Сказочница

— Так вот ты какая, дитя… — прошелестела пустота, и мне послышалось удивление, восторг и… гордость?

А потом вдруг стало светло — и вот тут-то ноги меня и подвели. Коленки дрогнули, и я бы точно рухнула на пол, если бы красноглазый мужчина, стоявший прямо передо мной, не подхватил меня, обняв горячими крепкими руками.

В прямом смысле, горячими. Я болезненно вздрогнула, обжегшись, и он немедленно выпустил меня из объятий, зашипев разочарованно:

— Прости, не хотел… Я очень давно никого не обнимал, забыл, что с вами надо быть осторожным…

А потом мы молчали и просто смотрели друг на друга. Ну, то есть он смотрел — задумчиво и нежно, а я просто пожирала его глазами.

Давно, много-много дней и ночей назад мы с Каем сверяли воспоминания. Их было не так много, даже на нас двоих, но они все-таки были. Обрывки эмоций, незаконченные картины, словно мазки безумного художника, изрисовавшего края полотна, а середину оставившего пустой. Но мы сошлись в одном: в том, что тот мужчина, который чаще всего приходил к нам в наших снах, тот мужчина, который мелькал в большинстве воспоминаний, именно он был нашим отцом.

Сейчас он стоял передо мной. Он и не он одновременно. Отец был выше ростом, впрочем, может, это мне только казалось, потому что я тогда была совсем маленькой. А все взрослые детям кажутся настоящими великанами. Но вот черты лица у него совершенно точно были мягче. И нос не такой приплюснутый. И скулы не настолько высокие. Разрез глаз чуть шире, а сами глаза шоколадные. Как у Кая.

— Что ж, — мужчина кивнул своим мыслям. — Мне нравится то, что я вижу. Давай знакомиться что ли, Семечка.

— П-почему Семечка? — перепугалась я. — Меня Мира зовут.

— Потому что ты Семечка, — он ласково улыбнулся. — Мое семя, посеянное время назад и взошедшее таким хорошим ростком…

А потом без какого-либо перехода, серьезно и строго, нахмурив смоляные брови:

— Наворотили вы дел, дети! За столетие не распутаешь…

Мне стало обидно и одновременно страшно. Обидно, потому что никакой вины я за собой не чувствовала, а страшно… Ну, понятно почему. Разве вот он станет разбираться, кто прав, кто виноват?! И еще больше захотелось назад к Киру. К моему деспоту и тирану. Пусть отругает меня за безголовость и самоволие и никуда-никуда больше не отпускает одну.

— Впрочем, тут я не прав… Столетие нам не понадобиться. Вижу, ты немного растерянна и не понимаешь, что происходит…

Ну, слава Богу!

— А происходит следующее, — дракон опустился в кресло, вытянул ноги и, сложив руки на груди, заговорил:

— Возможно, мне надо было вмешаться раньше. До того, как все зашло так далеко. Но время в тоске не летит, оно тянется, словно густой мед за ложкой. И вырваться из этой липкой ловушки совершенно невозможно. Магия уходит из миров, оставляя после себя пустыни, уже давно… Но так всегда было. Если она пропала в одном месте, то обязательно появится в другом. И угадать, где именно это произойдет в следующий раз до недавнего времени было совершенно невозможно.

Серый хмыкнул и закрыл глаза.

— Люди изобретают столько ненужных вещей, за всем разве уследишь? Вот и этот… умелец… придумал ловушку для магии. Высасывает ее из воздуха и запечатывает в банки, как огурцы.

Дракон вдруг подмигнул мне красным глазом и заговорщицким шепотом поделился со мной:

— Страсть до чего люблю маринованные огурцы, небольшого размера, хрустящие, с маленькими, аппетитными пупырышками…

Я моргнула, не зная, что на это сказать, а легендарный дракон блаженно зажмурился и произнес уже другим, совершенно не вяжущимся с выражением лица голосом:

— Когда в руках одного человека собирается много магии, он обязательно начинает чувствовать себя всесильным. Скажи мне, Семечка, чувствуешь ли ты свою Нессу?

Я молча покачала головой.

— А знаешь почему?

— Ну, если этот ваш вопрос как-то связан с тем, что вы тут только что рассказывали про банки с магией, — неуверенно проговорила я, чувствуя себя абсолютной идиткой, — то остается предположить, что они где-то заперты…

— И как ты думаешь, где?

— В банках? — я приподняла брови. Ну, а что… абсолютно необязательно итак смеяться.

— В некотором роде, — отсмеявшись, согласился дракон. — Не обижайся, но если подумать, то чаруса и вправду чем-то напоминает банку.

— Подождите-подождите! — я подняла вверх указательный палец и даже потрясла им для пущей важности. — Но мне совершенно точно кто-то говорил, что драконы не могут летать сквозь чарусы… Там что-то было про магическую аномалию… Я сейчас вспомню, я точно это знала…

— Не могут, — Серый поднялся из кресла и подошел к окну, за которым по-прежнему кто-то многоголосо стенал и плакал. — Точно так же, как чарусники не могут покинуть своего пространственного кармана. Я думал, ты поняла, как это работает. Если магия исчезла из одного места, она обязательно появится в другом…

— И что нам делать? — спросила я и подошла к окну, чтобы посмотреть, что там привлекло внимание дракона.

И лучше бы я этого не делала, потому что там не было неба, деревьев, домов и людей. Ничего такого, что я ожидала увидеть. За окном была спальня. Наша с Киром спальня. И Кир лежал на кровати, откинув руку в сторону. Мерно вздымающаяся грудь говорила о том, что он крепко спит, и мне до боли просто захотелось протянуть руку и провести ладонью по темным волосам, разбудить его, склонившись к его лицу, чтобы я стала первой, кто увидит, как мутны спросонья его глаза, как сон отступает перед действительностью, как раздвигаются в улыбке губы…

— Нам? — Серый перевел на меня задумчивый взгляд. — Боюсь, что сделать что-то в этой ситуации можешь только ты…

— Я думала, что ты всесильный легендарный дракон, — проворчала я. — Что ты можешь все… Неужели нет какого-то заклинания, которое сможет все исправить и повернуть вспять?

— Я не всесильный, — он грустно покачал головой. — Всесилие — миф. Что же касается заклинания, то тут ты права. В некотором роде… Расскажи мне сказку, сказочница. И пусть она будет о том, как ничего этого не было…

Я не хотела понимать. Просто не хотела, хотя, кажется, понимание происходящего уже засело острой иглой в моем мозгу. Так вот о каких жертвах говорил

Ромашка!

Я глянула на мальчишку, который с виноватым видом сидел у стены.

— Вы обещали мне, что я вернусь к утру…

— Мы врали, — прошептала Лютик, и я увидела как по ее кукольной щеке катится одинокая слезинка.

— Сказку, Семечка… — поторопил меня дракон, а я запустила обе руки в свои волосы и простонала:

— Я не могу… Я не хочу, пожалуйста…