Силовой вариант ч. 1

Советские начальники обычно на этом и заканчивали. Судья — пристально посмотрел полковнику в глаза.

— Благодарить — не нужно. Оправдайте…

Это был ва-банк. Пока он работает в составе временной опергруппы, подчиненной напрямую Москве — его не посмеет тронуть никто. Даже командующий Сороковой армией. Но как только оперативная группа сделает свое дело и будет распущена — на него кинутся со всех сторон. И у него будет только две возможности. Либо уходить из КГБ. Либо — взбираться на самый верх. Туда — куда не достанут…

Ош, Кыргызстан 19 июня 1988 года

Возвращались — через Ош. Не просто так.

Ош — зеленый, горный город — давно вызывал интерес КГБ СССР. Здесь, в кроенной-перекроенной Ферганской долине годами зрела межнациональная напряженность. Несмотря на пропагандируемый интернационализм — Судья, как восточный человек хорошо знал, что он не стоит и плевка. На востоке — всегда есть свой род, свое племя, кто против — тот просто уезжает в Россию и живет там без этого. По оперативным данным ВГУ [118] — при негласной поддержке нескольких партийных и государственных деятелей Узбекской ССР было создано националистическое движение Адолат. Задачи его создания — дестабилизация обстановки, прикрытие криминальной активности националистическими лозунгами, шантаж Центра. Задачи поставлена пока сугубо тактические — отвоевывание земель у «чужих» на уровне отдельных домов с приусадебными участками. Педалировалась тема о несправедливом распределении воды. Но все это — пока, из мелких стычек рождается большая ненависть, ненависть на уровне народов. А тут уже — и оружие из Афганистана поступало и по рукам расходилось, и какие-то борты левые принимал аэродром подскока истребительной авиации, расположенный в окрестностях города. И со всем с этим надо было разбираться — пока не рвануло. Как с электрической схемой под напряжением…

118

Второе главное управление КГБ СССР

Судья провел на месте выездное заседание Коллегии КГБ Узбекской ССР. Накрутил хвосты и здесь — плохо ведется оперативное обслуживание предприятий, раз на них появляются какие-то подпольные националистические ячейки. Полностью завалена работа с молодежью, не выявляется и не изымается незаконно хранимое оружие. По документам — агенты чуть ли не в каждой ячейке Адолата — но при этом движение ширится и растет. Сотрудники УзУКГБ просто увлеклись игрой в «Щит и меч» и забыли, что результатом любой оперативной игры должна быть реализация. А не рост количества завербованных агентов.

Разобравшись с местными чекистами — двинули дальше. Уже на машинах…

Три черных Волги — летели по приличному, с недавно положенным асфальтом шоссе. В открытые окна — рвался свежий, как после дождя ветер. Из окон — видно было море. Солнце — играло на его рябой от ветра глади беспечными, мимолетными бликами.

Но это было не море.

Озеро Иссык-Куль. Жемчужина советской Киргизии. Именно здесь — тогда еще НКВД — получил большой участок земли, вроде как под строительство санатория — но так и не построил его — потому что началась Великая Отечественная. Участок пригодился намного позже — несколько целеустремленных и болеющих за дело людей, побывавших в Афганистане в рекордные сроки построили здесь особый учебный центр КГБ СССР, предназначенный для обучения активным действиям в горной местности. Точнее — центр продолжал строиться — но строили его уже первые курсанты, в свободное от обучения время. Занятия — продолжались уже три с лишним месяца.

Машины свернули с дороги и после нескольких минут езды по притоптанной колесами грунтовке — подъехали к обшарпанному забору. Никаких признаков того, что здесь находится воинская часть не было — ни колючки на заборе, ни ворот со звездами, ни КП с часовыми. Только поржавевшая табличка с надписью «Санаторий N 3 Минрыбпрома СССР», висящей поверх нее табличкой «ремонт». Да дед с двухстволкой и в ватнике… в такую то жару…

Головная машина нетерпеливо просигналила. Дед поднялся с места.

— Кто такие? Ремонт тут, нельзя!

Водитель приспустил стекло.

— Открывай, давай.

— Не видишь, ремонт! Нельзя.

Один из охранников — хлопнул дверью, вылез во весь свой рост.

— Давай дед, открывай — по-доброму сказал он — начальство приехало. Разбираться, что за ремонт тут у вас.

— Велено не пускать!

Охранник подошел к двери, мрачно уставился на пудовой амбарный замок.

— Дед, не дури!.Где ключи? Сесть что ли хочешь?

— Не положено и все! Езжай, откуда приехал, соколик!

— Отец, ты чего?!

Охранник подошел к упрямому старику, схватил его за плечо — и почувствовал под пальцами что-то похожее на камень. А в следующую секунду, даже долю секунды — он понял, что лежит и в падении — сильно приложился об крыло машины. И быть бы серьезным неприятностям — если бы «закрытая» дверь неожиданно не открылась.

— Бажанов! Отставить! Свои!

В дверях стоял невысокий, замурзанный монголоид. Неопределенного возраста как и все мужчины их расы — от двадцати пяти до сорока пяти. На боку у него — висел новенький, отливающий вороным блеском западногерманский легкий автомат.

— Отставить!

Вспышка! Вместо стартового пистолета — кто-то бросает буквально под ноги ожидающим команды стрелкам отвлекающее светошумовое устройство «Спичка». Оглушительно громкий хлопок, группа разворачивается на сто восемьдесят градусов одновременно, в сложном и красивом танце. В небо — летят шарики… много шариков, самого разного цвета. Гремит несколько выстрелов — зеленые шарики падают на иссушенную солнцем землю резиновыми ошметками, остальные шарики — неспешно уплывают к Солнцу. Уплывают быстро — азотом надували без обмана…

Небольшой причал, выходящий прямо к озеру. Что-то вроде огромной, пара десятков метров в диаметре бочки, уходящей вглубь. Небольшой кран…

— Это одна из частей тренажерного комплекса, предназначенного для подготовки легких водолазов — объясняет инструктор легководолазной подготовки, бритый наголо мужик, у которого вся голова загорела под солнцем — предельная глубина сорок метров, тренажер позволяет отрабатывать любые задачи, которые характерны для боевых пловцов…

Каменные ступени — ведут в небольшой карьер. Несколько голых по пояс, загорелых до черноты парней с трудом разбивают ломами и кувалдами каменные глыбы, тащат из на носилках из небольшого карьера.

— Перекур! — кричит Бек.

Парни бросают ломы, обессилено садятся там же, где только что стояли. Солнце печет просто немилосердно.

— Что это такое? Штрафбат? — спрашивает Председатель, щурясь от солнца.

— Никак нет. Это — будущий закрытый стрелковый полигон. А заодно — единственная форма наказания, которая у нас существует.

— И что, у вас так много нарушителей дисциплины, товарищ Бексултанов?

— Никак нет. Обычно их совсем не бывает. Это те, кто в прошлый день показал наихудшие результаты. Если они худшие — все, что им остается это брать в руки лом и лопату, они ни на что не годны, кроме стройбата.

— Но ведь в любом соревновании обязательно бывает худший.

Бек пожимает плечами.

— Конечно. Просто каждый здесь стремится, чтобы это бы не он.

— Да вы что, совсем охренели?