Sindroma unicuma. Finalizi

– Не спрашивай, - откинулся он на спину, заложив руки за голову, а я устроилась у него под боком, вырисовывая на груди узоры.
– Как узнал, что ты поехала вниз, так захотел всыпать ремня, но он остался, сама знаешь где, - хмыкнул Мэл.
– А тут условие: через пять минут закроют лифт. В общем, спустились, а там твой... уже не твой... а там спортсмен наяривает на ринге. Убил бы его за то, что он оставил тебя одну. А потом началось. Эва, я же видел тебя! Видел твой deformi*, который достался другому...
– Он снова обнял меня крепко, поглаживая спину.
– Так и не смог пробиться к тебе, ведь ты была с противоположной стороны, а каша заварилась - будь здоров... В общем, не для твоих глаз и ушей. Помимо заклинаний вдобавок немало порезали. Я впервые столкнулся с таким...

– Мэл поглядел на свою ладонь, словно вспоминал, как в ней рождались заклинания, которые он бросал в противников. В невидящих.

– А Снегурочка? Что с ней стало?

– Пихнул ее между креслами. Кстати, ты молодец, тоже догадалась, - похвалил он.
– Позже мне сказали, что хозяева клуба до последнего момента надеялись уладить конфликт самостоятельно, поэтому затянули с вызовом скорой, первачей* и дэпов*.
– Мэл взглянул на меня виновато, будто имел прямое отношение к департаменту, которым заведовал его отец.
– И с большим опозданием пустили грузовой лифт и пассажирский. Оказывается, там нашли уйму нарушений: отсутствие санитарии, пожарной сигнализации...

– Хорошо, что вентиляция оказалась на уровне, - усмехнулась я.

– Вентиляция?

Пришлось вкратце рассказать о перипетиях моих пряток и мытарствах в коммуникационных трубопроводах, а также о ночевке у невидящих.

Мэл заставил меня повторить рассказ дважды и каждый раз задавал новые вопросы: сколько было мужчин? не обижали ли они? не приставали? не оскорбляли? где переночевала и как? что кушала?

Я повествовала максимально сжато, не называя имен, паролей и явок, о чем напрямик предупредила Мэла.

– Если бы я знал!
– снова сжал он меня в объятиях.

– А дальше что произошло?

– Дальше? ... Понаехала туча важных лиц и немерено дэпов* с первачами*. Поскольку остановить драку мирным путем не получилось, им пришлось запускать в подвал слезоточивый газ.

– Неужели?
– ахнула я, приложив руку ко рту.

– Я успел создать ovumo* - для себя и ... ну, для Снегурочки, поэтому, когда всё закончилось, мы выбрались оттуда на своих двоих. Воспользовались суматохой. Посадил ее в машину отца и отправил домой, а сам вернулся назад. В департаменте отца работает мой знакомый, поэтому на меня закрыли глаза.

– А остальные? Макес, Дэн, их подружки?

– Про подружек не знаю, а Мак и Дэн выдюжили, сообразили, что к чему, - сказал Мэл, и его лицо вдруг посуровело, будто он вспомнил нечто неприятное.
– Спустился, а внизу полнейший ералаш, и тебя нигде нет. В общем, мы искали среди раненых, арестованных и... погибших, - выговорил он неохотно, - а другие дежурили в общаге, перед институтом и на всякий случай в холле у Списуила, чтобы наверняка не пропустить.

– Мэл, бедненький, - всхлипнула я, расчувствовавшись.
– Тебя, наверное, отдача скрутила?

– Уже прошло. Да и несильно прихватило, потому что вовремя остановился. А этот свинарь бросил тебя и не защитил! Пусть выползет из отделения, начищу ему рыло до блеска!
– разошелся неожиданно Мэл.

– Не надо, пожалуйста! Хватило того, что произошло в клубе.

– Поглядим, как он будет умолять, чтобы ты простила, - предупредил Мэл, не отказавшись от физической расправы.
– Слушай, получается, я должен сказать спасибо тем... ну, тем, которые спасли тебя из раздевалки...

– Представь, вдруг вентиляция оказалась бы во-от такой?
– Я состроила руками крошечный квадратик.
– А если бы они бросили меня одну?

– Эва!
– он снова прижал меня, потрясенный возможным исходом.
– Но ведь в общем зале ничего не горело, иначе мы задохнулись бы. Выходит, вас выкуривали иллюзорно. Ну, попадись мне этот гадёныш!
– ударил Мэл кулаком по стене.
– Эва, заткни уши.

Рассмеявшись, я опять устроилась под боком, вырисовывая крендельки на его груди.

Некоторое время мы молчали.

– Мэл, что теперь с нами будет? Твой отец и мой отец...

– С моим я разберусь. А что твой?

– Он не позволит погубить в одночасье то, что выстраивал годами. Ему проще избавиться от меня, чем рисковать карьерой и семьей.

– Не понимаю его логики. Он же всегда был на виду: сегодня чуть чаще, вчера чуть реже. О его первом браке знали, и о тебе тоже.

– Разве ты знал? В генеалогических справочниках обо мне нет ни слова, в популярных энциклопедиях вообще пишут краткую биографию без упоминания о разводе и о дочери. Если бы не прием, я бы доучилась до последнего курса, и никто не догадался бы, что мой отец - министерская шишка. В свое время он создал в узких политических кругах имидж родителя, который не бросил ребенка, несмотря на ошибки молодости. Это такая хитрая тактика, изображающая бесхитростность. Все мы ошибаемся, ведь так? Люди готовы принять и простить, когда человек отбрасывает гордость и идет с покаянием. У отца получилось. Возможно, он рассчитывал выжать еще что-нибудь из наших семейных отношений, но основную роль я сыграла, поэтому он в любой момент может расторгнуть наше соглашение и переиграть по-своему.

– Что-нибудь придумаем, - притянул меня Мэл.
– В любом случае, твой отец просто так не избавится от тебя.

– Получается... мы объявляем войну, - заключила я неуверенно.

– Ты боишься? Думаешь, заварю кисель и свалю в самый ответственный момент?

– Мне страшно. Мэл, мы знакомы месяц, и за это время моя жизнь успела встать с ног на голову.