Сколько стоит любовь?

33. Роман

Я слышал щелчок закрываемой двери, сидя у себя в спальне. Маргарита ушла. Это её спасло от моей злости и грубых слов, которые я мог ей наговорить, и ещё большего скандала. Я понимал её недовольство и был полностью с ним согласен, но блин…Я тоже, чёрт возьми, не мальчик для битья! А некоторые дамочки, почему то, думают иначе.

Я скинул пиджак и рубашку в стирку, следом за ними полетели брюки и всё остальное. Включил обжигающе-горячий душ и встал под сильные струи воды. Она должна дарить очищение, облегчение и ещё какую-то позитивно-расслабляющую фигню, как пишут в дамских журналах и в пособиях по релаксу. В ванной комнате стоял такой плотный пар, что я не видел дальше вытянутой руки. Когда терпеть огненные струи воды стало невозможно, да и кожа уже приобрела аппетитный оттенок варёного рака, я повернул кран и на меня резко обрушился поток холодной воды.

— Блять! — не смог я сдержаться и не поделиться с соседями своим мнением по-поводу контрастного душа.

Моё тело кололи сотни иголок разом. Я не понимал от чего неприятных ощущений больше, от колющих водяных струй или от холода, а может одно перерастает в другое? В общем, не долго мучаясь под ударами воды, я выполз из душа и кое-как добрёл до кровати, на которую рухнул в позе звезды. Так и лежал, не снимая банный халат.

Интенсивная «душевая» терапия помогла ненадолго отбросить тягостные мысли и не ломать мой, порядком уставший, мозг над сложившейся ситуацией. А теперь, мысли сами атаковали меня, напрашиваясь на анализ, вынесения вердикта и принятие решения. А сил то и нет…да и желания тоже нет. Ну, что тут можно анализировать? Я доверчивый, наивный чудак, который поверил в чудо — женщину, которая может принять меня вместе с моим временным блядством, с грузом прошлых отношений и отсутствием каких-либо перспектив на сегодняшний день. Но я не жалел о содеянном. Если бы от этого зависела жизнь сестры, я бы снова поступился в разгул. И пусть остальные подавятся своим презрением и чувством превосходства надо мной. Я ни на что не променяю здоровье единственного родного человека!

С этими мотивирующими мыслями я и вырубился. А утром меня разбудил настойчивый телефонный звонок. Кое-как разлепив веки, я нашарил телефон на тумбочке у кровати и глянул на время: десять часов утра. Ну у кого-то уже рабочий день в разгаре, а я привык спать до одиннадцати и пока смутно воспринимал действительность. Надо бы перестроить организм, ведь мне предстоит искать новую работу, а ночной график встречается не часто. Хотя, я мог бы работать барменом…Очередная трель смартфона прервала поток моих мыслей, и я принял вызов:

— Слушаю. — голос звучал сипло, шершаво, словно кто-то провёл наждачкой по горлу.

— Зорин? Роман Борисович? — спросил мужчина певучим голосом, который показался мне смутно знаком.

— Да, я.

— Это Карельский.

— Что-то с Мариной? — сон, как рукой сняло! Что могло случиться такого за ночь, что мне сутра пораньше звонит один из ведущих врачей «Титана»?

— Всё в порядке, насколько я осведомлён. Я звоню Вам не по поводу её здоровья, а по поводу оплаты.

Я медленно сел на кровать. Оказывается, я вскочил и стал метаться по комнате, даже не заметив этого.

— А что с оплатой? Я всё оплатил ещё до операции. Вы хотите сказать, платёж не прошёл? — тут я уже повысил голос, потому что такое мне и в страшном сне не могло присниться. Меня пробил холодный озноб. Это что же получается, деньги пропали? И как теперь? В моей голове сразу стали проноситься пути спасения и запасные варианты: «Если продать квартиру, то куда привезти Марину после выписки? Да, и не продашь её быстро по реальной стоимости…». Меня начало трясти, пальцы на руках мелко подрагивали, а на лбу выступила испарина.

