Сколько ты стоишь?

– Так, у вас, значит, первая операция?

– Да. Она никогда не лежала в больнице.

– Ну ничего страшного. После лапароскопии долго не держат. Максимум три дня.

– Что он говорит, Роберт?
– спрашивает меня Грета

– Сейчас, подожди, - останавливаю ее.

– Вы ей скажите, чтоб не боялась, когда мы введем иглу. Просто маленький укольчик и она уснет.

Перевожу слова анестезиолога девочкам, а у Эми глаза на лоб ползут.

– Папочка! Мне страшно, - хнычет она, прижимая руку к боку.

– Не бойся, малыш, - успокаиваю ее, гладя по волосам.
– Это несложная операция всего на тридцать минут.

– Вы с мамой будете здесь?

– Конечно. Не бойся, - целую ее в горячий лоб, а она как может, сжимает мои пальцы.

Через минуту ее увозят в операционную, а мы с Гретой остаемся в приемном отделении, где нет ничего хуже ожидания. Облокотившись о спинку стула и запрокинув голову смотрю на яркие продолговатые лампы. Какие же нервные дни выдались - даже не работе так не уставал, как сейчас. Очень хочу услышать любимый голос, но понимаю, что она. скорее всего спит. Открываю телефон и захожу в мессенджер. Последнее сообщение Индира присылала полчаса назад - спросила, как Эми. Я ответил, что мы в больнице и ее готовят к операции. Она написала: “Может. мне приехал”. Я же заверил ее, что не стоит. А еще я только сейчас понял: мама до сих пор не знает о нашей напасти. И все-таки не надо было ей привозить Эмилию. Этим она не только усложнила жизнь мне, но и другим.

– Роб, - тихо зовет меня Грета.

– Да?

– Мне тоже страшно, - всхлипнув, она смахивает с щеки слезу.
– Эми никогда не оставалась в больнице. Она испугается, когда проснется. Еще и трубка эта…

– Все будет хорошо, - беру ее ладонь в свою.
– Мне понравился врач. Они такие операции каждый день делают.

– Зачем мы только приехали?
– она опускает голову и прижимает пальцы к губам.
– Дома все было бы проще пережить. А здесь, в чужой стране…

Мне нечего ей сказать. Я сам не понимаю, зачем они все это затеяли. Сюрприз не удался. Но видя ее состояние, я приобнимаю ее и она кладет свою голову на мое плечо.

– Ты же слышала, через три дня ее выпишут. Никакой угрозы нет.

– Да, ты говорил, но я все равно переживаю. Наша девочка такая хрупкая, всегда боялась дантиста. Помнишь?

– Помню, - улыбаюсь воспоминаниям.

– Ты знаешь, она ведь так обрадовалась, когда Ирма предложила ей поехать к тебе на каникулах. И мы много об этом говорили.

– О чем?

– О том, что она очень скучает по тебе, по нам, когда мы были вместе. И я, - вздыхает она и поднимает на меня заплаканные глаза.
– Я скучаю по тебе, Роберт. Ты даже не представляешь, насколько. Мне кажется, я ошиблась, отпустив тебя.

Неожиданно Грета тянется ко мне, целует в губы и касается щеки. Я резко убираю ее руку, отстраняюсь и встаю. Бывшая жена тяжело вздыхает и прячет лицо в ладонях.

– Что ты делаешь?
– прислонившись к противоположной стене, скрещиваю руки на груди.

– Прости, но я все еще люблю тебя.

– Ты говорила тогда, что уже не любишь, - буравлю ее строгим взглядом, а она отводит свой в сторону.

– Ошиблась, - устало пожимает плечами.
– Мне казалось, раз мы отдалились, то и любовь прошла. Я пробовала строить другие отношения, но проблема была в том, то все это было не то. И они - не ты.

По коридору проходит медсестра и громко говорит по телефону с доктором, предупреждая, что сейчас привезут мужчину, врезавшегося на машине в дерево.

– Почему ты молчишь? Ты ничего мне не скажешь?

– Скажу. Вернее, спрошу. Моя мать имеет отношение к твоему внезапному прозрению?

