Сказка для волка

— Чем занимался НИИ на самом деле?

— Не знаю.

— Как именно происходила зачистка?

— Полная ликвидация персонала и документации.

— Почему их потребовали ликвидировать?

— Не знаю. Секретная информация.

— Сколько человек было в вашей команде?

— Восемь.

— Ранее вы занимались подобной работой?

— Я воевал.

— Что вы обнаружили в НИИ? Что было предметом изучения?

— Женщина.

— Как она выглядела?

— Худая, изможденная, высокая, голова наголо бритая, деформированные конечности, рычала и бросалась на людей. Была в клетке.

— Расскажите ход операции.

— Своих людей я отправил ликвидировать персонал. Расстрелять и сжечь. Решил лично заняться документацией. Один из моих людей сунулся в лабораторные помещения. По глупости он выпустил ее. Молодой, неопытный, пожалел, она очень просила.

Дядя умолк. У меня же голова шла кругом.

Не верю. Нет, не так. Я знаю, он не святой, но это в прошлом, ему приказали.

— Что было дальше, Борис Витальевич?

— Мне доложили, что из лаборатории вырвался экспериментальный образец. Приказ был на ликвидацию всех без исключения. К тому времени, как я ее нашел, она уничтожила большую часть персонала. Упростила нам работу. Убила троих из моей группы. Голыми руками.

— Что произошло потом?

— Я выследил ее. Она стояла рядом с инкубатором.

Дядя вновь умолк. Ему было очень больно, но на тот момент он не чувствовал боли, и только за это я благодарна сыворотке правды.

— Что было в инкубаторе?

— Ребенок. Младенец.

— Что вы сделали с женщиной и ребенком?

— Я не воюю с детьми. Она была такой красивой, маленькой, вся в трубках. И эти ее синие глаза. Я не могу. Только не детей. Не могу.

Пожалуйста, дядя, замолчи, не говори больше ничего, пожалуйста.

— Я опустил автомат, не мог заставить себя выполнить приказ. Женщина голыми руками сорвала крышку инкубатора. Я знаю, стекло было бронированное, а она его голыми руками. Она не нападала на меня. Я думал, она убьет девочку, из-за ступора не мог пошевелиться и только смотрел. Плохой солдат.

— Что она сделала с ребенком?

— Взяла на руки, подошла ко мне, забрала автомат и вручила девочку.

— Она что-нибудь говорила?

— Аня, ее звали Аня. Аня была красивой. Даже в том состоянии. Она сказала, что больна и выйти уже не сможет, просила спасти дочь. С ней творилось что-то не то. Тело постоянно деформировалась.

— Что сделали вы, генерал?

— Я… я хотел ребенка. Моя жена не могла родить. Постоянная война, развал страны… мы так хотели ребенка.

— Что вы сделали, генерал? — чуть повысил голос мужчина.

— Решил забрать девочку себе во что бы то ни стало.

— Где ребенок сейчас?

— С Назаровым. Руслана считает, ее рядом с ним достать не смогут.

Все правильно, дядя, все правильно. Я сама не заметила, как искусала губы в кровь, слезы, попадавшие в ранки, не причиняли боль.

— Как ты вынес ребенка с секретного объекта? Твои солдаты что-нибудь заметили?

— Аня убила их. Почти всех. Остался один. Мы вместе завершили задание.

— Что стало с женщиной?

— Она сказала, что ей недолго осталось. Говорила что-то про бешенство и инъекцию. Мы взорвали здание. Все сгорело дотла.

— Вы что-нибудь еще с собой взяли?

— Документы. Исследовательские журналы. Я должен был знать, что они сделали с девочкой.

И почему меня это не удивляет?

— Что с оставшимся в живых солдатом?

— Я убил его. Мне не нужны свидетели, они могли навредить моей дочке.

— Дальше смотреть будет неинтересно, — раздалось над моей головой, и экран погас.

Дмитрий обошел меня, появляясь перед глазами. Я не могла вымолвить ни слова. Тело до сих пор пребывало в оцепенении, а мозг в ступоре.

— Видишь, как жестоки люди? Они сотворили из тебя и твоей матери подопытных кроликов. Твой так называемый дядя многих тогда положил, особенно из тех, кто знал о НИИ. Благо знающих по пальцам пересчитать можно было, все же подобные исследования находятся под грифом «Сверхсекретно». Разруха в стране ему значительно помогла. Более того, он даже умудрился выслужиться перед начальством и ему пожаловали генеральские погоны. Я не убил его сразу лишь потому, что он спас тебя.

Он улыбнулся.

— Она была самым дорогим мне существом, а они забрали ее. Ты знаешь, что когда она пропала, то не была беременна? Оплодотворили ее уже там. Отловили одного из наших и заставили спариться. Заставили ее изменить своему мужу. Так даже звери не поступают.

Он говорил зло, в отвращении кривя губы. Его красивое лицо исказила гримаса боли и отчаяния, которая была полным отражением моего выражения лица.

— Ты был ее мужем? — не знаю как, но я смогла выдавить из себя звуки.

— Нет, — отрезал он. — Но я любил ее не меньше. Ты даже понять не сможешь, что она для меня значила.

— Дядя ни в чем не виноват, — прорыдала я.

— Да что ты все заладила: дядя да дядя! — разозлился он. — Забудь об этом человеке. Ты должна вернуться к своему народу. К нам, Детка.

В голове все перемешалось. Приступ. Снова. Слишком часто. Слишком маленький интервал. Как же болит голова.

— Детка, эй! Детка, что с тобой? — Это были последние слова, что я слышала.

Очнулась я от мерзкого ощущения крови на языке.

— Детка, кусать своих — дурной тон, — невозмутимо произнес Дмитрий.

Очень медленно я разжала зубы, а он так же медленно убрал свою руку.

Дмитрий вел машину, я сидела рядом, на переднем сиденье, пристегнутая ремнем безопасности. В испуге посмотрела на оборотня, пытаясь определить, насколько он зол. Покусанная правая ладонь лежала на рычаге передач, истекая кровью.

— Извините, — проблеяла я.

Неловкая ситуация вышла.

— Ничего, — усмехнулся он. — Это даже забавно.

Поднеся раненую ладонь к губам, он провел языком по ранкам от моих зубов. Фу, гадость. Я только что с упоением грызла чужую конечность. Надеюсь, Дмитрий помыл руки перед этим. Конечно, специально для меня. Смешно.

Я промолчала, отвернувшись к окну.

Меня очень беспокоили два простых на первый взгляд вопроса. Куда мы едем? И что будет дальше? Ответы на них мог дать сидящий рядом оборотень, профиль которого я периодически окидывала взглядом, жутко кося при этом глазами.

Пора прекращать страдать, коря несправедливость судьбы и превосходящих по силе врагов. По-моему, мне предоставили достаточно информации для размышления. Итак, что мы имеем? Сломанную жизнь и психов с суперсилой. А если серьезно? А если серьезно, то примем как данность тот факт, что я оборотень. Женского пола, что немаловажно, ибо, насколько я поняла, к женщинам у них отношение особое. Но не думаю, что это помешает им меня убить, если вдруг появится такая необходимость. В любом случае мне нынче позволено чуть больше, нежели обычному человеку. Пожалуй, я повременю с проверкой границ собственной безнаказанности.