Скитания ворона
Шрифт:
Таня задумалась.
– Ну, конечно же, река Альф, поместье Занаду… In Xanadu did Kubla Khan a stately pleasure dome decree, where Alph, the sacred river, ran… [9] Кольридж. А говорите, плохо разбираетесь в английском.
Маленький Нил заерзал у нее на коленях, стащил с доски фигурку коня, постучал ею по столу.
– Спасибо, зайчик. – Таня взяла у малыша коня и поставила его рядом с выдвинутой пешкой.
– А вы говорите, плохо играете. – Дедушка Макс довольно потер руки. – Просто удивительно, как малыш вас принял. Обычно он очень
9
И приказал Кубла-Хан воздвигнуть храм земных утех в Занаду, где течет Альф, священная река(англ.)
– Да.
– Вас там что-нибудь держит? Семья, работа?
– Только работа. У меня свой бизнес, небольшой пока, но интересный и динамично растущий.
– Жаль…
– Неужели вы хотите предложить мне работу няни?
– У Нила есть две няни с соответствующими дипломами и рекомендациями, если понадобится, будет и третья, и четвертая. Ребенку нужна мать.
– Но, простите, у него же есть мать.
– Лиз… Лиз – она другая. Она нимфа, а нимфы не бывают хорошими матерями.
– Говорите, нимфа? Кто же тогда, по-вашему, я?
– Вы?.. Судя по тому, что вы за разговорами едва не поставили мне мат, вы – ведьма…
Старый Макс рассмеялся, но в глазах его была печаль.
– Добрый вечер, ваша светлость.
– Кто говорит?
– Мы незнакомы. Меня зовут Соня Миллер.
– Откуда у вас номер моего приватного телефона?
– Я журналистка, ваша светлость. Би-би-си.
– Излагайте. Только коротко.
– Я хотела бы показать вам кое-какой материал, прежде чем опубликовать его.
– Мне? Вы часом не спутали меня с вашим редактором?
– Но, сэр, он касается вас. Точнее, вашей семьи.
– А если еще точнее?
– Вашей дочери и вашего внука.
– У меня нет дочери, достойной упоминания в прессе. Что же до якобы имеющегося у меня внука…
– Ваша светлость, после публикации все «якобы» отпадут. Доказательства неопровержимы.
– Тысяча фунтов.
– Пять.
– Две с половиной и никаких фокусов. Мой представитель навестит вас завтра в десять утра.
Глава 8
ЧУДЕСА НА ВИРАЖАХ
(1986–1987)
– Где твой смокинг?! – Сесиль в ярости топнула ногой. – Куда ты задевал свой смокинг? Только не говори, что мы оставили его в Париже, я самолично укладывала его в чемодан!
– Что ж ты так кипятишься-то? Подумаешь, большое дело. Пойду в свитере. Ну, хочешь, пиджак надену, джинсовый…
– Мы приглашены в лучший ресторан Нью-Хейвена, а ты хочешь явиться туда каким-то фермерским пугалом и опозорить меня на весь город?!
– Если ты считаешь, что я тебя позорю, иди одна.
Нил сделал телевизор погромче, давая понять, что разговор окончен.
«Ты – вчерашние новости!» – Парень в белой шляпе спустил курок.
Парень в черной шляпе задергался в ритме пронзительных пуль.
Сесиль выбежала из комнаты.
Нил убавил звук.
По пути в город они заехали в ателье и за шестьдесят долларов взяли смокинг напрокат. Нилу он был короток и широк, а на локтях сиял, как только что начищенные штиблеты.
В субботний вечер «Грудная косточка» была забита до отказа, но для своей вечеринки
Шелли заранее абонировала на балконе все пять столиков и бар, а сама встречала гостей в фойе, у лестницы на второй этаж, одетая в восхитительное вечернее платье, полупрозрачное, с открытой спиной. С улыбкой и словами благодарности принимала подарки, которые складывала на специальный столик. Еще никогда Нил не видел ее такой женственной и прекрасной.Публика, постепенно собравшаяся на балконе, была пестрая, разношерстная, и одета соответственно – от сногсшибательных вечерних прикидов ценой не менее тысячи долларов до джинсов и «косух», кое-кто даже в куцых конторских пиджачках с кожаными заплатами на локтях. Улучив минутку, Нил смотался в машину, где проворно переоблачился в добрый старый свитер и джинсы, за что по возвращении был удостоен пламенного, но отнюдь не влюбленного взгляда супруги…
– Друзья, друзья, выпьем за именинницу! Шелли! Шелли!
– Дорогу, дорогу!
Гости расступились, пропуская официанта, везущего на тележке громадный торт с зажженными свечами.
Шелли задула свечи. Гости хором грянули:
– Она отличный парень,Она отличный парень,Она отличный па-арень,И это знают все!Виновница торжества стояла с застывшей улыбкой.
Ингрид принялась резать и раскладывать торт. Нил вызвался помогать ей.
Шелли была царицей бала, танцевала со всеми, но только Нил уловил в ней невероятное нервное напряжение.
– Шелли, что с тобой, в чем дело, ты сама не своя. Твое веселье словно пир во время чумы. Мне больно видеть это, что происходит?
– Пока не происходит, но произойдет и очень скоро. Наверное, это не порадует тебя, но я приняла решение и не намерена отступать.
– Какое решение? Ты выходишь замуж?
– В какой-то мере… То есть, да, но несколько наоборот…
– Что за шарады?.. Ладно, если не хочешь, не будем об этом. Не хочу огорчать тебя в твой день рождения.
– День рождения у меня в июле. Сегодня скорее день моей смерти… Нет, не смотри на меня так, я выразилась фигурально и никакого красивого суицида не планирую… Обещаю тебе, что следующий настоящий мой день рождения мы справим вместе.
Шелли победно взглянула на Нила и возвратилась к гостям.
На следующий день Ингрид сообщила, что Шелли уехала месяца на три-четыре, но куда – не сказала.
Для Нила вновь потянулись тоскливые дни, недели, месяцы. В кафе при заправочной он больше не заезжал, читал мало, телевизор почти не включал, и даже компьютерные игры ему осточертели…
Все больше времени он проводил в полном – и одновременно пустом – одиночестве. У Сесиль появились какие-то дела в научных центрах на западе страны, она часто и надолго выезжала в командировки то в Калифорнию, то в Юту, то в Колорадо.
Первые недели Нил очень скучал без Шелли, потом все реже и реже вспоминал ее, только засыпая, иногда предавался воспоминаниям о ней и ее безумном сексе. Пару раз он зашел к Ингрид, но она по-немецки, любезно до отвращения, приняла его, и охота общаться пропала.
Однажды, в очередной раз разбирая почту, он нашел конверт, по внешнему виду сразу было ясно, что это приглашение. И действительно, Ингрид, как понял Нил, нашла-таки себе жертву. Какой-то несчастный сочетается с ней законным браком через восемь дней.