Синяя Птица

Марго послушно позволила затащить себя в большую, но мрачную комнату, и только когда ее тело коснулось твердой поверхности кровати, почувствовала, как полностью начинает расслабляться.

— Я беспокоюсь о Раде, — голос все еще продолжал дрожать.

— В больнице мне нельзя показываться. Если тебя там пасут, то мое появления будет выглядеть очень подозрительным. Есть друг в центральной, я звякну ему. Думаю, смогу узнать хоть что-то.

— Спасибо.

— Ну что ты! Всегда, пожалуйста! — Марк очень злился, и не собирался этого скрывать. Выйдя из комнаты, мужчина обулся и покинул квартиру, сильно хлопнув дверью.

Но девушка даже не вздрогнула, ее сознание полностью отключалось, погружаясь в тяжелый сон.

***

Теплое солнышко, голубое небо, щебетание птиц и мягкий весенний ветерок, слегка касающийся кожи… Это было таким родным, таким знакомым. Самир спокойным шагом, не торопясь, желая полностью насладиться всем тем, о чем уже начал забывать, всем, что было ему так дорого с самого детства, прогуливался по улицам родного города. Воспоминания, яркие картины детства всплывали в памяти, будто по команде вызывая светлую улыбку на лице. Но было и то, что хотелось забыть. События, перевернувшие в нем многое, изменившие его и предопределившие дальнейшую судьбу. Забыть можно о многом, но существуют вещи, главные вещи в жизни каждого мужчины, забывать о которых нельзя. Для Самира такой стала дружба, настоящая мужская дружба на все времена. Самир продолжал свой путь по гравию тропинки, ведущей к большим кованным воротам. Его верные люди шли чуть позади. Эти тропинка и ворота были теми воспоминаниями, тем страшным кошмаром, забыть который не позволяли совесть и честь.

Подойдя в плотную к холодному черному металлу, мужчина с усмешкой подумал, как мало необходимо, чтобы отделить мертвых от живых. Он приподнял голову к небу, голубому и по-весеннему чистому, только за воротами со стороны горизонта надвигалась серая туча. Самир колебался. Секунды превращались в минуты, а он все не решался переступить невидимую черту. Ворота, будто видя его сомнения, плавно раскрылись. Ни скрипа, ни какого другого характерного звука не последовало. Самиру пришлось сделать пару шагов назад, мимо него проехал черный автомобиль, шум гравия и пыль от колес машины вывели из оцепенения. Он уверенным шагом проследовал за ворота. Городское кладбище встретило тишиной и воздухом не по-весеннему прохладным, ветерок здесь был не столь приветлив, пробираясь под одежду, заставлял сжиматься мышцы тела.

Мужчина точно знал, куда должен идти. Он прошел несколько надгробных камней, устало скользя взглядом по надписям, но, не читая и не всматриваясь в лица мертвых на фотографиях. Нужная ограда виднелась за кронами больших сосен. Самир ускорил шаг и, подойдя к голубому металлическому забору, остановился. С холодной мраморной плиты на него с улыбкой смотрел мальчишка лет четырнадцати. От такого родного и такого далекого взгляда перед внутренним взором Самира снова пролетели все те моменты, о которых он помнил и которые свято хранил в памяти.

— Разрешите… — от мягкого голоса мужчина слега вздрогнул, оборачиваясь. Молодая девушка в черном платке и очках стояла перед ним.

— Вы знакомы с этим мальчиком?… — она обошла Самира и уверенно вошла за ограду. В ее руках был небольшой букет голубых цветов. Положив цветы в маленькую каменную вазочку, по-хозяйски начала протирать плиту и фотографию.

— Это мой друг, — Самир тоже вошел и встал напротив надгробного камня. — Вы были знакомы?

— Нет, я никогда не знала его, — девушка говорила спокойно, ее нежный голос был грустным. — Здесь рядом похоронены мои родители, я навещаю их. А могила вашего друга была очень запущена, сюда давно никто не приходит. Это, наверное, очень страшно — потерять своего ребенка. Его родители… Я думаю, у них просто не хватает сил приходить сюда.

— Его родители умерли. Отец, знаю точно, не выдержал своего горя, а вот мать… Про нее мне ничего неизвестно.

