Сибирский эндшпиль

– Он упоминал о первом русском Диснейленде, который открылся под Москвой. И написал, что его управляющий - Протворнов. Я так и не понял, шутит он или нет.

В этот момент к их столику приблизился метрдотель.

– Ваши гости прибыли, джентльмены.

Мак-Кейн с недоумением посмотрел на него, как раз вовремя, чтобы заметить, что Скэнлон подмигивает.

И тут за его спиной раздался женский голос:

– Я думала, что ты выберешь японский ресторан, Лью.

Мак-Кейн обернулся, не веря своим глазам. Она чуть пополнела, но эта прядь волос, которая столько могла сказать о ней, все так же сбивалась на лоб. Он вскочил, не в силах сказать ни слова.

Из-за ее спины выглянул расплывшийся в улыбке Рашаззи.

– Это наш первый отпуск на Землю за эти восемнадцать месяцев. Мы не могли не увидеть тебя. Время выбрано просто отлично.

Мак-Кейн крепко пожал руку Рашаззи и обнял Полу.

– Это была ее идея, - сказал сзади Скэнлон.
– Она меня выследила и позвонила с Луны два месяца назад.

– Правда, мы немного опоздали, - извинился Рашаззи.
– Эти женщины...

– Э-э, ваш стол готов, - вмешался метрдотель.
– Но если вы хотите сначала выпить по коктейлю, то мы приготовим для вас другой, чуть позже. Мистер Накадзима-Лин позвонил несколько минут назад и сказал, что он немного задержится, так что можете начинать без него.

– Нет, давайте подождем, - возразил Рашаззи.
– Я еще не умираю от голода.

– Мы в Вашингтоне на неделю, - сказала Пола Мак-Кейну.
– Куда торопиться?

Они уселись, а Мак-Кейн продолжал ошеломленно стоять.

– Ко? Ко тоже придет?

– Одна из его маленьких отлучек, о которых ты говорил, - заметил Скэнлон.
– Между нами, мне кажется, что их племя собирается колонизировать Штаты.

– Ну и как вам быть учеными на Луне?
– обратился Мак-Кейн к Рашаззи.

– Неописуемо, - ответил он.
– Потрясающе. Чувство бескрайнего, совершенно нетронутая природа, там наверху... Ты не можешь себе это представить.

– А ты уверен, что вы действительно там? Это не может быть где-нибудь под Бруклином?

– спросил Мак-Кейн, весело глядя сквозь стакан. Рашаззи рассмеялся.

– А что касается - быть ученым, - начала Пола, долгим и неожиданно серьезным взглядом глядя на Мак-Кейна.
– Ты имеешь к этому самое прямое отношение, Лью. Я так много узнала о людях... Но я узнала, и что такое настоящая наука.

– То есть?
– не понял тот.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Наука - это реализм, отсечение любой выдумки. Если этого не сможешь сделать, то никогда не узнаешь истины. Так можно построить в свой голове собственный "Потемкин". И иногда из него бывает очень трудно выбраться, но уж если выберешься оттуда и оглянешься на свою тюрьму, которую столько времени считал реальностью - будет то же чувство освобождения и возможностей бесконечного роста.

– Как с идеями Ко об эволюции, - добавил Скэнлон.

– Это одно и то же, - возразил Рашаззи.

Официант с восточными чертами лица вернулся к столику и пока он принимал у Полы и Рашаззи заказ, Мак-Кейн внимательно разглядывал его. В его чертах смешалось японское и китайское происхождение, но ни то, ни другое никак не могло взять верх. За годы своей работы на Востоке Мак-Кейн приучился отличать китайцев от японцев. Неожиданно новая мысль пришла ему в голову и он нахмурился.

– Простите, вас случайно зовут не Накадзима-Лин?
– спросил он у официанта.

– Нет, сэр. Моя фамилия Джонс.

Мак-Кейн расслабился со вздохом облегчения.

– Приятно это слышать.

– Что приятно, сэр?
– поинтересовался официант.

Мак-Кейн посмотрел на звезды за стеной.

– О, это долгая, долгая история. Скажем так, это могло быть совпадением - а я никогда не доверял совпадениям.

Остальные рассмеялись. Скэнлон и Мак-Кейн заказали еще по одной.

А тем временем высоко в небе, совсем рядом с Луной, взошла крошечная звездочка.