Сила искушения

— Хорошо, — протянула Харли, оставаясь холодной и собранной. Она не позволит ему увидеть боль. Ни за что на свете. — Хочешь, чтобы я бросила? — Она беспечно пожала плечами. — Окей.

Что-то в её тоне заставило его насторожиться.

— Харли.

— Я в душ. — Схватив халат, она прошла мимо и закрылась в ванной.

Джесси вздрогнул, услышав щелчок замка. Она даже не хлопнула дверью, и это обеспокоило больше, чем, если бы она накричала на него. Это не истерика. И не ярость. Он причинил ей боль.

Прижавшись лбом и кулаком к двери ванной, он закрыл глаза.

— Харли… — Но он понятия не имел, что сказать. Понятия не имел, что делать. Его волк начал беспокойно расхаживать. Чёрт, ему нужно подышать свежим воздухом.

Стоя под горячими струями душа, Харли проглотила комок эмоций, застрявший в горле. Она не позволила им вырваться наружу. Отказалась плакать. Она ожидала, что ему будет трудно говорить о Торри, даже то, что он неохотно будет говорить, но не ждала резкого отказа.

«Эту тему мы не будем затрагивать».

Дело было даже не в том, что он сказал, сколько в том, как сказал. Как будто она не знала о его воспоминаниях о Торри. Как будто не имела права просить его поделиться ими. Его глаза, его тон, выражение лица — все было таким холодным. Харли понимала и принимала, что у людей есть раны, и уважала их право скрывать боль. И если бы Джесси не настаивал на том, чтобы заявить на неё права, и если бы так много не зависело от способности полностью раскрыться, она бы так не расстроилась. Но как он мог требовать, чтобы она заявила на него права, отдала ему всё, а сохранила часть себя отдельно?

Нет, он не стал просить Харли обо всём, а ей отдал только те части, которые выбрал сам. Она не хотела части. А его всего. А Торри была частью его — второй половиной души. Если он не может отдать себя всего, память о Торри — барьер между ними.

Возможно, отчасти Джесси нужен этот барьер. Возможно, он прятался за ним, не желая рисковать и снова ощутить ту глубину боли. Харли не знала. Она знала, что ошибалась относительно своего места в его сердце. Харли и близко не подобралась так глубоко, как думала. Она не так важна, как обманывала себя, заставляя верить. И теперь она не знала, что делать. Она могла бы смириться с потерями и уйти, но знала, что тогда произойдёт. Джесси, конечно, скажет то, что она хотела, но по неправильной причине. Ему не нужно опустить стены. Ему необходимо заставить её остаться… но он делает это неохотно. Ничего не исправит.

Она могла бы остаться, дав ему время самому разобраться, что нужно сделать для запечатления. Но всё время осознавала, что не настолько ему дорога, как считала. Он ей дороже. Это разъедало бы её и выворачивало изнутри, хотя и не настолько, чтобы возненавидеть его… и это позор, потому что ей будет легче уйти.

И что же, чёрт возьми, ей делать? Помоги Бог, она понятия не имела. Её кошка была в таком же замешательстве.

Харли знала, что принимать решение, когда эмоции на пределе, плохая идея. Харли никогда не принимала правильных решений, когда было больно или злилась. И в любом случае, она мало что могла сделать в такой поздний час. Завтра. Она разберётся с этим завтра. В одном она уверена: если она всё-таки решит уйти, нужны слова, чтобы заставить Джесси понять, что так будет лучше для них обоих. Если она не может настроиться с ним на одну волну, он просто станет уговаривать её остаться. А ей не хватит сил сопротивляться. Значит, останется из-за нежелания причинять ему боль, когда он и так изранен.

Выйдя из душа, она быстро вытерлась и накинула халат. Открыв дверь ванной, она обнаружила пустую спальню. Этот ублюдок не просто отшил её; но и бросил.