– Нет, - Грета отрицательно мотает головой.
– Но она все знает. И понимает, как мне больно видеть тебя с…ней.

Она ждет ответа, а слезы стекают по щекам к подбородку. Грета всегда была красавицей, хорошей женой, мамой. Но я к ней давно ничего не чувствую, кроме благодарности за дочь и несколько счастливых лет, что мы прожили вместе.

– Вы зря все это сделали. И ты зря ее послушала, что бы она тебе не сказала. Я люблю другую, Грета. Прости…

Дорогие девочки! С началом новой недели вас! Если кто-то не успел прочтить воскресный спойлер, заходите в блог. Там вчера было жарко.

Глава 29. Ошибка

Индира

С тех пор, как дочь Роберта попала в больницу прошло два дня. И все это время мы общались только по телефону. Он не приезжал. Злюсь ли я? Да. Имею ли на это право? Не знаю. Во мне сейчас столько противоречивых чувств, что самой от себя страшно. Я не знаю, должна ли отступить на время, пока его родные здесь, или же лучше поговорить с ним напрямую? Одно понимаю: мое желание угодить, подстроиться и быть дипломатом снова потерпело фиаско. Вот также первые дни брака я и пыталась быть удобной для мужа и его семьи, а когда поняла, что совершила ошибку, было уже поздно.

Вот и сейчас я наступила на старые грабли и все пошло наперекосяк. Еще вечером увидела новые сторис Эмилии в соцсетях. Свой аккаунт она мне дала во время ужина и я мельком пролистала ее типично-подростковую страницу, остановившись только на ее фотографиях с отцом. Роберт на них был моложе и я поймала на мысли, что нынешний мне нравится больше. А еще подумала, что он все-таки очень хороший отец и это видно по тому, как дочка к нему тянется.

Я совсем забыла, что подписалась на нее, но зайдя перед сном на свою страницу, увидела в красном кружочке фотографию Эмилии и поняла, что она выложила сторис. Любопытство сгубило кошку, потому как я увидела, что все честное семейство собралось в одноместной палате девочки, и она с улыбкой на губах что-то рассказывала, показывала палату, бабушку, помахавшую ручкой, а потом и маму с папой…

И вот здесь меня прорвало. Роберт сидел рядом с дочерью и держал ее за руку, а Грета стояла рядом, светилась от счастья (как мне показалось) и опустила ладонь на его плечо. Он им не дернул, не попросил убрать, ничего не сказал. Ради дочери? Ради ее видео? Ради чего? От этой картины воссоединившейся счастливой семьи, внезапно подкатила тошнота.

В тот вечер я не стала ему звонить и от злости отключила телефон. Кто-то скажет: сама придумала - сама обиделась. И это в 34. Но да, я оказалась в плену обычных неприятных чувств: обиды, разочарования, страха. Утром обнаружила несколько пропущенных от него и сообщение: “Милая, прости, я замотался. Позже созвонимся”.

Не знаю, какие темные силы мной двигали, когда я решила навестить девочку в больнице. Наверное, иногда нам свойственно поддаваться провокациям, после чего любая логика и здравый смысл тихо отмалчиваются в сторонке. Где были мои мозги, я уже знаю. Они были в заднице.

Но тогда я ни о чем другом не думала, а просто хотела навестить Эмилию, справиться о ее здоровье, поговорить с ней. Зная, что она лежит в платном отделении, где посещения разрешены и днем, я прямиком направилась туда и медсестра подсказала мне номер палаты. Постучав и услышав что-то на немецком, я приоткрыла дверь и спросила по-английски:

– Привет! Можно к тебе?

– Вы?
– удивилась девочка.
– Да, проходите.

Она полулежала на больничной койке и с кем-то переписывалась по мобильному. Увидев меня, отложила телефон в сторону и дежурно улыбнулась.

– Как ты себя чувствуешь? Я не знаю, что ты любишь, поэтому принесла фрукты, - показываю ей прозрачный пакет с апельсинами и бананами и кладу его на стол.

– Спасибо, но у меня них аллергия, - мило говорит она.
– Но бананы можете оставить.

– Хорошо, - дышать становится тяжелее. Но не от духоты, а от осознания того, что мне не рады и я сама дура.