Сказка со счастливым началом

– А дядя Митя сегодня придёт? – спросил Вадик.

Он задавал этот вопрос каждые пять минут, хотя и получал на него один и тот же ответ.

– Нет, сегодня не сможет. У него на работе дела, но в четверг мы вместе приедем и тебя заберём.

Правда, теперь Соня уже ни в чём не была уверена. Никогда они с Митей не расставались так плохо, никогда он не позволял себе так разговаривать с ней. А что, если это… конец? Но почему, отчего именно сейчас? Разве она в чём-нибудь виновата? За эти дни Митя снова сблизился с Наташей. Не здесь ли разгадка его поведения? Соня запретила себе сейчас думать об этом – ребёнок не должен почувствовать её настроение.

– А деда приедет?

– Нет, зайка, деда очень сильно болеет, он в Москве лечится, ты же знаешь. Мы к нему сами поедем – летом, хочешь?

– Ага… Тётя Софья Васильевна…

Соня встрепенулась – как странно он её назвал. Вроде ещё Софья Васильевна, но уже – тётя, что-то более родное.

– Что, мальчик мой сладкий?

– А вы меня не будете, как мама, по попе бить и по-вот-здесь? – Вадик показал ей на затылок.

– А ты как думаешь? – Соня присела перед ним, взяла его за руки и посмотрела ему в глаза. – Разве я буду? Разве я когда так делаю?

– Не будешь! – помотал головой мальчик, впервые назвав её на «ты». – Ты ведь не болеешь!

– Нет, не болею. Я вот так буду, ладно? – задержав от волнения дыхание, Соня поцеловала сначала обе его щёчки, потом лоб, потом – ледяные, все в цыпках, ручки.

– А если я диванчик описаю? – мальчик смотрел на неё во все глаза, ожидая ответа.

– А ты… ты сейчас в кроватку – бывает, да?

Вадик насупился, и, глядя на неё исподлобья, кивнул.

– И что – тебя ругают?

– Мне клеёнку кладут, – сказал он. – Как грудному.

«Как грудному» – это, наверняка, слова воспитательницы, догадалась Соня.

– А мы… мы не будем ругать и клеёнку класть! Да ты и писаться-то дома не будешь. А если вдруг и надуешь чуть-чуть… Мы возьмём фен и всё высушим.

Мальчик неожиданно обхватил её за шею и неловко прижался к ней. Соня ещё раз поцеловала его – звонко, без лишней порывистости, чтобы успокоить, а потом поднялась и подхватила его на руки.

– Ну, а где же ты варежки посеял? – весело спросила она.

Вадик по-прежнему крепко её обнимал. Соня даже не чувствовала его веса, так была рада его порыву.

– Я не посеял, – прошептал он ей на ухо. – Я их в сугроб спрятал. Чтобы у гномиков был тёплый домик!

– Ах, вон оно что… Ну-ка, побежали скорее искать! – предложила она, возвращая его на землю. – Я забыла тебе сказать – гномики не в каждом парке живут. Здесь, я проверяла, ни одного не завелось.

– Да… – вздохнул Вадик с видом человека, хорошо знающего жизнь. – Здесь дети очень жадные… вот гномики отсюда и ушли.

Они с трудом отыскали рукавицы, разумеется, полностью мокрые, и Соня натянула Вадику свои перчатки. Теперь он смешно махал пустыми пальцами и хохотал. Они ещё немного побегали по парку, и Соня, опасаясь переборщить с гулянием, отвела ребёнка обратно.

Они ещё посидели в холле, Соня почитала ему принесённую из дома книжку. В интернате наступало время ужина.

– Я пойду, дорогой, – сказала она. – Ты обязательно положи варежки посушиться – скажи нянечке. А мне надо ещё дяде Мите покушать приготовить. Представь, он придёт голодный – а дома никого.

– Ты ему пюре приготовь! – посоветовал Вадик. – Я люблю пюре.

– Вот, точно! – серьёзно кивнула Соня. – Я так и сделаю. Ну, беги, а то опоздаешь.

* * *

Обратно ноги совсем не шли. То ли она устала, то ли боялась, что дома её встретит холодная тишина. Митя ни разу не позвонил – за весь день. Пока Соня была с Вадиком, она старалась об этом не думать, но теперь ей становилось всё хуже и хуже.

Она со страхом подняла глаза на окна. Так и есть – свет не горел. Сердце у неё упало – обычно в это время Митя уже приходил с работы. Но не успела она опустить взгляд, как наткнулась на кого-то с разбега, и этот кто-то так страстно и порывисто обнял её, что…

– Слава Богу! – страдальческим шёпотом проговорил он. – Я думал – куда ты пропала…

– Я у Вадика была, – зло ответила Соня, пытаясь вырваться.

– Так долго?

– Мог бы позвонить и узнать, где я.

– Не мог.

Митя неожиданно разжал объятья, больше не пытаясь её удержать. Тон у него изменился – снова стал чужим, отстранённым.

– Почему, интересно? Так сильно был занят?

– Нет. Не знаю. Не мог, и всё.

Соня недоуменно смотрела на него – да что же это такое?

– Митя! Я ничего не понимаю, – чуть не плача, произнесла она. – Скажи мне честно, что происходит? Ты меня больше не любишь?

– Спятила? – в его голосе звучала непонятная мука.

– Не груби! – не выдержала Соня. – Это ты – спятил! Чего ты с катушек слетел? Она тебе что – самый дорогой человек на земле, что ли? Ой, Мить, прости… что я несу!.. Просто не могу понять… За что ты со мной так?!

– Домой, пойдём домой, – пробормотал он, не отвечая.

Но и дома Митя не спешил объясняться. Они сели ужинать, но разговор едва клеился.

– Ты виделся с Наташей? – сухо спросила Соня, отодвинув нетронутую тарелку.

– Да, – коротко ответил он, глядя куда-то в стол.

^— Где?

– На работе.

– Она к тебе приходила?

– Она теперь… это теперь её предприятие. Она единственная наследница – всего. Лариса всё предусмотрела, оставила завещание.

– Ах, вот оно что… – протянула Соня. – Ну, и как она?

– Немного успокоилась. Вообще – плохо.

– Ты её, конечно, утешил и поддержал, – Соня едва сдерживала язвительный тон, сама понимая, как это низко с её стороны.

– Постарался, – он не реагировал на провокации.

– Ну, и каким же образом ты старался? – слетело у неё с языка.

Митя молчал. Соня схватилась за голову, вскочила и подбежала к окну.

– Всё, я больше не могу, – выкрикнула она. – Или ты разговариваешь со мной, или я… Мить, я не знаю, что думать!

Он поднял на неё непонятный взгляд.

– Соня… я не представляю, как это даже сказать, – медленно проговорил он. – Язык не ворочается. Не могу врать, вот и… А сам постоянно – только об этом.

Сердце у неё ухнуло и упало. Соня догадалась, что сейчас услышит. Значит, всё так и есть. Митя ей изменил, изменил с Наташей. И что же, что ей теперь делать? Может, заткнуть уши, не слушать? Что – вообще – теперь – делать? Умереть… лечь и умереть…

А он продолжал, жестоко, бесчеловечно продолжал, глядя не на неё, а куда-то в сторону. Соне хотелось крикнуть, заорать, чтобы он прекратил, чтобы просто взял и ушёл… но она словно примерзла – холод мгновенно охватил ее, от пальцев ног до кончиков волос.