Скитание некроманта

С налитыми кровью глазами, гвардеец отставил уже занесенную для следующего удара ногу, и, повернув голову в сторону товарища, прошипел:

– Гоблиново дерьмо! Подумай мозгами, если еще их не пропил! Они мага убили! Мага! Понимаешь?! А теперь догадайся, кто был рядом с ним в этот момент?! Шевели, шевели извилинами! ...

Через мгновение, так и не дождавшись ни какой реакции, он снова заорал:

– Мы рядом с ним были! Мы! Значит, мы тоже виноваты в его смерти!

Судя по мгновенно почерневшему лицу, до второго гвардейца, наконец-то, дошла опасность их положения. Однако, появившиеся было морщины почти сразу же исчезли.

– Сам ты гоблин!
– облегченно пробурчал он, взваливая себе на плечо пленника.
– Другого я не убил. Его магам и отдадим. Он за все ответит!

– О! Вот это дело, - оживился его товарищ, поднимая с земли выроненные серомундирниками палки.
– Только, сначала он нам все расскажет.
– Его щербатый рот раскрылся в зловещей улыбке.
– Все, погань, расскажет. Капитан будет доволен!

Однако реакция капитана к их удивлению была совершенно иной. Он все понял, едва их увидел: двое на ногах и двое верхом на первых.

– Вы, олухи, что наделали?
– от его ора, недовольно каркая, взлетали с окрестных деревьев вороны.
– За каким каином вас посылали?

Раз! Люк даже не пытался защититься от кулака, летевшего ему в лицо, и замертво рухнул на землю. Капитан перешагнул через два лежавших тела - своего гвардейца и принесенного им пленника и стал с гневом сверлить глазами второго солдата.

– Ну, что, старина Ханс, доигрался?
– капитан с трудом сдерживался, чтобы и второго солдата не отправить следом за первым.
– Ты, гоблинова отрыжка, двадцать лет со мной... Двадцать каиновых лет, и что? Простейшее задание завалили! Сосунки из ополченцев бы справились, не вспотев! А вы?!

Ханс в момент этой тирады невольно скосил глаза на лежавшего товарища, проверяя не шевелиться ли тот.

– Ты, скотина, куда смотришь?
– вновь заорал капитан, наклоняясь чуть не к самому уху солдата.
– На меня смотреть! Я тебя еще раз спрашиваю, как вы могли так завалить дело?

На гвардейца было страшно смотреть. Остекленелыми глазами он вперился куда-то вдаль и даже не пытался хоть что-то сказать в свое оправдание.

– Что случилось?
– капитан медленно впадал в бешенство.

Впервые с его людьми, которых он в общем-то по праву считал самыми лучшими в королевстве, случился такой конфуз. Более того они как-то умудрились угробить целого магистра и все это случилось на глазах самого Зенона.

– Капитан!
– холодным тоном вмешался Занон.
– Капитан! Оставьте его! Я сам с ним поговорю...

Даже не дожидаясь ответа, магистр подошел к Хансу и приложил руку к его лбу. Мелкая дрожь, сотрясавшая тело солдата, передалась даже магу.

– Не бойся, гвардеец, - прозвучал неожиданно мягкий, но в тоже время и печальный голос.
– Ты не должен бояться! ... В тебе нет зла и предательства! Перед нами ты чист. Опусти, Арториуса на землю. Мы должны с ним проститься и достойно похоронить.

Эта речь мгновенно поставила все на свои места, развеяв неопределенность. Маги не считали гвардейцев виновными в гибели своего товарища, а, значит, кровавой свары пока не будет. Капитан, уже успевший несколько раз проститься с солдатами, с облегчением выдохнул воздух из легких. Только сейчас он заметил, с каким усилием сжимал рукоятку меча.

– На вас нет вины перед нами!
– вновь повторил Зенон ритуальную фразу прощения, подводя итог случившемуся.

– Ханс, сынок, вспомни все, что ты видел и слышал! Вспомни все, до мельчайших деталей. Мы все должны понять раз и навсегда, что сегодня из-за нашей беспечности потеряли одного, а завтра может погибнуть второй и третий... Что бы это не было, мы все должны знать!

Гвардеец, уже переставший дрожать, все же пытался тянуться перед магом на вытяжку.

– Мы вышли почти к самой дороге, когда увидели этих, - он кивнул в сторону пленника.
– Они мне сразу не понравились! ...

– И почему же?
– вдруг оживился капитан, все внимательно слушавший.

– У меня нюх на неприятности, - ухмыльнулся Ханс, постепенно приходя в себя.
– Я всегда чую, когда не следует рыпаться. Господин капитан, вы же знаете!

Задумчиво выглядевший капитан, машинально кивнул.

– Точно, старый волчара, - подтвердил он.
– Твоему чутью на проблемы может позавидовать любой маг! Если где-то в городе случилась свара и кому-то из гвардии вышибли мозги или перерезали глотку, то можно с уверенностью сказать, что именно в этот день Ханс решил остаться в казарме и никуда не ходить. Ну, а если где-то стибрили какую-нибудь мелочь и его вора не поймали, то будьте любезны сходить утром к старьевщику и обнаружите там свою пропажу, которую всенепременно принес именно Ханс!

– Интересно, - еле слышно пробормотал Зенон.
– Сам, значит, инициировался...

– Так, вот, - продолжал Ханс.
– Я, значит, говорю, что надо переждать. Других мол подождать, а то эти странные какие-то были... Они шли. Нет! Они не шли, они ехали как-будто.

Он замолчал, мучительно подбирая слова.

– Верхом? На повозке?
– предложил капитан.

– Да, нет!
– пробормотал солдат.
– Они ехали на какой-то штуке. Издалека, мне даже показалось, что они маги и летят по воздуху! Это было какое-то тонкое. Большие колеса, как у кареты, были очень тонкими, почти воздушными. А впереди длинные рога торчали, за которые они держались.

Синко дель Ката недоуменно хмыкнул.

– Вот и я говорю, что лучше их не трогать!
– обрадовался такой поддержке Ханс.
– Тут, наш маг и взъярился! Трусы вы, говорит! Я один смогу с ними поговорить и все разузнать. Ну, и пошел...

– А вы, черти?!
– взорвался капитан, вскакивая со своего места.
– Вы там для чего были?

– А, что мы?
– побледнев, начал оправдываться Ханс.
– Что мы могли сделать?

Глава двадцать третья

Сборник казачьих легенд и сказаний / под ред. И.П.Хворостовского, А.Г.Галина.
– Минск : Типография Љ2, 1967.
– 362 с.

"... Окружили злые паны храброго казака, да и велели ему оружие свое и сбрую всю сбросить. Стоят у церкви, поганые, да похваляются доброго молодца убить и все его припасы отобрать.

Собрался тогда казак с силами, да вытащил свою саблю вострую, саблю верную, в многих битвах его бывавшую. Посмотрел он на нее и как зарыдает:

– Сабля моя булатная, сестричка моя ненаглядная! Достанешься ты ворогам злым, да нечестным! Будешь буйны головы христианские сечь и резать... Ты прости меня глупого и неразумного! Не смог я сберечь тебя и сыну своему передать...