Скандалы советской эпохи

«Ни Валерий, ни я домашнего адреса Володи Смагина не знали. Знали только, что живет он где-то в Люберцах. В справочном бюро нам тоже ничего не сказали, потому что переехал он туда недавно.

Целый день мы потратили на поиски, и только к вечеру мальчишки на катке подсказали нам улицу и номер дома, где жил Смагин.

– А Володя в Москве, на хоккее, – ответила жена, пригласив войти.

– Спасибо. Но нам некогда, – сказал Валерий, – не успеем в Лужники.

Мы помчались во Дворец спорта, но не успели даже к концу игры.

Поздно вечером Валерий звонил Смагину домой по телефону:

– Ты извини, Володя, погорячился…

– Ничего страшного, – ответил Смагин. – В игре всякое бывает.

Харламов повесил трубку и впервые за этот день улыбнулся…»

Между тем для Харламова история на этом не закончилась. В среду, 12 февраля, состоялся «разбор полетов» в спортивно-технической комиссии Федерации хоккея СССР. В качестве «разбираемых» должны были предстать два столичных хоккеиста: спартаковец Сергей Коротков и армеец Валерий Харламов, которые серьезно провинились в последних матчах первенства страны. Однако в силу того, что Коротков был болен и не смог явиться на СТК, пред грозные очи предстал один Харламов. В вину ему был поставлен эпизод в матче с «Химиком», где Харламов ударил кулаком по лицу воскресенца Владимира Смагина, за что заработал 5-минутное удаление. Случай, прямо скажем, не красящий любого спортсмена, но суть проблемы заключалась еще и в другом: тогда в отечественном хоккее началась борьба с проявлениями звездной болезни у ряда ведущих хоккеистов (вспомним открытое письмо Александру Мальцеву в «Комсомолке»), и «разбор полетов» с участием Харламова должен был стать очередной публичной выволочкой в назидание другим.

На том заседании Харламов целиком и полностью признал свою вину, сообщил, что лично извинился перед пострадавшим. «Восемь лет я в большом хоккее, но ни разу не вызывался на заседание спортивно-технической комиссии, – признался Харламов. – Я глубоко сожалею о случившемся. Надеюсь, что подобного со мной больше никогда не повторится». Члены СТК оказались вполне удовлетворены раскаянием форварда и ограничились минимальным наказанием: дисквалифицировали его всего лишь на одну игру. К слову, больше в подобного рода инцидентах Валерий Харламов никогда замечен не будет.

Сериал в опале («Тени исчезают в полдень»)

17–23 февраля 1975 года по ТВ был в очередной раз показан сериал «Тени исчезают в полдень». Премьера этого 7-серийного блокбастера состоялась ровно три года назад – в феврале 72-го, после чего практически каждый год сериал обязательно крутили по «ящику». Однако показ в феврале 75-го окажется последним перед долгим перерывом – почти 10 лет. Чем же не угодил этот замечательный фильм тэвэшному руководству?

Говорят, поводом к запрету «Теней…» стал скандал с одной из исполнительниц главной роли в нем – Александрой Завьяловой, которая сыграла роль Пистимеи Морозовой. А беды актрисы начались практически сразу после выхода на экран «Теней». Когда отмечалась его премьера, пригласили всех участников фильма… кроме Завьяловой. Несмотря на ошеломительный успех ленты, эту талантливую актрису отлучили от кинематографа. Ее перестали приглашать сниматься, а то, что ей присвоено звание заслуженной артистки РСФСР, она и вовсе узнала из газет. Время для Завьяловой остановилось: она могла целыми днями лежать на диване в своей ленинградской квартире, смотреть в потолок и плакать. Короче, полное забвение в кино вылилось в глубокую депрессию. Так могло продолжаться до бесконечности, если бы актриса не совершила мужественный шаг. В 1976 году, когда ей исполнится 40 лет, Завьялова решится родить второго ребенка (дочери на тот момент было уже двенадцать). Казалось, что после этого в ее душе наступит покой. Но получилось иначе. Вскоре после рождения сына Завьялову упекут… в психушку. Вот как об этом вспоминает сама актриса:

