокойно.

— Да ну его, — пожевал толстыми губами Петр. — Сам не понял. Видно, не повезло ему с ней в тот вечер. Не нашли общего языка. Вот он и… — Петр задумчиво помотал головой. — И скажи ты, ведь простой, из деревни, как я, а гонору что тех блох в собаке. Так и кусают, так и жгут! Вот и брешет. И про нее тоже… Но мы ей откроем глаза! Поймет. Она ведь человек. И наверняка получше этого самого Семена… — Петр запнулся, поймав на себе Вилькин взгляд, припал к стакану с обжигающим чаем. На покрасневшем лбу выступили капельки, белесые бровки казались приклеенными полосками.

— Поразительно, — хмыкнула Вилька. — Прямо адвокат!

Нахмурясь, Петр сказал непривычно едко:

— А кому ее защищать? Подружкам? Редко вы друг другу симпатизируете.

— Не волнуйся, она сама за себя постоит. Не такая уж беспомощная, как кажется. Лиса, приспособленка, да, да, да! Терпеть не могу таких, с лакированными коготками! С кем повыгоднее…

Это было похоже на истерику. Юрий хмуро смотрел на раскричавшуюся до слез Вильку и — странно — не сердился, просто не верил ни одному ее слову, понимал…

— Значит, по-твоему, голый расчет — и только?

— Наивные люди, — пожала плечами Вилька.

«Нет, неправда. Что-то очень уж просто. Примитив с толстой кожей — Шура? Неправда, нет…»

— Слушай ты ее, — сказал Петр, — Шура славная баба, добрая. Путаница, правда, с кем не бывает…

— Аналитик! — стрельнула глазами Вилька. — Много ты о ней знаешь…

— Ты зато ангел. Уж это я знаю.

Вилька поднялась, быстро собрала посуду и ушла на кухню.

Когда за нею захлопнулась дверь, Петр сказал с горечью:

— Насильно люб не будешь… так, что ли? С характером… Не пойдет она за меня.

Наверное, надо было его отвлечь, а нужных слов не находилось.

— Что-то побелел ты, — скользнул Юрий по лицу друга, — веснушек как будто не стало.

— Осень же, — буркнул Петр, — а весной снова обсядут, как мухи абажур… Ну, мне пора. В общем, готовься. Будет бой — положись на меня, не трусь.

Юрий ощутил унизительность момента: ни в чем не виноват, а должен чего-то бояться, что-то доказывать, оправдываться, может быть, каяться неведомо в чем!

— Я не трушу. А не выгорит — совсем уйду, — сказал он с внезапным бешенством.

— Отступаешь?

— Переступаю! Вашу лабораторную лужу… На чистый бережок, в цех. Там, по крайней мере, работяги, а не моллюски… И пусть тут все сожрут друг друга, и Шурочку в том числе! Или в Ленинград уеду. А теперь оставьте меня в покое…

Ему стало стыдно за свою вспышку. Петр-то при чем?

Вошла Вилька, спросила, не затворив дверь:

— Ты идешь? А то у меня своих дел полно.

— Останусь… — Может быть, он ждал повторного приглашения, но Вилька скрылась.

Петр уткнулся в «Огонек», взятый со стола, на обложке — по черному звездному фону — летящий спутник. Сказал сиповато, не поднимая глаз:

— Вот на таких кораблях будут когда-нибудь и наши «звездочки».

О чем-то надо было говорить…

Юрий радовался тому, что Петр остался, одному было бы совсем худо.

— С тобой-то что стряслось? Кинулся на Семку как бешеный, она ведь и ему фигу показала.

Юрий молчал.

— Это у вас после поездки?

— Откуда тебе известно?!