Низко зарычав, она сменила халат на шорты и майку, прежде чем скользнуть в постель. Через некоторое время хаос в голове успокоился, и, в конце концов, к ней подкрался сон. Она была в полудрёме, когда её крепко обняли, а рука легла на живот. Не обращая внимания, она заставила себя расслабиться. Ей нужно выспаться, чтобы разобраться с ним завтра.

Джесси проснулся в одиночестве. Прошло всего несколько мгновений, прежде чем воспоминания о предыдущей ночи всплыли в сознании. В животе возникло неприятное чувство. Прошлой ночью он облажался. Потерял бдительность и тем самым причинил боль единственному человеку, которому не следовало, потому что он обещал не ранить её. Если бы он спокойно объяснил, что не хочет говорить о Торри, Харли, вероятно, согласился бы. Но нет, он вёл себя излишне холодно.

Перекатившись на спину, он ущипнул себя за переносицу. Боже, он такой придурок. Его волк прижался к коже, призывая Джесси найти Харли. Именно это он и сделает. Ему нужно найти её и всё исправить. Кошки известны тем, что таят обиды, но Харли с благодарностью приняла бы извинения, будь они искренними. И он на это рассчитывал.

Умывшись и одевшись, Джесси направился вниз. Харли нигде не было видно, поэтому он вышел во внутренний дворик и увидел, что она сидит на дереве с книгой. Она не смотрела на него, хотя должна была почувствовать. Она была одета в джинсы с разрезами и бледно-голубую футболку, которая скрывала его метку. Он надеялся, что это не было сделано намеренно. В любом случае, это разозлило волка.

— Доброе утро, детка, — мягко поприветствовал он, пробуя почву.

Она посмотрела на него и мягко поздоровалась:

— Доброе утро. — Она казалась безмятежной. Расслабленной. Не имеющей проблем. И это полная ерунда. Харли тут же переключила внимание на книгу.

— Иди сюда, — сказал он.

Она пронзила его взглядом золотистых глаз.

— Зачем?

— Чтобы я мог извиниться. — Она не ответила. Ладно, он сделает это отсюда. — Вчера я сделал тебе больно. Но не хотел. Извини.

Она поджала губы.

— Извинения приняты.

Он почувствовал, что это правда. А ещё почувствовал, что он что-то сломал. И не знает, как это исправить. И то, что она продолжила читать книгу, а не слезла с дерева, не сулило ничего хорошего.

— Детка, — сказал он. — Малыш, посмотри на меня. — Она подчинилась, и он увидел, что её взгляд был ясным и спокойным, но чего-то не хватало. Беспокойство просочилось в грудь, и шерсть волка встала дыбом. — Не ненавидь меня.

— Я не ненавижу тебя.

— Тогда и не мечтай об этом. — В её глазах вспыхнул огонёк. Ах, тут он попал в точку. — Я уже говорил, что ты для меня важнее всего на свете. И это истина.

Харли знала, что её улыбка вышла немного грустной. Она была для него важнее всего на свете, но не настолько, чтобы у неё были права на его воспоминания о Торри.

Она последний час провела в размышлениях о том, остаться или уйти. Её подмывало просто собрать вещи и уйти, но это было бы действие гнева и уязвлённой гордости, а не здравого смысла. И уход был похож на то, что она сдалась. Харли никогда не сдавалась.

Кроме того, всё не так просто. Джесси уже потерял одну пару; он бы не отпустил Харли. Это аргумент из всех аргументов. Харли не фанатка драм. Но могла остаться, только если Джесси поймёт, что не сможет отгородиться от неё, и получит от неё всё, только если вернёт всё. Так что она осознала, что должна заставить его понять. Да, она могла бы выложить ему всё и дать шанс исправить. И если Джесси не мог дать ей то, что Харли нужно, ей оставалось только пожелать всего наилучшего и уйти. Её кошка не сопротивлялась идее уйти, всё ещё обиженная его действиями.