Скитальцы

– Да.

– Вот и отлично, на том и порешим. А теперь, пошли спать и греться, я замёрз как бездомная собака.

Всё прошло гладко. Дий переговорил с Йелно, тот первым делом сказал:

– Мазь на пыльце первоцвета – не дам.

После он долго на разные лады материл Дия, сокрушался, что боги ему послали в друзья идиота, но согласился поговорить с Лесником, насчёт смены караула, на ходу придумав байку, что так у отделения Дия будет два выходных к ряду, и первый из них – банный день. Послушав Раванера, даже сам Дий чуть не начал скакать от радости – ведь такая удача, два дня отдыха, да ещё и баня! Самый, казалось, сложный вопрос был утрясён моментально. Тем более, что мазь с первоцветом у Дия была. Немного, но он ещё на Вольмовом луге, когда капитан достал ампулы, оставил себе флакончик, на всякий случай. Йелно про него не знал, иначе бы ныл о расточительстве и требовал продать.

Когда Дий ушёл, Раванер какое-то время чесал в затылке и изумлённо вертел головой. Это же надо: спасти жизнь лидландскому магу?.. Йелно всегда гордился тем, то у него нюх на прибыльные дела. А от этого дела пахло золотишком. Он даже подумал, что зря не дал Дию мазь на пыльце первоцвета. Да уж, с этим парнем надо дружить…

Бельт договорился о замене, а к вечеру и Йелно шепнул, что Лесник не против. Пелль только кивнул, отмахнувшись рукой от своего навязчивого денщика. Но о последнем травник узнал уже потом, а пока солнце только совершало своё неспешное, зимнее восхождение к зениту. Впереди у Дия была уйма времени, чтоб самому себя извести размышлениями. Для начала он собрался. В холщёвую сумку парень сложил те мази, которые нужны. Потом набор игл и ниток для штопанья ран. Потом он час ходил вокруг очень пустой сумки и терзался, что вроде всё взял, а сумка пуста, возможно – чего-то не хватает. К вечеру в сумке не было места. Дий запихал туда всё, что только мог. Даже мазь от мозолей и сушеные листья катрелла – от запора. Если бы ему под руку подвернулся Лесник, на всякий случай он бы и его попытался туда засунуть. Полезная же вещь! Попадаешь в затруднительное положение, достаёшь из сумки Лесника, спрашиваешь совета или помощи или и того и другого… А он тебе в ответ умную фразу, окрик, приводящий в чувство, верный совет. Тут Дия на какое-то время оставили мысли о магичке, и он размышлял, с каких это пор он стал человеком Лесника, да ещё и на него полагающимся и верящим? Как-то не подспудно у него, зелёного юнца, возникло пренебрежение к остальным солдатам, из других частей. Когда он стал «лесником», как их роту называли между собой остальные, и как глубока его преданность?

Словом, день проходил мучительно. Но вечером стало ещё хуже: появился страх за эту авантюру. Боязнь подставить своих друзей, которые решили ему помочь. Нет, Лесника Дий не боялся. Ист Пелль не осудил бы парня за этот поступок. Но он неукоснительно выполнял закон, и повесил бы всех изменников, замешанных в этом деле, не моргнув глазом, из которого одиноко сбегает слеза.

Во время ужина, перед заступлением в караул, Дий так и не смог в себя засунуть ни одной ложки того, что повара по ошибке назвали едой.

– Кто готовил? – С тихой яростью спросил Кап, облизывая ложку, доев всё до крошки. – Это было отвратительно!

– Третий взвод, пятые… - Бельт ответил машинально, взгляд его был прикован к порции Дия. – А ты… Дий, ты не голоден? Ты поешь обязательно, ночь, зима, снег метёт, дело важное. Если с пустым желудком идти – будет плохо.

– Я не хочу, Бельт, не лезет.

– Я тогда заберу? – Спросил тот. – Чего доброй еде-то пропадать?

– Эти помои нельзя назвать доброй едой, Бельт! – Воскликнул Кап, пытаясь перехватить у сержанта тарелку Дия.

Бельт с боем придвинул к себе порцию Дия и заработал челюстями, разве что не издавая довольное рычание поймавшего добычу хищника. Кап тут же потянулся своей ложкой к миске, приговаривая:

– Я тебе сейчас покажу, чем нас травят!..

Дий оглядел своих товарищей. Жаф с Кла увлечённо резались в крестики-нолики, макая пальцы в остатки компота из сушеных яблок. Эльтер дремал, откинувшись на спинку стула, Кап с Бельтом воевали за порцию Дия, переругиваясь и чавкая. Этих людей Дий мог назвать своими друзьями. Ради него они рискуют собой. Обкатав эту мысль в голове, травник решил, что эти люди важнее всего. Важнее войны, важнее оставшейся дома Козы и кошек, важнее умирающей лидландской магички. Жаль было всех. Но не хотелось, чтоб они подставляли себя из-за него и его желаний. Дий уже открыл было рот, чтоб сказать, что всё отменяется, как Бельт пихнул его локтём в рёбра.

– Меньше думай. У тебя на лице всё написано, Дий… На вот, держи. Йелно сегодня дал, сказал: «когда у нашего идиота лицо станет особенно идиотским, побелеет, он сам начнёт зыркать по вам глазами, дай ему это, пусть залпом выпьет. Не захочет, влейте силой». – Бельт протянул пузырёк Дию. Тот принял его, ощутив одновременно тепло от руки Бельта и тут же холод от жидкости внутри. Откупорил его и в нос шибанул запах спирта. Глянув на Бельта, состроившего хмурый взгляд, Дий выпил содержимое. Обожгло гортань, пищевод, а в желудке раздался взрыв. Голова удивительно очистилась, представив взору выжженные пустыни, развалины древних зданий, осколки чужих культур. Шелест песка времён перебивал специфический сухой запах горячей пустыни. Видение прервал голос Капллеуса:

– О, это чё, настойка из диева вина? А есть ещё? Где Йелно её взял? Я тоже хочу!

