Сказочница

— Эта каменюка и есть ваша «Книга мёртвых», — интересуюсь недоверчиво.

— Она… — это Лаврик за спиной шепчет.

— Мммм… А почему в ней только одно предложение? Нет, фраза, конечно, смыслом насыщена, никто не спорит, но как-то маловато для книги…

— То есть эта фраза тебе тоже знакома? — мэтр смотрел на меня, как на Бога, и мне стало стыдно.

— Ну… — и захотелось даже соврать. — Знакома… Только не надо снова за голову хвататься, пожалуйста! Вам плохо станет, что я потом Киру скажу!?

— Скажешь ему, что я старый идиот, — проворчал мэтр и прямо на пол у книги сел. — Так что там написано?

— Карфаген должен быть разрушен, — призналась я.

— Помедленнее, я записываю!

— И что это значит?

— Ну, вообще это призыв к борьбе.

— А что такое Карфаген? — это Лаврик опять свои пять копеек вставил.

— Государство такое. Было. Давно. Кажется, в Африке, но я не уверена… Да что ж ты записываешь-то все время!? Раздражает…

— Пусть пишет, — возразил мэтр Лин. — Ему полезно… Не смотри на него, слушай меня. На чем я?.. Ах, да. «Книга мертвых». Как ты уже, видимо, догадалась — это не обычная книга, а своего рода артефакт. По всей вероятности, самый древний артефакт из всех существующих. Он предсказывает будущее, дает указания и советы… Один раз в день, вот тут, — жест в сторону камня, — появляется фраза. Мы ее переводим, — тяжкий вздох. — И трактуем, — еще один вздох, не менее тяжкий. — Жрецы храма Слова занимаются этим сотни лет…

Мэтр Лин закрыл лицо руками и застонал сквозь зубы.

— И в один прекрасный день появляешься ты и заявляешь, что мы идиоты, что мы все делали неправильно.

— Ничего такого я никогда не говорила! — совершенно искренне возмутилась я.

— Спасибо, хоть на этом… Лавр, и правда раздражает! Это-то можно уже не записывать!.. Так что, моя дорогая Мира, ты понимаешь, что ты значишь для нас всех?

Сморю на него молча и носом шмыгаю.

— Мы теперь тебя никуда не отпустим…

Так я и знала! Нет, вот чувствовала же, что надо было за креслом баррикадироваться! Аккуратно пячусь по коридору в сторону кривого зала, который мы только что покинули, и настороженного взгляда с Лаврика не свожу. Старик-то мне не соперник, от него я без труда скопчу. А вот длина ног и юность его ученика вызывали сомнение в успехе задуманного мероприятия.

— Мира! — вскрикнул мэтр Лин, когда понял причину моего странного поведения. — Я не в этом смысле!!!

— Да-да, я так и подумала… — делаю еще один осторожный шаг, а потом разворачиваюсь и — бегом отсюда!

— Мира, стой!!! Дурак я старый! Лавр, не считай ворон, беги за ней!..

Поздно! Теперь шиш поймаешь. Вокруг стола я от этого ребенка могу до вечера бегать… Хотя Кир мне, помнится, наглядно продемонстрировал, что от преграды можно и избавиться… Но где Кир, а где Лаврик… Не-а, кишка у Лаврика тонка. Он и не бегает даже. Стоит напротив, опершись о стол, и подозрительно на меня щурится.

— Бабы — дуры, — шипит сквозь зубы.

— Сам дурак.

— Кому ты нужна?

— Нелогичное заявление, учитывая все, только что сказанное, и то, что меня тут некоторые пытаются у предмета мебели зажать!

— Я в том смысле, что ты все не так поняла…

— Ага-ага…

— Мира, прошу тебя, — это мэтр Лин, наконец, добрался до нас и теперь тяжело дышит и крадется ко мне с другой стороны.

Недолго думая, легко вскакиваю на стол. Я инструктором по аэробике не один год работала, ноги у меня — будь здоров. Так могу врезать, что небо в алмазах увидят.

И вот стою я посреди стола напуганная до безобразия, с задранной юбкой, чтобы отбрыкиваться легче было, а у ног моих совершенно несчастный мэтр и нерационально счастливый его ученик, под юбку мне пялится, паразит. И что теперь делать? Долго мне так оборону держать? Боги, но где все-таки Кира носит!!

— Мира, — ласковым голосом, словно с умалишенной разговаривает, увещевает старик. — слезай, ты меня неправильно поняла… А ты не смотри! — рявкнул на Лаврика.

— Чего не смотреть-то? Ноги красивые, а она сама показывает и вроде не возражает! — возмущается и плечами пожимает. Тоже мне любитель прекрасного!

— Не поспорю, ноги красивые… — послышалось за моей спиной долгожданное и любимое.

— Пойду я, наверное, — нелогично пробормотал Лаврик и растворился в книжных полках.

А я смотрю на красавчика и чуть не плачу от облегчения.

— Кир, ты не представляешь, как я рада тебя видеть! — он меня со стола снимает, но из рук не выпускает.

— Ну, слава Изначальному, — бормочет мэтр Лин и без сил в кресло опускается. — Я уж думал все, смерть моя пришла…

— А что у вас тут происходит? — муж мой подозрительно глаза сощурил и так ненавязчиво меня чуть ниже спины поглаживает.

— Черт знает что, происходит! — жалуюсь я. — Меня тут без тебя чуть в монастырь не упекли! Чтоб я еще раз в какой храм пошла?! Да, ни ногой!

— Еще чего! — мэтр Лин возмущенно бородой трясет. — Не хватало! Да я бы повесился, если бы ты в наш храм ученицей пришла. Хватит, ты меня за этот час в конец угоняла!.. Послушай, мальчик, — это уже Киру, не мне, — глазки мне строить не надо, на меня твои грозные взгляды не действуют. Твоя жена, как оказалось, обладает уймой талантов и чересчур богатым воображением. Я ей сказал, что мы ее теперь никуда не отпустим, вот она, видимо, и решила, что прямо отсюда не отпустим…

— Понятно, — тянет Кир, но я-то вижу, что ничего непонятно.

— Она знает язык мертвых! — это из-за стеллажей раздалось, а мэтр только зубами скрипнул.

Красавчик посмотрел на меня удивленно и недоверчиво.

— Правда, сокровище мое?

— Неправда, — ну, не могу я ему врать, так и пытаться не буду. — Совсем немножко.

— Но гораздо больше всех нас вместе взятых, — констатирует седовласый мэтр. — Так что, ты уж береги ее, Кир! Я лично даже представить себе боюсь, сколько информации хранится в ее сумасбродной головке.

После этих слов Кир еще крепче сжал меня в объятиях.

— Идите уже, — махнул на нас рукой старик.

— Э! — я возмущенно воскликнула, потому что красавчик развернулся и понес меня к выходу. — А что с Изначальным миром-то!? Мы же так и не поговорили!

— О, давай не сегодня, а? — мэтр аж шарахнулся от меня, нехороший человек. — Давай ограничимся мертвым языком на сегодня. Ибо если вдруг выяснится, что ты на самом деле из Изначального мира, мне останется только наложить на себя руки…

То есть мне просто не верят. Обидно. Обнимаю Кира двумя руками и лицо на его шее прячу. Кто меня за язык тянул с этой латынью?.. Теперь точно в покое не оставят. И что за жизнь… Покой нам только снится…