Sindroma unicuma. Finalizi

Подхватив пакет и выдернув ключ, как если бы Мэл был прокаженным, я заскочила в швабровку и прислонилась лбом к захлопнувшейся двери.

Пакет выпал из ослабевших рук, как и ключ, покатившийся по полу и затормозивший у тумбочки.

Мэл стоял с противоположной стороны - удаляющихся шагов я не слышала. Когда он уйдет, чтобы восстанавливать порушенное будущее?

Как же болит сердце - то колет пронзительно, то ноет тупой болью...

В этот момент в голове оформился окончательный диагноз. Сколько бы я не воспитывала в себе силу воли и хладнокровную уверенность, а видеть Мэла - счастливого, успешного, уладившего проблемы, случившиеся из-за меня, - не смогу. Не смогу принять, что он поедет к Снегурочке и, встав на одно колено, попросит ее руки.

Уеду, убегу, спрячусь - от себя. Нужно вылечиться. Ведь я неизлечимо больна, и источник недуга - Мэл. До чего скоротечная болезнь - длится меньше месяца, а уже последняя стадия.

Мэл не уходил, я чувствовала. Наверное, он тоже понял, что пошел отсчет последних минут, когда между нами всего лишь шаг, разделенный тонкой преградой.

В дверь постучали, и я вздрогнула.

Приложила ухо - с той стороны тишина.

Раздался повторный стук - громче и требовательней.

Открою, чтобы увидеть в последний раз. Чтобы запечатлеть его лицо в памяти.

Кому я вру? Оно навечно там.

Мэл, похоже, не ожидал, что дверь отворится, и приготовился стучать повторно.

– Я тут подумал...
– взъерошил волосы знакомым до боли жестом и шагнул в швабровку, оттесняя меня.
– Ты не сможешь расстегнуть замок... на платье...
– сглотнул и замер.

Полосатая шубка полетела на тумбочку, за ней отправились перчатки и сумочка, и я развернулась к Мэлу спиной.

Бегунок медленно, миллиметр за миллиметром, разводил звенья молнии в стороны. Платье упало к ногам, бабочки вспорхнули, а я осталась в сапожках, белье и чулках.

Мэл обошел справа.

– Какая ты...
– оглядел меня с восхищением и, недоговорив, замолчал.

Он скинул куртку, содрал галстук, сорвал с себя пиджак, в котором красовался на приеме, и отшвырнул рубашку куда-то в сторону.

Взял меня на руки, донес до кровати и бережно опустил.

– Эва... ты же видишь... я не могу...

... не могу без тебя...

_______________________________________________________

сrucis *, круцис (перевод с новолат.) - крестовина

deformi *, деформи (перевод с новолат.) - деформация

первачи* (разг., жарг.) - служащие Первого департамента: дознаватели, следователи

ДП, дэпы (разг., жарг.) - Департамент правопорядка

10. Точки над i /2

Я поцеловала Мэла в ключицу, и он потянулся.

– Можно... лизнуть?
– спросила и сконфузилась. Еще решит, что ненормальная.

Мэл улыбнулся и обнял меня.

– Соленый, - заключила, распробовав его кожу на вкус.

– Не всем же из присутствующих здесь быть сладенькими.

Погладив его плечо, я пробежалась по руке от родинки к родинке. Сейчас растаю - от ощущения жестких волосков и влажной вспотевшей кожи подушечками пальцев. Мэл потрудился на отлично.

– Неужели нравится?
– удивился лениво.

– Очень, - прижавшись, я уткнулась носом в его шею.
– Очень нравится.

Моя bilitere subsensibila* блаженствовала.

– Эвка, ты меня разбалуешь.
– Мэл не сдержался и фыркнул: - Щекотно. Если честно, именно так и хотел. Чтобы не наскоком и не второпях. Чтобы видеть тебя всю.

Засмущавшись, я попыталась прикрыться простынкой.

– Не надо, - отвел он мою руку.

– У тебя с ней что-нибудь было?
– поспешила я перевести разговор в другую сторону, уж больно обжигал взгляд Мэла.

– С кем?

– Со Снегурочкой. Которая была с тобой на приеме.

– Абсолютно ничего. Она не в моем вкусе. Мне нравятся мышатки, которые имеют тенденцию превращаться в бабочек. Эвка, когда я увидел тебя на приеме...
– не договорил он, замолчав.

Что за раздражающая манера останавливаться на полпути? Сказал "А" - говори "Б".

– Значит, до приема серые будни заполонили мир беспросветностью, - надулась я понарошечно.

Мэл поцеловал меня.

– Лучше серые будни, чем то, что я пережил сегодня ночью. Я уж думал, что... словом, предположил самое худшее.

– А ты тоже...? Там ведь были невидящие и висораты... Ты тоже их...?