Сказки Гореловской рощи (Повесть-сказка)

«Хитрецы! Выгадывали, вот и просчитались», — думал Хомяк, усаживаясь под березой. Он считал, что из-за Ящерицы и Тушканчика он не получил пирог, и больше не хотел сидеть с ними рядом.

ВОЛЧЬЯ ХИТРОСТЬ

На макушку кургана взбежал волк Рыжий Загривок и глаза его горели. Пирог волку не нужен был, волк наелся баранины. Выступать волк не собирался, когда шел из дома. Сказки свои он придумал уже здесь, чтобы защитить себя, чтобы и завтра ему позволили жить в Гореловской роще..

Волк поднялся на курган, чтобы говорить о зайцах. О них сочинил он свои сказки. Хитро сочинил, чтобы ясно всем стало, что с зайцами только так индо поступать, как поступает он, волк Рыжий Загривок, чтобы все поняли из его сказок, что чем скорее переведутся в роще зайцы, тем легче жить будет. Речь свою волк начал издалека:

— Тут многие рассказывали свои сказки, а я вот хочу рассказать вам сказки, дошедшие до нас из древности. Их рассказывал мне дед мой — волк Зубастая Челюсть. Сейчас вы услышите их. Но мы все должны понять, что это не просто сказки, а как бы завещание наших предков. Это их обращение к нам, чтобы мы, послушав наказ их, кое над чем задумались. В сказках наших предков очень много мудрости. Ее только понять надо. Вот, например, сказка о заячьей ухе. На первый взгляд вроде ничего в ней такого нет, а вдумаешься — ого-го! Послушайте ее Собрались как-то на поляне в лесу звери и разговорились, кто из них чем знаменит. Заяц тоже пришел. Встал под березкой и стоит помалкивает, слушает, о чем другие говорить будут. Первым на круг Лев вышел. Прошелся по полянке, гривой царственной встряхнул, грудь могучую показал всем.

— Я, — говорит, — ваш царь. Надеюсь, этим все сказано?

И все закричали:

— Сказано! Сказано!

Заяц тоже голосок подал:

— Сказано.

И опять затаился.

Верблюд на круг вышел. Гордо голову вздернул:

— Я тропы сквозь пустыни прокладываю. Колючки ем. Похвально это или не похвально?

И все закричали:

— Похвально! Похвально!

Заяц тоже сказал:

— Похвально.

И опять затаился. Медведь о себе говорить начал:

— Вы знаете, сколько во мне силы? Я могу вот эту березу, под которой Заяц стоит, в дугу согнуть. Хотите поглядеть?

Но медведь два дня назад по лесу ходил, дуги из деревьев гнул, все видели и потому закричали:

— Не надо! Не надо!

Заяц тоже сказал:

— Не надо.

Хотя его никто и не спрашивал.

И когда все высказались и больше говорить было некому, вспомнили и о нем.

— Что же ты ничего не скажешь, косой?

А что зайцу говорить? Ему хвастать нечем: нет у него ни силы медвежьей, ни хитрости лисьей. И сквозь пустыни он троп не прокладывал. А звери столпились вокруг него, ждут:

Говори. Прижался Заяц к березе. Шепчет:

Что вам от меня надо? Не смейтесь надо мной. Мы, зайцы, только ростом не взяли, а головы у нас думают не хуже ваших.

— Что? Что ты сказал? — возмутились звери.

— А то и сказал, что наши головы не хуже ваших соображают. Приходите завтра ко мне. Я вас всех один досыта накормлю.

— Что? Один?

— Один.

— Досыта?

— Досыта.

Заяц разгорячился, ушами подергивает, лапами размахивает. Посмеялись звери над ним, а на другой день в гости к нему пожаловали. И детей с собой привели: пусть и они посмеются над Зайцем- Ну где это видано, чтобы Заяц один всех накормить смог! Вот хвастун-то. Звери перемаргивались между собой, посмеивались, а Заяц молча раздал всем ложки. Подвел к озеру и говорит:

— Вы знаете, что такое уха? Это вода с рыбой. Вот вам на первое целое озеро ухи. Съедите, я вам второе подам. Но только чур уху мою до дна выхлебать.