— С оплатой всё в порядке. Наоборот, я хочу Вам предложить поучаствовать в программе помощи гражданским лицам, которую запустило Министерство обороны, в связи с. кхм… — тут мой собеседник несколько замялся, а у меня пока он говорил, кажется вся жизнь пролетела перед глазами кадрами чёрно-белого кино. Наше с Мариной детство, живые и любящие родители, а потом кошмар: потеря, горе и бесконечная борьба и волнение за здоровье сестры. А ещё, голодные до мужского тела, похотливые самки. Унижение и пренебрежение. Порой, фанатизм и одержимость, но с такими женщинами я быстро обозначал границы дозволенного, а по возможности исключал их из числа заказчиц.

После паузы Дмитрий Валентинович продолжил:

— Короче, в качестве компенсации притеснённым больным, государство выделило несколько квот на оплату предварительного обследования и операции пациентам нашей клиники. К сожалению на реабилитацию в Титане подобная щедрость не распространяется, но и это большая сумма для простых смертных. Вот, поэтому мы тщательно просмотрели финансовые возможности своих пациентов и их семей, чтобы облегчить, по возможности, их положение.

Я был в шоке. Голос пропал, а мысли разбегались напуганными тараканами.

— Роман Борисович, Вы меня слышите?

Я кивнул.

— Зорин?

— Да, да слышу. Я…в шоке, если честно. — провёл рукой по голове ото лба до затылка, заставляя работать буксующие извилины. — А что нам для этого нужно? Документы там или ещё что-то?

— Приехать в клинику, найти вашего лечащего врача и заполнить у него заявление. Остальное он Вам сообщит.

— И всё?! — переспросил, не веря в такой поворот событий.

— И всё. — подтвердил Карельский. — Не тяните, мест мало, можете не успеть.

— Хорошо. Я сегодня же подъеду. — быстро заверил я, неожиданно свалившегося на меня, Деда Мороза, ибо таких подарков больше нам с Мариной ждать было не откуда. Только от сказочного персонажа. А может у меня глюк? Ну…в душе вчера перегрелся. А что? Я мог! Так, отставить бредовые мысли!

Спохватившись, я добавил:

— Спасибо Вам, Дмитрий Валентинович!

— На здоровье, Роман. И…берегите сестру. — как-то замявшись, пожелал мне доктор, но я был не в состоянии разобрать его интонацию.

— Конечно! Даже не сомневайтесь!

— До встречи, Роман Борисович.

— До встречи.

Я сбросил вызов. Посмотрел в окно, за которым ярко светило утреннее солнце. Было такое ощущение, что стоит лишь приоткрыть форточку, и ты услышишь весенние трели перелётных птиц, которые возвещают о своём прилёте окружающим. Но в черте большого города это было маловероятно.

Вот так и я. Сидел на кровати и искал ответ на вопрос: «Что же только что со мной произошло? Что сейчас такое было?». Осмысление не приходило. Я боялся запускать логическую цепочку в своей голове. Мысль о том, что всё через что я прошёл на «любовном фронте» продажного секса было зря — дезориентировала! Разбивала мою выдержку и чувство правильности в пыль, в труху. Я то думал, что я герой. Пусть и не часто, но подобная мысль грела моё самолюбие и придавала сил идти дальше. Жертвовал собой ради блага сестры, не покладая ног, руг и члена. А выходит всё это зря? Никому ненужные ебля и пустой трёп с прокаченными, зажравшимися куклами?! Нет! Нет! Нееет!

Я схватился за голову и стал метаться по квартире, пространства в своей комнате мне было катастрофически мало. Когда я оказался на кухне, то понял что очень хочу пить. Холодная вода остудила голову и смочила пересохшее горло. А затем, я сел на табуретку и заржал. В голос! Если соседи, услышав мой истерический гогот решат вызвать дурку, то я их белее чем поддержу. Сам бы может вызвал, но от приступа смеха, что сотрясал всё моё тело, на глаза навернулись слёзы, а руки мелко подрагивали. У меня была настоящая истерика! Я не мог остановиться. А стоило созреть мысли, что я мог вообще не ездить к М и никогда не продавать себя, оставаться верным и преданным одной единственной женщине, меня накрыл удушающий кашель. Почему? Откуда? Наверное дурь так выходит.