Сказ о Владе-Вороне

— Зря. Мог бы сразиться со мной за помощь, — заметила правая голова.

Влад прямо посмотрел на Змея Горыныча (тот очень любил делать вид, будто совмещает в себе три разных личности, но на самом деле был цельным, и обращаться к нему следовало как к единому существу, а не по отдельности к каждой голове) и сказал:

— Я готов!..

— Но, в отличие от россказней людишек глупых, я младенцев не ем, — произнесла срединная голова.

— А зря. Проучить бы не мешало, — фыркнула правая.

— Ты хорошо если хода на два вперед видишь, а я — на девять, и то одной головой, а их у меня аж целых три, — произнес Змей Горыныч. — Со мной и Кощей сладить один раз на третий может, потому даже не надейся.

Влад вздохнул, ниже плеч голову повесил.

— Уходи отсюда подобру-поздорову, — напутствовал его Змей Горыныч, и не имелось у Влада ни повода, дабы задержаться, ни чего-нибудь еще, чтобы ему предложить. Поклонился он низко, развернулся и побрел к выходу из пещеры, за стенку каменную придерживаясь.

Как вниз спускался, а потом и летел, стерлось из памяти. В себя с трудом пришел, лишь увидав под крылами море лесное. Испугался, что спутал направления. Раз не сладил с лунями, теперь на победу и рассчитывать не приходилось: не добили тогда, расправятся сейчас.

Огляделся он как следует — от сердца вмиг отлегло. Распростерлась под ним родная земля и знакомый лес. Вон болото, а по другую сторону роща заповедная уже видна!

Камнем упал Влад на широкий двор — хозяйка аж вскрикнула да руками всплеснула, лукошко с травами из рук выронив, — не рассчитал сил своих, подвели его крылья, но ничего, жив остался, поднялся человеком.

— Что с тобой, соколик?! — всполошилась Яга. — Чай, беда случилась сызнова? — подскочила, руку к себе на плечи закинула, за пояс обхватила да в избу повела. И не вырваться из объятий ее — железные. Только внешне казалась она древней да немощной, захотела бы — любого богатыря в бараний рог скрутила бы.

— Беда, нянюшка, — проронил Влад. — И помочь-то мне некому. Не примут меня люди, да и нечего предпринять им против луней восточных. Нечисть вся меня человеком считает, знать не захочет, пока полный век на земле не отхожу. А сам я — что уж скрывать? — как есть птенец, едва оперившийся: нет во мне ни ума, ни мощи чародейской, силушки тоже не найти, только и могу между мирами летать да с ветром в выси звездной играться.

— Ах ты ж… — Яга аж ногой притопнула. — Мало жизнь тебя била? Опять за свое принялся?! Может, припомнишь, кто из смертных в ряды наши вступил за последнее время?

— Не припомню, — вздохнул Влад.

— Таких, как ты, не рождалось уже, почитай, полтыщи предзимий. Глупцы бессмертные, конечно, нос воротить горазды, особенно на словах, да только ты мало того что самый юный, так еще и ученик Кощея. Они в свои тридцать человеческих годков и надеяться на подобное не могли. И туда же! Мнишь себя хуже волховишки-колдунишки человеческого, — проговорила Яга, отворила дверь старую, гостя внутрь впихнула, на лавку уронила. — Будешь страдать не по делу — голову откушу, пусть Кощей сам тебя из Нави вытягивает да живой водицей отпаивает.

— Некому вытягивать будет, нянюшка, — вздохнул Влад, потирая мимолетом ударенное плечо.

Яга на стол из печи, что нашлось, выгребла, кружку зелено-кваса перед ним поставила, а сама села напротив, подперев кулаком щеку.

— Чай, вновь поссорились? — спросила, усмехнувшись. — Горазды ж вы оба друг от друга бегать. Прорастать да судьбами сплетаться уже начали, а притретесь ох нескоро. Всей нашей братии потеха на многие лета.

— Хуже, нянюшка, — сказал Влад.

— И то верно, — фыркнула Яга и посмотрела на него пристально, глаза сощурив. — Разве вел бы ты себя словно дитятко малое, будь дело лишь в гордости израненной? Ты в лес к Лешему подался бы и дулся там на весь белый свет, сидя на дубу высоком. А Кощей в замке своем углы сшибал бы да на стены кидался. Оба вы гордецы, каких днем с огнем не сыщешь. И не красней! — прикрикнула она. — Яств отведай, кваску испей. Зря, что ль, старалась? С утра ждала.

Влад удивленно приподнял брови, но схватился за ложку — сердить хозяйку не стоило.

Яга кивнула благосклонно и велела:

— Теперь сказывай. Вечером баньку тебе истоплю, дух травный оздоравливающий внутрь пущу, а то и так-то кожа да кости — худой и бледный, скоро вторым Кощеем станешь, — а сейчас я аж испугалась: думала, лича увидала.

…Рассказал ей Влад все как было: о своей встрече с Волком, и о беседе со Змеем Горынычем тоже умалчивать не стал. Яга лишь головой покачала.

— Лучше бы ты сразу ко мне летел, а не к Змею, — посетовала она. — А на Волка не серчай. Он не предаст. Тебя особенно. Клык на Кощея имеет, да только у кого из нас такого нет?

— Почему не предаст?..

— Поскольку ровни вы: оба людьми родились, силу оборотническую изведали.

Влад удивленно каркнул.

— Волк говорил, будто к людям не имеет никакого отношения, — заметил он.

— Сейчас не имеет, — согласилась Яга.

— Тогда как же?..

Яга повздыхала некоторое время — Влад не мешал ее размышлениям, — а затем принялась за рассказ.

Глава 3

— Тебе, соколик, выбора ведь не предоставили. Сызмальства ты за Кощея держался, даже когда его рядом не было, а как только на крыло встал, искал встречи с ним вполне целенаправленно, — задумчиво начала Яга. — Я сейчас не стану говорить о том, что сам Бессмертный твой интерес и подогревал, не след старое поминать, вы по поводу этого уже помирились, но вот у Волка, в отличие от тебя, путь другой имелся. Смертный срок захотел он прожить вместе с людьми в землянке, пусть и убогой, но своей.

Влад передернул плечами. Ему, выросшему в тереме княжеском, точно не понять было подобного. Однако Ягу он перебивать не стал, собственными «умными» мыслями делиться не спешил, а лишь кивнул, чтобы продолжала.

— Времена тогда простые текли, и народ тоже просто жил: никаких тебе заговоров за власть — кто более удачлив да силен, тот и вожак. Очень скоро Волк стал главой общины: справедливость вершил, диких зверей приструнил, в добыче всегда успех имел, а там и семьей обзавелся. Но случилась беда: налетел на поселение черный мор, Моревной в Явь выпущенный, и пусть Кощей быстро его изничтожил, все племя волчье сгинуло, один только Волк остался. И то лишь благодаря оборотничеству своему: внутренний зверь заразу из крови выгнал.