Схватка

…Дома он услышал шаги в комнате Семена: то быстрые, то медленные. Похоже, Грохот мерял комнату из конца в конец.

Дверь на балкон с утра оставалась распахнутой, но батареи топились. Было тепло и зябко. Не снимая плаща, Юрий опустился в плетеное кресло и закрыл глаза.

Сколько прошло времени…

Заглушенные стеной, все еще слышались шаги. Они отдавались в ушах и сердце. Фисочка, Шурочка… Бездумный шаг в сторону — и вот уже драма, и люди страдают, без вины виноватые.

Не хотят глядеть в себя, не позволяют и другим. А он лезет к ним в души, пытаясь отыскать совесть, частицу добра.

Все просто. Все ясно. Как это небо в розовой дымке заката — без дна, без конца, без начала…

Как черная мачта, плыла заводская труба. И где-то там, в обманчивой сини, таяла таинственная звезда с красным смешным цветком — альпареллой. А его и не было, цветочка этого, не было никогда.

Он открыл глаза и еще какое-то время со страхом вглядывался в темный женский силуэт на фоне вечернего неба. Она сидела почти рядом, на низенькой табуретке, прижавшись спиной к косяку. Молчала. В полутьме тонкое, с длинными бровями лицо казалось неподвижным. Он протянул руку, не веря. Спросил:

— Ты?

— Тебе неприятно? Могу уйти.

— Я ведь ждал тебя… Ужасно долго, может быть, всю жизнь.

Она казалась опечаленной и вместе с тем непонятно оживленной, нервничала, должно быть.

— Мог бы и сам зайти.

— После того, что случилось?

— И я не могла. Ты так оскорбил…

Она сделала движение, словно собираясь встать. Но тень лишь трепетно качнулась.

— Помнишь, мы договаривались? — Он спокойно глядел поверх ее головы в синюю темень. — Если что — сказать прямо. Начистоту. Так и надо было: о себе, о нем, разобраться бы по-умному… Если уж любовью обделен, то хотя бы правдой… Я бы все понял, помогли бы сами себе. А так…

В туманных глазах ее будто что всплеснулось.

— Хороший ты, — прошептала, — а тяжелы-ый. Так это у тебя серьезно… было?

— Куда ты, собственно, собралась?

Она смотрела на него сквозь сумрак — то ли с надеждой, то ли с сочувствием.

— Господи… Помню, когда он уехал, осталась одна, даже страшно стало. Вдруг полная свобода. Едешь с работы в метро, людей миллион, а ты одна. И хотелось мстить — ему, всем!

«Только не себе. Да, права Люба — разные мы, совсем разные, и любим и чувствуем по-разному».

— Ох, одинокую бабу сбить с толку пара пустяков. — И тихонько попросила: — Не обижай меня больше, можно?

— Я — тебя?.. Сема защитит.

— Нет уж. Да и с Анфисой далековато зашло, я-то знаю. Такая ему и нужна, домашняя бабенка, хозяюшка.

Он усмехнулся, вспомнив свое гадание у стойки. Кто знает, что кому нужно. А вслух сказал:

— Не зарекайся…

«К чему этот разговор — пустой, никому не нужный?»

— Все, все. Разбитая чашка… Он стукнул, ты добил.

— И заодно нейтрализовали друг друга.

— Ну, Юр… — упрекнула она, тронув его за локоть. Он тотчас завозился со стулом, запоздало предлагая сесть. Она рассмеялась: — Надо же, в упор не видишь.

— Не дуйся… — Он легонько привлек ее, но Шурочка тотчас отстранилась.

— Да… Я ведь завтра еду.

— Что?

Скрипнула дверь, донесся голос Петра:

— Ненормальные. Вам что, свет мешает?

— Да, — сказала она.

— Слышь, Юра, выйди на минутку.

В коридоре над телефоном тлел пластмассовый ночник.

— Семен просил зайти, — не понижая голоса, уведомил Петр. — Я, конечно, вам не связной, и эти паритетные беседы мне не нравятся… Картошку на твою долю чистить?

Юрий слушал вполуха и думал, что, уходя, надо было извиниться перед Шурочкой, а он этого не сделал.

— Тебя спрашивают!..

Только сейчас заметил в опущенной руке Петра кухонный нож.

— Чистить…

Петр исчез на кухне, и в тот же миг из комнаты вышел Грохот. Юрий спиной притворил дверь. Семен оперся рукой о тумбочку, как бы собираясь с мыслями. Пошевелил пальцами.

— Слушаю.

— Тебя ведь ждут…

Юрий почувствовал усмешку на лице Семена: оно было в тени.

— Ну?

— У меня к тебе просьба, небольшая. — За небрежностью тона сквозили тревожные нотки. — Я знаю, на техсовете будут говорить обо мне, сначала бросит камушек Петенька — лучший друг, а потом пойдет лавиной. Так уж бывает, зависть — чувство подсознательное.

Уловив нетерпеливый Юрин жест, Семен заторопился:

— Я закончу работу. Пусть вашу! Разобьюсь, а закончу. Об одном тебя прошу — к тебе прислушиваются — поговори с Надькиным, с Любкой… Подсекут — покачусь с горы. И крышка. Я себя знаю.

Он говорил вполголоса — наверное, стыдился быть услышанным, а Юрий с каждой минутой чувствовал все большую неловкость, почти брезгливость, но оборвать Семена не мог.

— Не понимаю, чего паникуешь. Впереди диссертация.

— Еще неизвестно, какую здесь дадут характеристику. А мне действительно хочется уехать, но со щитом!

«С медалью выставки».

— …И приезжать не надо было, теперь жалею. Спокойно добил бы кандидатскую на месте. Маху дал, маху, старик. И все из-за этой гадюки… Еще хотелось реванш взять. — Речь его стала лихорадочной, путаной, он тяжело дышал, точно после быстрого бега. — На заводах я ведь и так отбухал, еще до института… Пройденный этап. Может, я не то говорю. Пойми, постарайся понять, у каждого своя жизнь. — Семен умолк, потерянно разведя руками. — Поддержи, если, конечно, не мстишь…

— Ничего ты не понял и не поймешь. Никогда.

Упала тишина. Слышно было лишь частое дыхание Семена.

— Если бы не понял — не пришел, — пробормотал он глухо. — Ты все-таки человек. Иначе бы не просил. А я прошу. Очень!

— Успокойся.

Глаза Семена умоляюще вспыхнули.

— Ты что-то знаешь? Я тебе верю. Тебе — да! Скажи!

— Я и говорю: успокойся. — Было смешно и горько смотреть на него. Заныло под сердцем. Юрий отвернулся и внезапно почувствовал сковывающую усталость, будто он вместе с Семеном все эти дни взбирался на невидимую гору.

— Техсовета не будет, и ты остаешься, скажи спасибо директору. А вот на партбюро мы тебя вытащим, там ответишь. — Семен кивнул как завороженный. — Хотя сомневаюсь, пойдет ли впрок. Одно знаю: на твоем месте я не стал бы вот так… унижаться.

— Спасибо, спасибо, Юра… — Семен тряхнул его руку.

Он исчез как-то мгновенно. Юрий все еще ощущал в ладони влажную, липкую теплоту.

В комнате Шурочка поднялась ему навстречу:

— Мне пора…

Он молчал, и она положила ему на плечи руки: