Сказки о сотворении мира

— Ну, Оскар!

— Натан Валерьянович, не ругайте меня сейчас. Потом за все отругаете. Давайте лучше думать, как быть. Иначе, я не знаю, чем дело кончится.

— Давай думать, — согласился Учитель. — Давай, выкладывай, что еще натворил? Разложим факты с самого начала.

— Соседка видела убийцу, — сообщил Оскар. — Говорит, мужик, похожий на Бельмондо. Коренастый, накачанный.

— На кого? — не понял Натан.

— На актера иностранного. Говорит, похож на Бельмондо и ведет себя странно, как стукнутый пыльным мешком. Подходит к ней и спрашивает, где выход? А у самого плащ в крови и пистолет. Разве нормальный человек спросит выход с пистолетом в руке? У нас, где вход, там и выход, а как у них за границей, не знаю.

— Почему за границей? Он иностранец?

— Не знаю. Соседка, дура старая, выбежала на выстрел, думала, шкаф упал, а тут… идет от Коробова это чучело и дверь за собой не закрывает, а за ним по кафелю кровавый след. Она давай орать. Все выбежали, кинулись в квартиру, а дед готов: распластался по полу, и дыра вместо глаза.

— Следователь знает?

— Должен знать, если не идиот! Весь дом знает! Вся улица и прилегающие к ней переулки. Там до сих пор стихийные митинги.

— Скверно.

— Почему, Учитель? Они ведь могли обвинить меня.

— Ты помнишь, Оскар, что у камней Греаля фатальная судьба? Они не терпят случайных рук. Чтобы владеть камнем, человек должен получить его из рук существа, которое имеет право делать такие подарки. Жорж подарил его Мирославе, Мирослава — послала тебе перед катастрофой, как будто предчувствовала…

— Знала, — поправил Оскар. — Иначе бы не послала. Они все равно летели в Москву. Знала, Учитель, знала! Она специально полезла в самолет, чтобы доказать нам всем…

— Все!!! — воскликнул Боровский. — Довольно с меня этой гнусной истории! О чем мы говорим, Оскар? Мы говорим о том, что драгоценный камень дошел до нас простым письмом обычной почтой, потому что был адресован человеком, имеющим на это право. Коробову его никто не адресовал. Попав в случайные руки, Глаз уходит, и возвращается туда, откуда начал путь. Ты не должен был оставлять его без присмотра.

— Я же не думал, что он помчится к Греалю… Я хотел подобрать батареи, чтобы двести раз не ездить в город и обратно.

— О чем тебя предупреждала Мирослава?..

— Натан Валерьянович, но если Греаль лишился хозяина, значит он в спящем режиме. А в спящем режиме он не мог притягивать камни. Коробов — просто несчастный случай.

— Не знаю, — ответил Натан. — Новый хозяин мог объявиться когда угодно. Что угодно могло произойти за истекший год. Вдумайся, что ты сказал: невменяемый человек возник в подъезде, не пользуясь входной дверью, не соображая, что оружие нужно прятать и заметать следы там, где совершил преступление. Убийца даже не вытер кровь с ботинок. Никакой это не несчастный случай, Оскар. Здесь кое-что другое.

— Ну да, — согласился Оскар.

— Чтобы вернуть камень, надо найти преступника. Конечно, будет лучше, если найдем его мы, а не следователь.

— Как, Учитель?! Его морду никто на районе не знает. Откуда пришел, куда ушел — никто не видел. А если он друид?

— Друид не станет красть Глаз, — заявил Боровский. — Друиды знают, что красть камни Греаля смертельно опасно. Только полоумный человек, не ведающий, что творит, может взяться за такую глупость.

— Точно, полоумный.

— Именно полоумный…

— А ведь это идея, Учитель!

— Идея, — согласился Боровский.

— Берется обыкновенный человек, зомбируется, потом ничего не помнит…

Натан Валерьянович встал из-за стола и выключил закипающий чайник.

— Поехали… В Москве есть клиника для зомби, ничего не помнящих. Если мы правы, он обязательно туда попадет.

— А может, не попадет. А может, попадет не туда.

— Правильный персонаж всегда окажется там, где надо, — заявил Валех. — Тем он и отличается от Человека.

— Не каждый Человек пользуется покровительственным участием Создателя. Тем более, не каждый персонаж.

— Существо, лишенное участия Создателя, превращается в монстра и живет по своим законам. Рано или поздно, монстр возвращается, чтобы покровительствовать тому, кто создал его. Не проси у меня защиты от такого покровительства.

— У чудовища четыре Уха, три Глаза, два Сердца и ни одной Души. Оно возникнет из чаши с ядом, разинет пасть и в мире воцарится хаос. Все живое истлеет. Все мертвое подчинится страху, потому что лишится ума, но обретет разум; лишится мудрости, но обретет веру; лишится смысла жизни, но обретет царство божье…

— Воистину, — согласился Валех. — Когда ты исчерпаешь себя в сочинительстве, я найду тебе другую работу.

— Напрасно, Валех. Как только я перестану сочинять фантастику, мой покладистый характер испортится. Из лапочки я превращусь в стерву. Сначала буду ненавидеть себя и всех вокруг, потом возьму автомат и покончу с миром, который меня раздражает. Конечно, у меня не будет денег на адвоката, и ты придешь ко мне в камеру смертников, чтобы научить, как жить дальше.

— Чтобы покончить с миром достаточно одного выстрела.

— Ты уверен, что достаточно? Поклянись, что ты в этом уверен, Валех!

— У чудовища было три Глаза, три Уха, бездонная Пасть и бесконечный Хвост. Оно восстало из небытия, чтобы взглянуть на мир, и мир завертелся вокруг, возникая из хаоса и возвращаясь в хаос.

— А если у чудовища пропал Глаз, Валех? Предположим, было три, стало два?

— Двуглазое чудовище стало называть себя Человеком.

— А если Человек откроет у себя во лбу третий Глаз, он перестанет быть Человеком?

— И разделит печальную участь Творца, — ответил Валех. — Чтобы разделить счастливую участь Творца, Человеку придется ослепнуть на все три Глаза одновременно.

— А если на два ослепнуть, а один оставить?

— Тогда, Человек, мне будет тебя искренне жаль, ибо ты узришь Страшный суд, на котором не будет тебе адвоката. Вместо тюрьмы ты отправишься в адский котел, и будешь молить о смерти, но тебя никто не услышит.

— Я не хочу, чтобы физики знакомились со стрелком. Мне нужно увести от них Глаз Греаля как можно дальше.