— Почему вы не навещаете его? Вас я здесь вижу впервые.

— Я живу далеко.

— Понятно, — девушка смела пыль, протерла старенькую скамеечку, собрала в кучку сухие хвойные колючки. — Но вы не волнуйтесь, я приглядываю, мне не сложно, — она встала рядом с Самиром и, скрестив руки, замолчала. Мужчина взглянул на нее украдкой, ее губы слегка шевелились. Она молилась.

— Вы знаете, это очень неправильно. Родители не должны хоронить своих детей, — через пару минут она снова обратилась к нему, — Мне очень больно приходить к родителям. Я скучаю по ним, мне не хватает их, но точно знаю, что они были счастливы. Сюда, на эту могилу всегда прихожу с тяжелым сердцем. Хоть я и не знала вашего друга, все равно очень больно осознавать, что он умер таким молодым, ребенком… Я сочувствую вам. Вы, видимо, были очень близки, если пришли после стольких лет.

— Он был мне как брат. Я очень любил его. Смерть стала нелепой. Его убили.

— Кто? — она удивленно посмотрела на Самира. Ее глаза, они казались такими светлыми, а взгляд чистым и пронизывающим. Мужчину заворожил этот взгляд настолько, что расслышать вопрос получилось не сразу. — За что могли убить ребенка? — следующее восклицание заставило Самира слегка вздрогнуть.

— Его убили за то, чего он не совершал. Вы даже не можете себе представить, как жестоки могут быть дети, — Самир заставил себя отвести взгляд от девушки. Он снова всматривался в знакомые черты на каменной плите. Ее взгляд по-прежнему оставался сосредоточен на мужчине, и он это чувствовал.

Наступило молчание. Ветер усилился, срываясь резкими порывами, будто раздавал пощечины, касаясь кожи на лице. Самир уже давно отвык от резких изменений погоды. В краях, где он жил последнее время, погода была предсказуема и постоянна. Палящее солнце, сухой горячий ветер, смешанный с песком, вот что было для него обычным, но так и не стало родным. Он посмотрел на девушку, продолжавшую стоять молча и тоже внимательно рассматривавшую портрет. Из-за очередного порыва ветра она поежилась и, приподняв ворот куртки, обхватила себя руками. Вряд ли это могло согреть.

— Вы замерзли. Разрешите, я угощу вас чашечкой чая или кофе. В знак своей признательности.

— О, думаю, это лишнее.

— Прошу вас. Мне было бы приятно…

— Ну что ж, давайте выпьем по чашке кофе. Вы тоже, наверное, замерзли. Весна в этом году выдалась изменчивой. — Меня зовут Самир. — Марго… Маргарита

***

— Ты хотя бы соображаешь, что творишь?! — Марк буквально влетел на кухню, где я только пристроилась, заварив себе свежего зеленого чая.

— О чем ты? — договорить не успела. Марк навис надо мной и, схватив за плечи, грубо начал трясти. Он был возбужден и очень зол.

— Какого черта ты влезаешь во все это дерьмо! Ты впутываешь меня в свои грязные авантюры, а у меня нет богатого муженька-бандита, прикрывающего мою задницу…

— Марк, может, ты прекратишь истерику и объяснишь, что происходит? — я смогла вырваться из рук мужчины и, видя его безумное состояние, отошла на относительно безопасное расстояние.

Он смотрел на меня тяжелым взглядом, но не делал попытки приблизиться. Выражение его глаз напоминало взгляд быка перед корридой.

— Прекрати так смотреть и скажи уже, в чем ты меня обвиняешь!

— Выходила сегодня из дома?

— Выходила. Но я уже достаточно взрослая и в разрешение не нуждаюсь.

— Тебя ищет полгорода, бандит, а ты не просто разгуливаешь по улицам, но еще и любезничаешь с террористом и главным врагом всех тех, кто жаждет тебя найти!

— Марк, прошу, успокойся и объясни толком, о ком идет речь?

— С кем ты сегодня сидела в кафе?

— Ты что, следишь за мной?

— Я вопрос задал, отвечай! Знаешь, с кем связалась?

— Этот человек… Я познакомилась с ним на кладбище, когда навещала могилу мамы.