Sindroma unicuma. Finalizi

– Не смотри.

– Спасибо за совет. Спокойной ночи.

Все время, что я принимала ванну и готовилась ко сну, Мэл оставался на террасе. В щелку двери просочился запах сигаретного дыма. Он курил.

При мне Мэл не притрагивался к сигаретам. Видно, затронутая тема оказалась тяжелой для него, и я разбередила душевную рану.

Но ведь рано или поздно мне придется встретиться с родителями Мэла. А его сестра - натура импульсивная, она и подавно не станет молчать. Кем я выгляжу в их глазах? Высокомерной девицей, не по происхождению возомнившей о себе невесть что? Той, что вбила клин между близкими родственниками?

Мэл пришел и улегся, погасив ночник. Не сказав ни слова, обнял меня и притянул к себе.

Следующее утро стало таким же как все утра в Моццо - солнечным, летним, щебечущим. Но за завтраком я вяло ковырялась вилкой в тарелке, вполуха занималась на занятиях, перепутала задания и ошиблась с ответами, и куратор пожурил за рассеянность. Массаж, электростимуляция и внутривенные вливания прошли мимо внимания. Я перемещалась на автомате, погрузившись в себя.

Мэл хмурился, поглядывая на меня.

– Пойдем на пляж? Доктор разрешил увеличить нагрузку.

– Иди. Мне не хочется.

– Ты давишь на меня, Эва. Я так не люблю.

– У меня нет настроения. И ни в чем не упрекаю тебя. Ты прав. Что мне известно о твоей семье? Может, я никогда не встречусь с твоими родителями, а заранее накрутила проблем, - пожала плечами.
– Так что разруливай свою жизнь, как хочешь, и общайся, с кем хочешь.

Что мы будем делать на пляже? Улыбаться и делать вид, что ссоры не было? Я так не могу. Займусь-ка лучше разучиванием скороговорок. И вот еще стихотворение не выучено.

– Колосится в поле рожь золотым огнем...
– забормотала.

Мэл походил туда-сюда по комнате и, выйдя на террасу, снова закурил. Ну вот, нам уже тягостно оставаться вместе.

– Привет, это я, - донесся его голос через некоторое время.
– Да не кричи так... Оглушила, бедовая... Да... Нормально... Лечусь... Результаты прекрасные...

Прекрасные результаты. А мне не говорил.

– С Эвой...
– Короткий смешок.
– Обещаю, получишь первая... Как дела?... Старая песня...
– Еще один смешок.
– Терпи...
– Долгая пауза.
– Ого, сколько новостей... Звони... И передавай привет... бате и маме... Пока.

Мэл вернулся с террасы, засовывая на ходу телефон в карман брюк. Он разгуливал по лечебнице только в брюках - летних и светлых, и всегда надевал рубашки с короткими рукавами. Пижон.

Опустившись на корточки, Мэл взял мои руки.

– Прости, - сказал, поглаживая пальчики, и в особенности тот, на котором обосновался Коготь Дьявола.

– Прости, - потянулась, чтобы поцеловать его, и, не выдержав, обняла.

Не умею фальшивить и притворяться, будто всё в порядке, хотя на самом деле не так. Плохо Мэлу и поэтому плохо мне.

– Пойдем на пляж?

– Пойдем.

Он мазнул меня по носу и вздохнул.

После нашей размолвки Мэл начал общаться с сестрой, и она звонила ему каждый день, а иногда несколько раз на дню. Он регулярно передавал приветы от неё, и я просила Мэла передать привет ей. Но отцу и маме он так и не позвонил, наверное, конфликт оказался глубже, чем мне виделось. Ну и ладно, главное, начало положено. Баста наверняка передает родителям разговоры с братом, и мама Мэла слушает и просит повторить.

Я безумно боялась задавать вопрос о деньгах, вернее, об их отсутствии, потому как предчувствовала реакцию Мэла. И не ошиблась.

– Егорчик...
– поелозила пальцем по столику. Тьфу, ничем не лучше Эльзушки.
– У меня есть карта, и девять тысяч в сумке...

– И у меня есть карта. А деньги оставь при себе, - сказал Мэл, и по его тону я поняла, что спорить бесполезно.

Вот и весь разговор.

Спокойное состояние претило природе Мэла. Движение и скорость были его стихиями.

Однажды он сказал:

– Я договорился, после обеда занятия отменяются. Поедем в Моццо-2.

– Зачем?

Горнолыжный курорт Моццо-2 находился снаружи за куполом. Там же зима и снег. И лыжи. Я сразу представила, как Мэл совершает неудачный разворот и падает, ломая шею или позвоночник. Или лыжная палка распарывает ему бок. Меня прошиб пот. В последнее время фантазии носили оттенок кровожадности, и в моем воображении рисовались разнообразные печальные финалы. Я боялась за Мэла и его беззаботность.

– Прогуляемся. Хочу проветриться. Осточертело лето. Не бойся, перегружаться не буду.

Мэл посоветовал взять с собой кредитную карту и мелочь на сувенирчики. В спортивную сумку, которую он захватил с собой, я сложила теплую одежду и шубку.

– У меня с собой костюм, а ты возьмешь напрокат, - объяснил Мэл, закончив сборы.

Выяснилось, что он захватил в Моццо зимнюю куртку со штанами и специальные ботинки. Наверное, в его безразмерной сумке умещался весь гардероб из покинутой квартиры.

– Часто бываешь в Моццо?
– полюбопытствовала я, когда мы ехали на электромобиле к терминалу.

– Раньше приезжал с родителями раза два или три в год, а потом реже. Приелось.

Разбалованный товарищ. Приелось ему. Для меня Моццо навсегда останется сказкой-мечтой, городом-чудом.

Наше приключение происходило при неизменном участии охранников. Их присутствие означало, что убийца еще не найден, и я начала подозревать, что его никогда не поймают.