Сказания о Мандже

Куда трагичнее складывалась обстановка с лошадьми. Одним морозным утром Манджа нанизал на вилы последнюю охапку сена, да так и оставил ее в сарае: на тридцать голов все равно не разделить. Долго ходил по конюшне, виновато смотрел в голодные, измученные глаза лошадей и всем своим существом чувствовал немой укор во взглядах несчастных животных. Комок подступал к его горлу. Неминуемый конец был не за горами.

Первый падеж случился в декабре, когда в декабре околела гнедая кобыла-трехлетка в белых «чулках». Манджа тогда заплакал.

Вообще-то, склонности к слезам у него не было. До этого за всю свою жизнь он плакал лишь два раза: после смерти старушки матери и после трагической гибели сына. Даже во время похорон отца Манджа не проронил ни слезинки, хотя старика своего любил и почитал.

Сейчас же он плакал от бессилия, от невозможности оказать поддержку родному внуку, которому заменил погибшего отца. Чувство вины преследовало его, ощущение, что не сдержал слово мужчины и бросил юношу на произвол судьбы.

Бескормица и лютая зима завершили свое черное дело, в январе от табуна Манджи не осталось ни одной лошади. Он замкнулся в себе, посмурнел лицом и лишь однажды сказал Нарану:

– Видишь, внучек, как все получилось! Теперь ты должен рассчитывать только на себя, на свои знания и свою голову. Готовься к вступительным экзаменам серьезно. Я оказался для тебя неважным помощником. Это жизнь!

К концу зимы погода наладилась, связь поселка с районным центром восстановили, но это уже не имело для Манджи никакого значения…

После выпускных экзаменов в школе Манджа с Нараном поехали в большой город поступать на факультет, где обучали компьютерным премудростям. Когда экзаменационная горячка закончилась, выяснилось, что Нарану не хватило одного-единственного балла для зачисления в университет на бюджетной, то есть бесплатной, основе. В приемной комиссии председатель объяснил, что с количеством баллов, набранных Нараном, он может быть принят безо всяких проблем на коммерческое отделение с годовой оплатой, равной каким-то 100 тысячам рублей.

Манджа подавил вздох, молча, аккуратно стал складывать все документы в полиэтиленовый пакет, в то время как перед его глазами стояли красавицы лошади из погибшего табуна, грациозные, сильные, утопающие по брюхо в высокой сочной траве. Они частенько приходили к нему во сне.

Домой возвращались через Элисту. Уже на вокзале Манджа вспомнил, что в городе живет его однополчанин Бата, с которым он после службы в армии поддерживал дружеские отношения. Они даже были свидетелями на свадьбах друг у друга. Потом пути их разошлись. Бата Борисович, окончив КГУ, остался работать ассистентом на какой-то кафедре.

Найти нужного человека в степном мегаполисе не составило большого труда, и уже вечером следующего дня Манджа с внуком сидели в просторной квартире Баты, для многих – профессора Баты Борисовича, одного из влиятельных и уважаемых людей Калмыцкого университета.

Манджа явился не с пустыми руками, во втором полиэтиленовом пакете (в первом были документы) лежали бутылка дорогой водки, овощи, колбаса, нарезанное отварное мясо, купленное в кафе по пути. Бата встретил «полчка» радушно, как будто виделись они только вчера, а не расстались около трех десятков лет назад. Он сразу же категорично предложил Мандже вернуться к обращению на «ты».

Сидя за столом, они сначала рассказали о последних трех десятилетиях, когда прервалась их связь, и за которые один стал профессором, заведующим кафедрой, автором сорока монографий, а другой – просто остался приличным человеком. Внимательно выслушал Бата историю о лошадях и о неудачном поступлении в вуз большого города, просмотрел все документы и задал Нарану несколько вопросов. Не говоря ни слова, снял телефонную трубку, набрал номер и недолго вполголоса переговорил с кем-то. Потом повернулся к Мандже:

– Проходной балл у твоего парня хороший. Да и сам он толковый, в тебя. У нас еще не завершился окончательный прием абитуриентов. Нарана можно зачислить на факультет «Промышленное и гражданское строительство». Это не совсем то, к чему он стремился, но для начала пойдет. А там видно будет. Завтра с утра поедем в приемную комиссию оформляться. Заодно пробьем будущему студенту место в общежитии.

Растроганный и смущенный Манджа пробормотал:

– Я не знаю, как тебя благодарить, Бата! Никогда не думал, что буду пользоваться блатом!

– Это не блат, Манджа, а солдатская дружба! Последние двадцать лет многих из нас изменили, и чаще не в лучшую сторону. Но хоть маленькая толика порядочных людей должна сохраниться? Мне тоже приходится пристраивать балбесов, сынков и дочек «нужных» руководству вуза «больших» родителей. Противно, надоело, но, что скрывать, я делаю это, - Бата помолчал и уже с улыбкой в голосе продолжил:

– А у тебя, друг, кое-что стерлось из памяти. Ты забыл, что в армии натурально спас меня от смерти во время тактических учений? А когда меня, «салагу», начали плотно прессовать «деды», ты оказался единственным, кто вступился за меня и не дал замордовать до госпиталя, психушки или петли. Нормальные люди такое помнят всю жизнь. Поэтому трудно сказать, кто кого должен благодарить!

Несмотря на попытки возражений, профессор настоял на том, чтобы гости из села остались ночевать у него дома.

– ------------------------------------------------------------------

* Дурундан– безгранично много, вне всяких норм.

ЯЗЫК И МЕНТАЛИТЕТ

После поступления Нарана в университет, Манджа и его жена Булгун на семейном совете решили круто изменить привычный уклад жизни. Они вынуждены были это сделать. Внукова стипендия – тысяча с хвостиком рублей – не позволяла ему даже помышлять о полноценной учебе. Этих денег могло хватить только на проезд в общественном транспорте и на краюшку хлеба с кружкой кипятка на ужин – рацион периода гражданской войны.

Булгун со своей пенсией осталась в поселке на разоренном после страшной зимы хозяйстве, а Манджа перевел пенсию в город и сам перебрался туда, чтобы реально помогать Нарану. Он поселился в землянке у дальних родственников по линии покойной матери и устроился работать ночным сторожем. Очень дефицитная по нашему времени профессия, надо заметить. Пенсии и зарплаты вполне хватало на двоих, учитывая скромные запросы Манджи.

В глубине души Манджа был даже доволен, что внук Наран получает образование по такой солидной, основательной специальности, как «промышленное и гражданское строительство».

Это вам не компьютеры-шмопьютеры, от каковых польза, которую можно увидеть и потрогать руками, весьма сомнительна! А если вывести из строя главную машину-ящик, то все, завязанное на общей сети, полетит к чертовой матери! Вон по телевизору показывают, как ушлые, шустрые мозгами мальчишки без труда проникают в электронные секреты то какого-нибудь банка, то Пентагона. Конечно, штуковина интересная, может быть, очень даже нужная, но стал ли человек от этого счастливее? Один элистинский родственник как-то при Мандже подключил свой компьютер к Интернету, а там срамоты и пакости на каждом шагу, как навоза в нечищеном хлеву! А ведь это и дети смотрят.