Синдикат «Громовержец»

Кирилл заглянул в нее — и его прошибло холодом. Детектор работал! Единственная лампочка на пластиковом корпусе по-прежнему медленно вспыхивала, сигнализируя о поиске радиочастоты.

Оставшийся боец-бионетик продолжал функционировать, детектор не смог отключить его. И исчезновение капсулы никак не повлияло на это. Выходило, что в тот вечер Хрящ остался в подвале один против бессловесного убийцы-андроида, а Спартак убеждал, что с Сергеем все в порядке.

Только сейчас Кирилл осознал, в какое дрянное положение попал. Не осталось ничего — ни техники, ни оружия, ни связи с умниками с орбитальной базы. Остался только боевой андроид и его хозяин — подлый и бесцеремонный Поршень. Бороться с ними было нечем!

Ноги куда-то несли Кирилла, в голове царил полный кавардак и паника. Казалось, нужно действовать, нужно торопиться — но куда торопиться?

Пожалуй, самым разумным было бы посоветоваться с Машкой. Оставалась возможность, что она знает какой-нибудь секрет, заготовленный на крайний случай. Но сначала следует все-таки сходить на фабрику, проверить… Не успел Кирилл принять окончательное решение, как его взгляд наткнулся на Пельменя.

Пельмень, опустив глаза, шагал куда-то с грязной тряпичной сумкой. Пельмень был приятелем Пакли, и все об этом знали.

— Стоять! — скомандовал Кирилл.

Пельмень резко вздернул глаза и тут же покрылся пунцовыми пятнами. Он испугался — Кирилл выглядел не очень нормальным.

— Куда торопимся?

— Да вот… — Пельмень взялся за ухо. — Мать в магазин погнала. За этими… за макаронами.

— За макаронами? Где Пакля?

Пельмень отчаянно замотал головой.

— Где Пакля?! — начал заводиться Кирилл, сжимая кулаки.

— Не знаю, правда, — голос Пельменя задрожал. — Я с ними уже не кентуюсь.

Кирилл испепелял его взглядом, но ничего не мог поделать. Пельмень, кажется, не врал. Он просто не решился бы врать.

— Знаешь, — процедил Кирилл. — А не знаешь, так подумай.

— Они раньше на старой фабрике крутились, — начал докладывать Пельмень, терзая ухо. — А сейчас перебрались куда-то. Я не знаю.

— А если подумать? Куда они Хряща могли деть? Пошевели мозгами.

Упоминание о Хряще почему-то очень испугало Пельменя. Он некоторое время мялся, потом наконец заговорил.

— Хряща Поршень с собой увез. А куда — не знаю. Если хочешь — спроси у него самого. Только лучше бы ты не ходил…

— Это почему?

— Поршень со своей братвой сейчас. У него сегодня день рожденья, они поехали шашлык жарить. Это за старым мостом, где просека начинается — знаешь?

— Это точно? — Кирилл уже был готов сорваться с места.

— Да они там тусуются. Только лучше не ходи один…

Кирилл уже повернулся, готовый бежать со всех ног, но Пельмень его задержал.

— Кира, они Хряща мучить собирались.

— Как это — мучить? — оторопел Кирилл.

— Я толком и не слышал, — Пельмень поерзал плечами. — Что-то такое… резать, мышцы пришивать, током жечь. Я и не понял…

Кирилл уже мчался по улице в сторону старого моста. Он не увидел, как к Пельменю подскочила запыхавшаяся Машка.

— Куда… — задыхаясь выговорила она, — куда он побежал?

* * *

Дымок от костра лениво расползался в воздухе, распугивая мошек. Поршень сидел в раскладном кресле, покачивая уже объеденным шампуром. Им владело то сладкое ленивое состояние, когда хочется целую вечность вот так сидеть и не знать другой жизни.

Он смотрел на свой джип, недавно помытый, и думал: «Вот моя машина… А вот мои братки. А вон там мои слуги…» С самодовольной улыбкой Поршень сладко потянулся.

Последняя его мысль — насчет слуг — относилась к Тагиру, который насаживал новую порцию мяса на шампуры, и к его официантке, нарезающей салатик. Оба были подавленные, просто серые от обиды и унижения. Но ни один свою обиду не высказывал. Неподалеку пасся в кустах последний боец, он никому не позволил бы непочтительно вести себя с Поршнем.

«Хорошо…» — подумал Поршень и умиротворенно вздохнул. А затем, глядя на расставленные коленки официантки, тихо проговорил вслух:

— Тоже, что ли, ресторан открыть?

— Какой ресторан? — поднял глаза Хамыч.

— Или не ресторан. Фирму какую-нибудь, магазин…

Неподалеку сидел Шуша. От нечего делать он ловил мух и разделывал их складным ножом, раскладывая лапки, брюшки и крылышки в отдельные кучки. Услышав про фирму и магазин, он тихо рассмеялся и сказал:

— Аптеку.

— Барыгой хочешь стать? — спросил Хамыч с явным неодобрением.

— Почему барыгой? Просто…

— А «просто» не бывает. Бывают пацаны и бывают барыги.

— Ив чем разница? — вяло усмехнулся Поршень.

— Барыга — он за свой кусок трясется, — авторитетно заявил Хамыч. — А нам терять нечего, поэтому мы ничего и не боимся. Нас все боятся.

— Не знаю… Дело приносит деньги. А деньги карман не тянут. .

— Потянут, — кивнул Хамыч. — Только якорь кинешь — все, пропал.

У костра зашевелился Чингиз.

— Что это там за чучело? — спросил он, вглядываясь в сторону тропинки.

Это был Кирилл. Он и вправду походил на чучело: взмыленный, всклокоченный, с неестественно расширенными глазами после долгого, утомительного бега.

— Ки-ира! — протянул Поршень и мелко рассмеялся. Однако в душе шевельнулось какое-то беспокойство. Поршень тронул ободок на шее, но близнеца звать пока не стал. — Сам пришел, надо же!

Кирилл приблизился и некоторое время молчал, оглядывая всю компанию и пытаясь отдышаться.

— Где Хрящ? — наконец выговорил он.

— Хрящ? — Поршень хитро переглянулся с остальными. — Болеет Хрящ. Ничего, скоро поправится. Будет лучше прежнего.

— С-сука! — прорычал Кирилл. — Где Хрящ, говори! Убью! — он подобрал с земли березовую палку.

Поршень снова рассмеялся. Он успокоился. Он увидел, что Кирилл пришел один, без всяких там лазеров-бластеров. Да еще за дубину хватается. Смешно…

Братва тоже посмеивалась, глядя на злого взмыленного парня, который неизвестно на что надеялся. Тагир и его дамочка оставили свою работу и с недоумением наблюдали за происходящим.