Сказки Рускалы. Царица Василиса

— Не против чего? Объятий или сна на двоих?

— Не красней, Василиса Дивляновна, лишнего себе не позволю, — рассмеялся Кощей.

— Да уж...

Кисельный берег молочной реки мягко окутывал босые ноги. Колдун шел рядом, и на мгновение показалось — ничего плохого не случилось. Не было никакой жабы и хвори. Вот они мы — настоящие. Такие счастливые и безмятежные.

— Мне страшно. Очень страшно.— Я остановилась и прижала руку к груди жениха.

— Ничего не бойся, — объятья колдуна укутали покоем, — пока я рядом, нечего бояться.

— Именно это меня и пугает. Пообещай, что не сделаешь ничего, что может навредить тебе.

— Не могу, голубушка. Такого обещания ты от меня не получишь. — В груди Кощея гулко дернулось сердце одним ударом, и затихло. Руку на отсечение — это был стук живого сердца.— Мне пора, — колдун уверенно оттолкнул меня.

— Куда ты?

Образ жениха растаял на кончиках пальцев холодным туманом.

Проснуться не получалось долго. Слишком долго. Не сомневалась, что это дело рук Кощея. Без его ворожбы давно бы в Яви очутилась. Очередной рывок, наконец, увенчалась успехом. Так измучиться во сне — надо постараться.

Пасмурное утро заглядывало в спальню через пыльное стекло. Засохшие разводы от дождя еле пропускали и без того слабый свет. Жива. Кто же тогда, Матушка Сыра Земля, кто?

Попытки встать с кровати закончились провалом — я с глухим грохотом повалилась на пол. Ноги не держали. Боль ушла, как и чернеющие прожилки. Осталась только бесконечная слабость.

— Матушки, — Досада топала не хуже коня, спеша мне на помощь — ты цела?!

— Цела, только сил нет никаких.

— Не беда. Беда нас стороной обошла. Почти обошла, — замялась чертовка.

— Кого смерть забрала?

— Никого не забрала. Всех оставила, — Досада кряхтела, помогая подняться.

— Кощеевых рук дело?

— Его родимого, — кивнула подруга.

— Где он? — на мгновение сердце ушло вниз.

— С Малушей, повел Немира домой. Наш староста наотрез отказался отлеживаться тут, мол, дома и стены помогают. Все закончилось, Вась.

— Слава солнцу, — с облегчением облокотилась на подушку.

— Надо бы поесть. Я там похлебки наварила из рябчика. Будешь?

— Нет, спасибо. Что-то не хочется. Расскажи лучше, что ночью было. К кому смерть пришла?

— К ребенку пришла, — вздохнула Досада. — А уж что было — у жениха своего спрашивай. Как смерть на порог ступила, он ее чуть ли не за шкирку на улицу вытащил. О чем они там договаривались — одному небу известно.

Подруга заботливо приготовила чистую рубашку и сарафан и даже переодеться помогла. Настойчивости Досады можно позавидовать: пара нравоучений о вреде голода — и во рту разливается свежая похлебка. Не думала, что так голодна, пока есть не начала. После двух мисок мои силы решительно заявили — возвращению быть. Вдоволь насладившись сытой похлебкой, растянулась на лавке в горнице Малуши.

— Гляди, как тебе захорошело, — радовалась Досада, — покушала и на ноги встала.

— До горницы путь неблизкий, надо для потомков записать — великий подвиг.

— Ты все равно еще слаба, — подруга пропустила шутку мимо ушей, — пару седмиц погоди и как новенькая будешь. Травок тебе дам. Хороших.

Чертовка приготовилась продолжить речь о пользе целебных растений, но дверь избы тонко скрипнула, и на пороге возник Кощей.

— Засиделась я. Хорошо тут, а дома лучше.— Досада сделала изящный жест ручкой, мол, прощайте, и поспешила уйти.

Колдун сложил руки за спину и отчеканил каблуками остроносых сапог. Вид у него довольный, но в глазах читалась усталость.

— Ты похож на богатыря, который только что от чудища поганого столицу освободил. Не меньше! — пришлось сесть на лавке, чтобы лучше разглядеть довольного жениха.

— Шутишь, Василиса Дивляновна, это хорошо. Значит, на поправку идешь, — заулыбался Кощей.

— Чувствую себя хорошо, рада, что все живы. Но вот вопрос. — оставив шутливый тон, заглянула в глаза собеседника. — что ты со смертью такого сделал?

— Василиса, это мы обсуждать не станем, — ледяным голосом отрезал Кощей.

— Как это не станем?

— А вот так. Не станем, на том конец.

***

За две седмицы пролилось дождей столько, что, дурным делом, селяне подумали — смоет все к чертовой бабушке. Все, что жаба пеклом держала, пришло разом. Остатки скудного урожая утекли вместе с дождевыми водами. Немир решил закупать зерно да овощи — какой еще выход? У Кощея золота занял, повезли телеги в амбары и погреба запасы на зиму.

Жизнь понемногу возвращалась в привычное русло. Народ занимался своими делами, поддерживая тихую гладь ежедневных забот. Готовились люди встречать осень, а за ней зиму. С каждым днем силы возвращались в нашу землю, измученную жабьей хворью. И ко мне здоровье вернулось. О слабости уже и не вспомнить. Каждый вечер Кощей все чаще вспоминал дом. На мысли, что пришла пора покинуть Глухомань, душа грустью не отзывалась.

— Нет, эти книги в зеленый сундук надо. — выхватив у Кощея стопку рукописей, я поспешила убрать их куда положено, — нет порядка у вас мужиков.

— Душа моя, голубушка ненаглядная, я даже не знаю, может, сразу избу к нам во двор перенести, нет? — Кощей растерянно окинул взглядом дюжину уже упакованных сундуков.

— Зачем избу, давай всю Глухомань сразу. Будет с кем вечером за вышивкой поболтать.

— Мне еще коня твоего надо переправить. И прошу заметить — не своим ходом.

— Сам дойдет, не маленький.— Смахивая пыль с глиняных горшков, я аккуратно составляла один к одному на стол.

— Тайными тропами, с нами, — потеряв всякую надежду на здравый смысл, заключил Кощей.