«Когда раздался резкий звонок в дверь, я посмотрела на часы – два часа ночи. Спрашиваю: „Кто там?“ – „Откройте, врачи, нужна ваша помощь“. Я, конечно, открыла. Ворвались двое в белых халатах, огромные, страшные, настоящие бандиты! Заломили грубо руки за спину и поволокли вниз по лестнице. Я кричу: „Оставьте меня в покое, пожалейте моих детей!“ Все это произошло на их глазах: дочери только 12 исполнилось, а сын был еще грудным. Никто не пожалел, никто не пришел на помощь, несмотря на мои крики. Меня посадили в машину и увезли, не объясняя куда. Машина затормозила у какого-то серого здания с решетками. В комнате без окон заставили надеть казенную рубашку, потом отвели в палату, молча указав на постель у окна. Я легла, меня сильно знобило, мысли о детях не оставляли – ведь они остались одни! Подошла какая-то женщина с безумными глазами и стала что-то кричать прямо в лицо. И только тогда я поняла, что нахожусь в психиатрической больнице. До сих пор не могу об этом вспоминать без содрогания.

…Меня держали особняком и от больных, и от врачей – перевели в отдельную палату, со мной не разговаривали, не пускали посетителей, не лечили, хотя я в этом нуждалась после ужаса происшедшего. Домой я вернулась только через два месяца. Меня встретила пустая и холодная квартира: все, что заработала, было унесено грабителями. Меха, бриллианты, фарфор. Что касается детей… Танечку взял к себе ее отец, а сына забрали в детский дом и долго потом мне не отдавали. Через год меня снова увезли в лечебницу, но уже вместе с сыном. На этот раз с помощью угроз и шантажа врачи заставили написать заявление о выходе на инвалидность. Я испугалась, что иначе будут держать там вечно, и согласилась… Тем самым я подписала себе смертный приговор – после этого я потеряла «Ленфильм» и 25 лет жизни: не снималась в кино, меня забыли, вычеркнули из памяти…»

Позволю себе не согласиться с последними словами актрисы: ее не забыли. Несмотря на те ужасные события, которые с ней произошли и запрет «Теней…», тогдашнее телевизионное руководство все же не могло упрятать на полку другие фильмы с участием Завьяловой, которых насчитывалось полтора десятка. Поэтому изредка, но фильмы, где она снималась («Алешкина любовь», «Сергей Лазо», «Ждите писем», «Встреча у старой мечети» и др.), крутили по ЦТ.

Как поменяли Барабаса и Дуремара («Приключения буратино»)

Телефильм «Приключения Буратино» считается безусловным хитом советских времен. Однако мало кто знает, что в самом начале съемок случился скандал, который круто изменил судьбу фильма. Дело было так.

Ленту по заказу Гостелерадио снимал на «Беларусьфильме» режиссер Леонид Нечаев. Съемки начались 1 апреля 1975 года и шли согласно утвержденному плану: за эти дни были отсняты эпизоды в декорациях «каморка папы Карло» (появление Буратино на свет), «кабинет Карабаса-Барабаса» (Карабас воспитывает своих кукол и знакомится с Буратино), «Харчевня трех пескарей» (Карабас и Дуремар обсуждают свои коварные планы, а Буратино их подслушивает, спрятавшись в огромном кувшине). Но внезапно весь отснятый материал затребовал к себе в Москву заказчик и, отсмотрев его, дал команду съемки приостановить.

Камнем преткновения стали актеры, приглашенные на роли Карабаса и Дуремара – Сергей Филиппов и Лев Перфилов. Их игра настолько не понравилась заказчику, что он потребовал немедленно их заменить. Никакие объяснения по поводу того, что уже отснято почти 650 метров пленки, что на этих актеров пошиты костюмы и утверждена соответствующая зарплата, на руководителей Гостелерадио впечатления не произвели. «Ищите других актеров!» – были неумолимы телевизионщики. Пришлось смириться. Как мы теперь знаем, замена пошла во благо: новые актеры – Владимир Этуш и Владимир Басов – обедни не испортили и помогли сотворить из этого фильма настоящий хит.

Как обидели лауреатку (Алла Пугачева)

В начале июня 1975 года триумф ожидал молодую певицу Аллу Пугачеву на международном фестивале «Золотой Орфей» в Болгарии: за песню «Арлекино» она была удостоена Главного приза. Однако радость от этого события была испорчена скандалом, который случился сразу после объявления имени победительницы. Инцидент произошел в гостинице «Кубань», где устроителями фестиваля был дан прощальный ужин. О том, что же там произошло, вспоминает очевидец – звезда болгарской эстрады Эмил Димитров (тот самый, что написал «Арлекино»):