И поняли тут звери: перехитрил их Заяц. Да делать нечего: уговор есть уговор. Начали хлебать заячью уху. И ныне все хлебают и никак выхлебать не могут. А выхлебать хочется, чтобы узнать, что же им Заяц на второе приготовил».

Волк ждал бури. Волк ждал гнева против зайцев, а все смеялись. Не смеялся только Бурундук на сосне, потому что не видел ничего смешного в том, что рассказал волк. Остальные все смеялись. Это было непонятно волку, и он, поскрипывая зубами, сказал:

— Смеетесь? Зря. В смысл вдумайтесь. Что своей сказкой говорят нам предки? Что Заяц надо всеми шутку выкинул — озеро хлебать заставил. Плакать надо, а вы хохочете. Ну, что ж, расскажу я вам еще одну историю, завещанную нам дедами и прадедами нашими, и тогда, может быть, вы поймете, почему предупреждали нас предки: «Бойтесь зайцев. Все беды наши от них идут»

Волк откашлялся, поглядел на созвездие Большой Медведицы, подумал: «Помогайте мне, звезды», — и повел рассказ свой:

«Когда-то звери жили одной семьей — волки, лисы, медведи, зайцы — все вместе. И вздумалось им однажды щи сварить: никогда они ничего вареного не ели. Раздобыли кочан капусты, оставили на полянке Зайца караулить его, а сами пошли сучья собирать.

— Возьмите и меня с собой, — запросился Заяц.

Но звери сказали ему:

— Что ты унести можешь? Прутик какой-нибудь. Сиди уж вон, карауль.

И остался Заяц один на один с кочаном капусты. Похаживает вокруг него, ноздрями шмыгает — вкусно как пахнет. Лапками его пожмет — сочно хрустит то как. Эх, сесть бы сейчас возле него, обхватить коленками и грызть, грызть. Но как сядешь, когда кочан-то не его, общий. Съешь — шуму не оберешься.

Ходит Заяц вокруг капусты. Кочан большой, живот у Зайца маленький. Глотает Заяц слюнки, отмахивается от комаров, разговаривает сам с собой:

— Нашли сидельца. Им там хорошо сучья собирать, у них никакого соблазна нет, а тут вот майся, охраняй, а они, может, даже и спасибо не скажут за это.

И решил тут Заяц, что за верную службу положен ему листок капусты. Взял и съел его. И стал кочан чуть-чуть поменьше а живот у Зайца чуть-чуть

побольше. А звери все не шли, а Заяц все похаживал по полянке да почмокивал:

— М-да. Если у них сила, так они и приказывать могут.

— А если ты маленький? Сказали тебе — карауль. И не поперечишь, приневолили.

И вдруг решительно шагнул к капусте:

— Чего это я самого себя томить буду? Есть же в этом кочане моя доля? Есть. Так какая разница, когда я ее съем, сейчас или чуть позже?

Прикинул на глазок, сколько должно выпасть на его долю, и съел. И стал кочан еще чуть меньше, а живот у Зайца еще чуть больше.

Сидит Заяц, ножки калачиком, хмурится. Хоть и не больно это у него хорошо получается, но все-таки хмурится. Ворчит:

— Чего они не идут так долго? Тут измаешься, слюной изойдешь, пока они варить соберутся. Да и зачем варить? Капуста и в сыром виде вкусная.

Говорит, а сам все ближе, ближе к вилку подвигается. Придвинулся вплотную и сжевал с него еще несколько листков.

— Я, — говорит, — меньше всех, а маленькому всегда побольше дают.

Так листик по листику и раздел Заяц кочан до самой кочерыжки. И только тут спохватился:

— Что же я наделал?

И слышит, пробирается кто-то сквозь чащу, шебуршит листьями.

— Сейчас мне попадет, — перетрусил Заяц.

Но так как он был умным Зайцем, то не стал дожидаться, когда его бить будут, нырнул в кусты, только его и видели.