– Морда треснет. – Усмехнулся Бельт. – У тебя и так, поди, есть заначка.

– Есть, но заначка – это заначка. Вот станет тебе худо, друг мой Бельт, будешь умирать на снегу от холода, синий весь, обмороженный, а я достану её и спасу твою паршивую сержантскую жизнь. Заначку трогать нельзя. А вот настойку эту – хочу!

Бельт только улыбнулся и ответил:

– У Йелно есть ещё, наверное, к нему обратись.

– Проще у палача на плахе милостыни монетку, да топор выпросить, чем у Йелно что-то… - Опечалился Кап.

– Хватит трындеть. Дий, ты как?

Парень вернулся после мысленной прогулки в тесную кухоньку Дыры, выдохнул и улыбнулся:

– Я не готов.

– Вот и отлично, это твои проблемы. – Лучезарно заулыбался Капллеус. – Когда-нибудь я стану бардам продавать балладу о тебе и дохлой магичке, он любил её, она его, но он ссыкун, а она сдохла…

– Кап… - Начал было Бельт, но его перебил Дий:

– Заткни уже своё хлебало. Злишь сейчас только.

Кап улыбнулся и примирительно выставил перед собой ладони:

– Не серчай. Я не со зла, просто нужно тебя расшевелить. Не бойся, Дий, всё нормально будет!

Первое отделение заступило в караул. Жаф и Дий остались на плацу, а остальные заняли четыре банешки острога. Жафу отводили роль ревуна. На самом деле, довольно рискованную роль. В случае чего, Жаф должен был прикинуться пьяным и поднять шум. За это неминуемо грозило наказание от капитана Иста, но парень только пожал плечами и сказал:

– Ну… Ладно.

План разрабатывали днём, и все чувствовали себя виноватыми, обрекая Жафро Туца на такую роль, поэтому наперебой сулили всяческие поощрения, вроде вина, безвозмездных займов, и неограниченной помощи. Но дневной Жаф только чесал в затылке и повторял:

– Да ну ладно, мужики. Я согласен. Вы че, я же с вами…

Последний гвоздь в чувство вины ребят забил забежавший Йелно, давший Жафу бутыль вина.

Как бы там ни было, но сейчас Дий, дико нервничая, боясь и трясясь, выскользнул в ворота Дыры, которые для него приоткрыл уже поддатый (чтоб войти в роль, видимо), улыбающийся Жаф. Ночь преобразила все тропинки, и знакомые уже деревья. Дий шёл, тащща на себе с каждым шагом тяжелеющий рюкзак. Так же с каждым шагом всё сильнее давило осознание того, что он, Дий – идиот. Зачем он на себе это всё прёт? Зачем он вообще идёт? Зачем? Зачееем!?. Деревья превратились в атакующих врагов, лай лисы заставлял замереть на месте, и облиться холодным потом, а уж уханье филина, вместе с потрескивающими от мороза ветками деревьев… Но Дий шёл. И чем ближе подходил, тем отчётливей видел обрывки этой зелёной магии, которые уже почти исчезли. Тревожило то, что новых проблесков не было – видимо, у магички не было сил. Но если они ещё не пропали, значит…

– Жива… - Пробормотал Дий, прижав пальцы к её шее, и чувствуя слабый пульс.

Магичка была без сознания, и едва-едва жива. Если бы Дий пришёл на пару часов позже, возможно обнаружил бы уже остывающее тело. Травник принялся за работу. Магичка сидела в той же позе, в которой он её и оставил. Он стянул с неё сапоги, дырявую куртку и штаны, соорудив импровизированную лежанку и уложив девушку на спину. Так было удобнее и ей, и ему – к ранам был открыт доступ. Растерев в ладонях согревающие мази, Дий сначала растёр магичке ступни ног, потом колени, плечи и, как мог, спину. Действо получилось очень смущающим, потому что раньше Дию не приходилось придерживать девушку за грудь, чтоб растереть спину. Да и вообще… Девушка была сложена очень хорошо, и теперь, когда она была без сознания, даже рана на щеке не казалась такой страшной, и магичка выглядела снова красивой. Дий глубоко вдохнул, выдохнул, отметая лишние мысли. Так, что тут с ногой? Рваная рана внутренней части бедра, но не задеты мышцы, воспаление, обработать антисептиком, заживляйкой от Лесника, забинтовать. Дий держись. Плечо? Выходной раны нет… Плохо, значит, заряд громобоя сидит там. Травник подумал, натянул на бесчувственную девушку свои тёплые штаны, перед этим растерев её ноги и бёдра (невольно при этом покраснев), той же согревающей мазью, достал нож, и принялся ковыряться в плече. В какой-то момент девушка пришла в себя, и разве что не попыталась укусить руку парня, злобно сверкнув глазами, но от боли тут же снова потеряла сознание. Дий на всякий случай дал магичке наркотик марава. Он снимал боль чудесно, но вызывал привыкание, а он давал ей уже вторую дозу… Парень был не рад этому, но не видел другого выхода в этот момент. Девушка расслабилась и ушла в глубокую отключку.